Ну всё, всё… Всё?

 

 

 

О н а.  Представля­ешь: ничего нет в доме. Витьку отправила к маме, там хоть его кормить будут нормально.

О н. А это?

О н а. Оставь. Яичница?

О н. Там с чем-то.

О н а. Пустой холодильник.

О н. Заполняй.

О н а. Денег нет. Клянусь тебе! Шесть рублей осталось.

О н. Пусть Лева заполняет холодильник.

О н а. Смеешься?

О н. А почему нет? Вид у него вполне.

Она. Нет, он ничего, ничего.

О н. А я понял, что он никуда не годится.

О н а. Почему? Нет, он ничего. Я совсем о другом.

 

О н а. Я тоже захотела. Целый день носилась, как идиотка.

О н. Два дурака, на ночь глядя...

О н а. А куда тебе? Все равно я тебе уже перебила сон.

О н. Это уж точно. Что я телефон не отключил!

Она. Хе-хе-хе, хорошо, что не отключил. Я бы померла.

О н. Спал бы сейчас, а завтра с утречка бы, пораньше... А теперь хрен знает, когда встану, день к чертовой матери. Ну чего ты хехекаешь?

Она. Отоспишься.

О н. Да я не отоспаться хочу.

О н а. А что?

О н. Наоборот.

Она. Завтра же воскресенье.

О н. Ну и что?

Она. Куда-нибудь едешь?

О н. Мм...

Она. Н-ну понятно.

 

О н а. Ну не могла я, лапуль, прости. Пришла домой... пустота. Витьки нет... Этот срач, как ты говоришь...

О н. Это не я говорю.

О н а. А кто?

О н. Это на самом деле так.

О н а. Да ну тебя. Ешь.

 

О н. Ну и что? Приходишь...

О н а. Не могу, честное слово. Такая тоска!..

О н. Повесься.

Она. Ей-богу!

О н. Не повесишься.

Она. Конечно, не повешусь. Я тебе аджики не предлагаю.

О н. Дай, попробую.

Она. Как у тебя?

О н. А...

О н а. И у меня плохо.

О н. А что?

Она. Куда ты столько кладешь? Обопь­ешься. Все собираюсь сходить, про­вериться.

О н. Рак? .

Она. Может быть.

О н. Обязательно рак. И в каком месте?

Она. Там.

О н. Там?

О н а. Не знаю. Нет, не там, где ты думаешь.

О н. А где я думаю?

О н а. Я тебе серьезно. Очень болит.

О н. Больше жри аджики.

Она. Нельзя?

О н. Ты что дура? Сама не знаешь?

Она. Ах...

О н. Тогда не жалуйся.

О н а. А болит.

О н. Тогда не жри, что попало.

Она. Если еще и не жрать... Что тогда?

О н. Все остальное.

Она. Остального тоже нет.

О н. Ну, это... извини. То ты говоришь, что этого нет, то жалуешься, что надоело.

О н а. Как ты не понимаешь? Есть. И нет. Ай, все ты понимаешь. И отстань от меня.

 

О н а. Хочешь, музыку поставлю. Витька проигрыватель привез с дачи.

О н. Поставь.

О н а. У меня, знаешь, какая есть? Сейчас послушаешь. Бинг Кроссби.

О н. Да что ты?

О н а. Не нравится?

О н. Так это ж когда было!

О н а. А я балдею. (Ищет среди хлама.). У него разве здесь разберешься.

О н. Это у тебя.

Она. Сиди. Я уже все поняла: я плохая и не надо мне сто раз это повторять. Может, пока Паулса?

О н. Нет, нет!

Она. Или Пугачеву.

О н. Кроссби.

Она. Ну не могу я найти.

О н. Тогда садись. Посиди рядом.

Она (становится над ним, возле его кресла). Я найду, не волнуйся. Куда? Сюда?

О н (на ее кресло). Сюда, сюда. Мать, ты совсем опупела, а?

Она. Почему? Похоже? Да? Мне иногда тоже так кажется... что я какая-то...

О н (придвигает ее вместе с креслом поближе к себе). Вот так. Обыкновенная.

Она. Нет, что все-таки немного...

О н. Норма-альная.

Она. Ты ведь сам сказал, что я опупела.

О н. Все опупели.

Она. Серьезно? Хе-хе-хе.

О н. Вчера звонит мне одна... "Я всех своих кавалеров разогнала". А через пять минут просит: "Найди мне кого-нибудь, а?" Зачем было разгонять?

Она. Э-э, ты не понимаешь. Я ее очень хорошо понимаю.

О н. Объясни.

Она. Очень хорошо.

О н. Объясни.

