Говорит художник – 2012

 

 

 

Познер всегда вызывал у меня чувство антипатии. Ещё со времён первого телемоста между Москвой и каким-то из американских городов, который он вёл. Как-то он его неаккуратно вёл. Я уже не помню, кем он был в советские времена, но с тех пор у него осталась привычка брезгливо относиться к тем, кто, по его мнению, ниже его, и подобострастно к тем, кто выше. Потом он вроде бы покаялся. Или сделал вид, что покаялся. Время требовало. (Я видел одно из его выступлений по телевидению). Но всё равно проскальзывало в нём какое-то низменное высокомерие по отношению к своим оппонентам. В одной из своих бесед он резко оборвал во всех отношениях превосходящего его человека, когда тот попытался заговорить о религии. Сразу выступило его нутро, которое он лицемерно маскировал скучными, серыми рассуждениями о незначительных предметах. И, наконец, последний штрих – улыбка Познера во время вчерашней встречи с Медведевым. Это знаковая гримаса, в которой скопились века господско-рабских отношений человечества. Когда его губы растянулись до степени «чего изволите», он вдруг сообразил, что этого мало, и растянул их до степени «я знаю своё место».

 

Иногда мне кажется, что я обрёк себя на смерть. В таком состоянии я любуюсь травинками, деревьями, процессами, которые происходят в моей душе, мечтаю о том, что когда-нибудь на этом свете наступит порядок и разумная справедливость.

 

Без творчества невозможно выбраться из вселенского тупика. Творчество – это свободная стихия, которая выносит жизнь на поверхность бытия.

 

Материя абсолютно бесчувственна, поэтому вся пребывает вне себя, и в этом вне себя пребывании творится существо духа, разумное устройство мира и божественная осведомлённость о совершенном порядке вещей. Бог же, напротив, бесконечно чувствителен, поэтому пребывает в себе, а сотворённый из сочувствия человек, пребывая в существе духа, склоняется к Богу в ожидании последнего выражения, в котором появится существо творения.

 

Да, война должна вестись в искусстве, но не с помощью обнажённых задов, а с помощью идей и прекрасных форм.

 

Сослав себя на дачу, я понял, почему Гендель занимался чревоугодием в холодном, непригодном для искусств Лондоне.

 

Люди как будто помешались на смертях: на смерти Бога, на смерти субъекта. У меня такое ощущение, что я живу среди обречённых на вымирание людей. Ещё эта поражающая воображение теория относительности, которая обрекает замкнутое пространство на расширение. Психоанализ, который ввергает в прошлое, как будто уже ничего не может сотвориться, всё обречено быть тем же самым, прогрессировать в собственном смысле и значении и вырождаться. Я вижу этому только одно объяснение. Достижения классического Богооткровения были применены к конкретному человеку, к познанию его конституции, к определению его личности. Тем самым внимание сосредоточилось на практически бесконечном процессе самоопределения, который, в конце концов, замкнулся в себе, разлагая сознание персонального бытия в отношении к Богу на бесчисленное множество совокупных восприятий. То есть, познание, оторванное от идеи Бога, приводит к бесконечному падению в бездну небытия. Позитивное, рациональное желание познать человека исходя из откровения его бытия в сознании идеи Бога превратилось в эгоистическое стремление подчинить познание существованию человека. Бог стал лишним, субъект – посторонним. Остался только некий концепт, затерянный в безднах небытия, стремящийся вне себя сохранить себя.

 

Можно, конечно, и по-другому посмотреть на концепт, как на неизменную, сотворенную константу, не подверженную ни жизни, ни смерти, как на достижение эволюции, феноменальное значение которой предопределяет начало существенного становления. Это вещь в себе, вынесенное из пределов дальнейшего творения неизменное постоянство, по ту сторону добра и зла из себя себя наблюдающая экзистенция (а по сути одновременно и консистенция, и инсистенция). Это вынесенный из веков творения окончательный результат знания, начало и средоточие культуры и цивилизации, мир, в котором обитает живое существо, ограничивая его восприятием сохранность своего вида.

 

Ситуация в России до сих пор колеблется между народным бунтом и произволом властей. Прохоров хочет создать гражданское общество. Вопрос: из кого? Но ему первому пришла в голову эта мысль и он первый взялся за её практическую реализацию. Осуществить её он не сможет. Но хвала ему за то, что он стал первым и единственным гражданином. Не каким-то диссидентом, борющимся за гражданские права, а обычным человеком, признающим гражданское сознание нормальным условием жизни.

 

В реальности есть только материя, Бога нет. И похоже, что в материи живое находит успокоение, избавляется от страданий и появляется для вечной жизни. Ведь в Боге творение ещё только начинает существовать, уязвимо для уже существующего, страдает своим несовершенством и стремится к вечному бытию в ничто. Но дух его, живая стихия которого не может быть остановлена никаким помыслом, предуготовил ему судьбу испытаний, тревог и забот. Ведь только в этом случае может появиться материя, вечное существо которой непостижимым образом достигает сознания своего бытия.

 

Классический постулат таков: человек предопределён к бытию божьей волей, поэтому в реальности его воля свободна.