О н а. А что тут объяснять? Все ясно.

О н. А мне не ясно.

Она. Потому что ты не понимаешь.

О н. Вот я и хочу понять.

О н а. И не поймешь.

 

О н а. У меня тоже есть... звонит... этот... ну, этот... к которому я ездила.

О н. Наталья, я не могу помнить всех, к кому ты ездишь.

О н а. Да ни к кому я не езжу!

О н. Минуточку. А этот?

Она. Кто?

О н. Не знаю. К которому ты ездила.

О н а. К которому ты сказал, что я хожу. Вначале.

О н. А-а, значит, все-таки ходишь?

О н а. Да не хожу, не хожу. Один раз ездила. Знаешь, как противно.

О н. Но все-таки съездила.

Она. Один раз, один.

О н. Но съездила.

Она. Съездила. Ну и что? До сих пор не могу отплеваться. А он звонит.

О н. Хороший человек.

Она. Ты что! Меня вытошнило. Чест­ное слово, в буквальном смысле. Пошла в ванную и... бэ-э! Гадость.

О н. До или после?

Она. После.

О н. Ага: после?

О н а. И все равно, что не было.

О н. Ты говорила, что он гигант.

Она. Гигант. Так у него все нормально, Даже очень.

О н. Нормально не бывает "очень".

Она. Нормально, нормально.

О н. Так "нормально" или "очень"?

Она. Очень.

О н. Тогда в чем дело?

Она. Не знаю. Эта идиотка, которая мне посоветовала его, вся в таком вос­торге. "Есть, говорит, такой дежурный человек, всегда готов. Классный мужик!" Она к нему чуть ли не каждый день носится. А мне противно. И ничего не вышло.

О н. Ну, мать...

Она, Может, я ненормальная?

О н. Может.

О н а. Но вот с мужем у меня получа­лось. Почему?

О н. Ты у меня спрашиваешь?

Она (прижимается к нему через ручку кресла). Лапуль, ну а к кому мне еще обращаться, скажи? А?

О н. Обратись к сексологу. Слушай, а пусть он и поможет, а?

О н а. В каком смысле?

О н. Ну... не только добрым словом, а и...

Она. Фу!

О н. Как-никак – профессионал.

Она. Мы с ним друзья.

О н. Тем более. Да он даже обязан, если на то пошло. А то трепаться все мастаки.

Она. Отстань. Я знаю его жену.

О н. Ты в каком веке живешь?

Она. Наверно, в том. Не могу так.

О н. Если в том веке живешь, тогда живи, как могёшь.

Она. Нет, а вот почему, объясни мне: тому достаточно было прикоснуться ко мне, – и всё.

О н. Гиганту? К которому ты ездила?

Она. Можно считать, что не ездила.

О н. К которому ты не ездила?

Она. Нет. Мужу.

О н. Зови мужа.

О н а. Ты что! Теперь уже ни за что. После того, как он связался с этой лимитчицей?! Она у него живет!

О н. А где, по-твоему, жить лимитчице?

О н а. Я тебе серьезно.

О н. Наталья, ну как можно быть серьезным со всем, что ты тут молотишь? Сама-то ты знаешь, что хочешь?

Она. Знаю... Мне плохо, лапуль.

 

О н. Всем плохо.

О н а. Я понимаю.

 

О н а. Ну а почему так бывает? Стоит мужику прикоснуться и уже все.

О н. Наталья, давай так: тебя что беспокоит – что у тебя с мужиками не получается? Или что тебе тоскливо? Или что тебе работа не по душе? Или что у тебя денег нет? Или что у тебя болит там? Или что у тебя еще черт те знает, что? Тогда я хоть смогу как-то сориентироваться со своими возможно­стями.

О н а. Не сердись, лапуль.

О н. Я не сержусь.

О н а. Ну что, я виновата?

О н. В чем, Наталья?

Она. Ну, вот, что так... все.

О н. Что – все?

Она. Ну, все... плохо.

О н. Если все, покупай таблетки. Прог­лотила и – бай-бай. Интересно, они зевают перед тем, как заснуть?

Она. Дурак.

О н. Нет, я серьезно.

О н а. Я тебе тоже серьезно.

О н. Что я дурак?

О н а. Ты моя лапочка. Ты у меня умница. Дай, я тебя поцелую. (Пере­саживается к нему на колени.)

О н. Ого!

Она. Тяжело?

О н. Ну, как сказать...

О н а. Я поправилась.

О н. Ну вот.

Она. Честно: поправилась. Жру в час ночи... Но это сойдет. Не веришь?

О н. Мне-то что? Ты же не собираешься сидеть на мне, пока сойдет.

О н а. Я тебе противна?

О н. Слушай, старуха...

Она. Нет, ты скажи. Заманила в дом, да? И пристает, да?

О н. Ты говорила, что я у тебя не вызываю.

О н а. Не вызываешь.

О н. А чего тогда?

О н а. А иногда вызываешь. В лифте, помнишь?

О н. Когда-а?

О и а. В лифте. Ты меня провожал.

О н. Запомнила, главное.

О н а. А как же! Знаешь, как вот тут зашлось? Я думала: все! Скажет сейчас: вернемся! – ту-ут же.

О н. Хм, надо ж...

Она. А ты ничего не заметил? Мужчина... Э!

О н. Ну ты даешь!

О н а. Да ну вас!

О н. Ну как я мог заметить, если ты с первого дня талдычишь мне, что я не в твоем вкусе, что у нас ничего не подучится, что у тебя ко мне "ну вот ни настолько"? Да я подумать еще не успел об этом, а ты мне уже сообщила... Сядь.

Она. Что? Тяжело?

О н. Нет, просто сядь туда. К тому же я не доел.

Она. Прости. Я свинья. Я свинья? Нет, нет, я сама знаю. Мы с тобой друзья?

О н. Конечно.

Она. Отличный ты мужик. Ты класс­ный мужик.

О н. Смотри, не скажи это подруге.

Она. Какой?

О н. Той... идиотке. Начнет еще ко мне каждый день носиться...

Она. Жаль, что у нас с тобой так. Я, конечно, дура.

 

О н. Чай остыл.

Она. Только что вскипел.

О н. Ты его, кстати, не заварила.

Она. Ой! Ну видишь? Совсем уже... Ну это пять минут.

О н. Я не спешу.

О н а. А тебе вообще спешить некуда. Я тебя оставляю. (Уходит на кухню.)

 

О н а (Возвращается с кухни.) Ну куда ты, лапуль, поедешь? А утром вместе поедем, мне тоже надо будет с утра... Не думай, я... спать будешь в Витькиной комнате.

О н. Как будто это помешает. Ты решила меня изнасиловать?

Она. Да. Можно? Черт возьми, а почему нет? Ну, скажи. (Смех.)

О н. Что?

Она. Нет, а почему нет? Что я, не могу, что ли? Ни с кем у меня не получается, я подумала: может, у меня с тобой получится. А?

О н. Почему именно со мной?

О н а. А почему нет? Ты мне нравишься и вообще...

О н. И для этого ты меня пригласила.

Она. Почему? Вовсе не для этого.

О н. А для чего?

Она. Ну, и для этого, хе-хе-хе. Я плохая?

 

О н а. Ну не получается у меня, лапуль, что я могу сделать. Может, я никудышная баба?

О н. Очень может быть.

О н а. А кто говорил, что плохих баб не бывает, а бывают плохие мужики?

О н. Я, что ли? Я же не сексолог, что ты меня слушаешь.

О н а. У тебя зато баб было много.

О н. Откуда ты знаешь?

Она. Ты рассказывал.

О н. Я?! Я никогда не рассказываю про своих баб.

Она. Ха-ха! Ты просто не замечаешь, миленький. Все вы рассказываете. Это у вас... и дорожку прощупываете, и духу набираетесь.

О н. И я рассказывал?

Она. Лапуль, я же тебя не стану обманывать. Ничего в этом страшного. У тебя это получается даже вовсе неплохо.

О н. Значит, старею.

Она. Ха, а он только понял!

 

О н. А насчет мужа ты, между прочим, врешь.

Она. Что я вру?

О н. Я вспомнил. Лимитчица тут ни при чем.

О н а. А причем здесь лимитчица?

О н. Вот и я думаю. Ты в командировке была с ним?

О н а. В командировке?

О н. Была. Если не врала.

О н а. Я и забыла... Чего это я врала? Была, ну и что?

О н. Значит, дело не в лимитчице? И не в твоих принципах.

Она. Вспомнил... Во-первых, в ко­мандировке – это совсем другое дело.

О н. Что, там все иначе?

О н а. Ну как ты не понимаешь? Мы вместе халтуру делали, работали, как эти самые... как черти. Ну и... Я сама пошла к нему в номер. То есть, он, конечно, позвал меня, а я тут же побежала, хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе, как собачка, сра-азу. И тут же в койку. А во-вторых, это было год назад. Вот так, лапуль.

 

О н а. И с тех пор – ничего.

О н. А с Левой?

Она. Что – с Левой? С Левой – это с Левой.

О н. Что это значит "с Левой – это с Левой"?

О н а. То и значит, что ничего.

О н. Ты говорила, что все в порядке. Очень хорошо помню, как ты торжест­венно сообщила об этом.

Она. Ай, оставь... Все в порядке... он очень хорошо ко мне относится. И все.

О н. ...Что у вас все наладилось.

Она. Ну, наладилось, ну и что? Да ничего не наладилось, лапуль, долго мы еще про Леву будем говорить, чудо мое? (Присаживается на корточки между его колен.) А? Чудо...

О н. Наталья...

Она. Что? А?

                              Долгий поцелуй со всеми делами.

О н. Н-да-а...

Она. Что?

О н. Ничего.

О н а. А?

О н. Чайник.

Она. А-а... Я уже выключила.

О н. Когда?

Она. Выключила.

О н. Понятно.

Она. Что?

О н. Ничего. Что ты от меня ждешь?

Она. Ничего.

О н. Тогда неси.

Она. Н-ну да. (Выходит.)

 

О н а.(Входит с чайником.) Ты что? .

О н. Я? Ничего. А что?

Она. Нет, я вижу... у тебя вид такой.

О н. Какой?

О н а. Ну такой.

О н. А какой у меня должен быть?

Она. Отстань. Тебе крепкий?

О н. Куда ты собираешься наливать?

Она. Как – куда?

О н. Ну вот что ты стала с чайником?

Она. Извини. Совсем дурная стала. Видишь? (Ставит чашки, наливает.)

 

О н а. Совсем дурная. Помру скоро.

О н (о чае). Хватит.

Она. Иногда такие боли внизу.

О н. Рак.

О н а. Ну тебя! Может, и рак.

О н. Боли у тебя, знаешь, от чего?

О н а. От чего?

О н. Внизу.

Она. Вот здесь.

О н. Вот здесь?

Она. Не трогай. А то я сейчас свихнусь.

О н. Ты смотри!

Она. А ты как думал.           Я, знаешь, какая!.. Пей!

О н. Кстати, есть?

Она. Нет, ни грамма. Витька со своими однокурсниками все вылакали.

 

О н. Как у него с Танечкой?

Она. Нормально у него с Танечкой. А что у него с Танечкой?

О н. Они, вроде, разбегаться собирались.

Она. Смотри-ка, запомнил.

О н. Ну а почему нет?

Она. Чего вас, мужиков, на молодых тянет?

О н. Тянет.

О н а. От старости.

О н. От старости ни на кого не тянет.

О н а. А тянет, да? Ну что вот хорошего в этой Танечке? Нет, внешне она, конеч­но, классная девочка. Ей однажды много денег предлагали... Смотри, смотри: глазки заблестели, заблестели...

                                          Оба смеются.

О н а. Ох, котяра! Все никак не успокоишься?

О н. Наталья, вот где у тебя логика? Если бы я уже успокоился, ты бы меня позвала сегодня?

Она. Конечно, позвала бы. Я что, тебя для этого позвала?

О н. А то нет.

Она. Вы, мужики, ничего не понимаете, честное слово.

О н. С такой, как ты, поймешь. Пос­мотри, может, осталось чего.

Она. Они оставят, жди... (Перебирает бутылки, нюхает.) Нет. Надо выбросить.

О н. Что же ты тогда обратно ставишь?

Она. Прямо сейчас?

О н. Конечно.

Она. Завтра.

О н. Завтра тоже не выбросишь.

Она. Завтра выброшу.

О н. Фиг.

Она. Сам ты фиг. Вечером нельзя мусор выбрасывать – счастья не будет.

О н. То-то у тебя полный дом счастья.

О н а. Не занудствуй, лапа. Может, у соседки попросить?

О н. О!

Она. Поздно.

О н. Молодая?

Она. Молодая.

О н. Значит, проси.

О н а. И сразу усы распустил. Она сюда не пойдет, не жди.

О н. Мне и в голову такое не пришло.

Она. Рассказывай. Я же вижу.

О н. Совсем очумела? Честное      слово! Сходи.

Она. Нет, поздно.

О н. Ну а чего ты тогда?

О н а. Я думала, что еще не поздно.

О н. Как ты могла думать, когда я в одиннадцать приехал!

О н а. В одиннадцать и надо было пойти.

О н. Сходи, сходи. Мало ли, бывают ситуации. Скажи, гостю плохо.

Она. Ага.

О н. Компресс... А что?

Она. Сиди. Пей чай. Мало тебе меня? Про Танечку поговорим.

О н. Да я выпить хочу, вот ты!..

Она. Ну нет. Было бы – сама бы выпила.

О н. Тем более. Давай, давай, а то совсем будет поздно.

Она. Отстань.