Ну всё, всё… Всё?

 

 

 

О н а. Лапуль, кончай. И так все опротивело, будем еще мы с тобой...

О н. Но ты поняла, что я хотел сказать?

Она. Поняла, поняла.

О н. Что я смог бы оставаться самим собой, без цветка.

Она. Какого цветка?

О н. Ни черта ты не поняла.

Она. Который ты выбросил. Поняла. Не думай, что только ты все верно понимаешь, а другие идиоты.

О н. Опять другие.

Она. Не надо, лапуль. И тебя-а понима-ают... Не надо.

О н. А я что, строю из себя загадку?

Она. Так что не надо.

О н. Ну, и кто этот умник, который разоблачил меня?

О н а. Я не говорила – разоблачил.

О н. Ну, как же: я загадка, а кто-то меня разгадал, щелкнул зубами и – вот он я. Лева?

О н а. Да что ты пристал к нему?

О н. А кто?

Она. Хотя бы и Лева. Он что, не имеет права на собственное мнение?

О н. Кто, Лева?

Она. Имеет.

О н. Лева?!

О н а. И не такой уж он дурак, каким ты его представляешь.

О н. Ну, и что у него за мнение обо мне?

Она. Зачем я тебе буду передавать? Есть мнение. Ты человек и у тебя могут быть и... это... и...

О н. Ну, ладно, ладно, что он сказал обо мне?

Она. Какая разница? И не надо и себя строить.

О н. Не надо.

Она. Вот и не надо. У всех у нас есть что-то... все мы не бог что... но надо и других уважать.

О н. Опять других! А я строю?

Она. Лева, между прочим, верно про тебя сказал.

О н. Кого я не уважаю? Тебя? Леву? Да, я не уважаю его. И что?

Она. Вот, он так и сказал, что ты слишком высокого мнения о своей пер­соне.

О н. Посмотрел и увидел, да?

Она. И он не так глуп, как ты думаешь.

О н. Говнюк он, твой Лева, вот что, милая.

О н а. Ты тоже говнюк.

О н. И нечего его защищать. Сытая, тупая рожа.

О н а. И не тупой он.

О н. Сытая и тупая. А ты его еще слушаешь.

Она. Все у тебя тупые.

О н. Что он обо мне знает? Я что, должен ходить вот так перед ним? Или еще перед кем?

О н а. Об этом никто не говорит.

О н. Чтобы Лева почувствовал себя на высоте.

Она. О-о, он и так в полном порядке.

О н. Я и говорю: сытая и тупая... А я хожу так, как я хожу. И пусть он думает, что я высокого о себе мнения.

О н а. Но и не низкого, лапуль.

О н. Скотина! Сволочь! Видали?

Она. Что ты на него?..

О н. Скотина! Мнение... Сволочь!

Она. Успокойся, ты что! Совсем, что ли? Что тебе Лева?

О н. А ты тоже хороша. Подруга.

О н а. А что – я? Скажи, скажи обо мне.

О н. Скажу. Подруга называется.

Она. Ну, скажи.

О н. Ты тоже считаешь, что я слишком высокого мнения о себе?

Она. Ну, лапуль... Если честно...

О н. Ты что, ничего обо мне не знаешь?

Она. Знаю.

О н. И ничего обо мне не знаешь, да? И не было у нас разговоров, и этих лет, и ничего я тебе не рассказывал о себе, и не видела ты ничего, да?

Она. Видела.

О н. Не видела, как я в дерьме кувыр­каюсь, как с такими, как твой Лева, стараюсь держать себя... как-то... Ведь из-за тебя же, дура! Что он мне. Лева? Но ведь из-за тебя!.. Я ведь по его роже вижу, как он все понимает. И тебя, и себя, и вас... и меня, конечно. И чтобы, может быть, не очень уютно... Я, конечно, не могу на себя рабрать... я даже не могу поду-умать, что от этого что-то изменится, но хоть что-о-о-то! Рядом со мной, там, где я стою... Хоть ка-ак-то! Может?

 

Она. Может, может, лапуль.

О н. И не называй меня лапулей!

 

О н а. Я всех так называю.

О н. Тем более!

 

Она. Н-ну, понятно.

 

О н а. Разбушевался чего-то.

 

О н а. Чего ты разбуше­вался? Соседи мне завтра дадут. Сам вот и будешь перед ними...

 

О н. А! (Выходит из комнаты.)

 

О н а. Ты куда?

   Он не виден – вероятно, одевается в прихожей. Она остается в поле зрения, потом тоже выходит,

О н а. Ты что, лапуль? Ой, извини. Ну, привычка такая. Да ну тебя вообще! Никуда я тебя не пушу, понял?

Его голос. Мать... Оставь! Слышишь?

Ее голос. А я, между прочим, не люблю, когда меня матерые называют. Вот так! Какая  тебе мать? Я для тебя еще девушка.

Его голос. Наталья... Ей-Богу, не хочется сейчас отшучиваться... хохотать... подшучивать... Понимаешь?

Она то втягивает его в комнату, то он исчезает.

О н а. А мне хочется. Вскочил куда-то... Чего ты вскочил? Что я тебе такого сказала?

Его голос. Нечего. Отпусти, слышишь?

Она. Даже не подумаю. Ну-ка, разде­вайся, гад такой! Еще под поезд бросишься, в таком настроении.

Его голос. Ухе не брошусь. Опоздал.

Она. Кто тебя знает. (Исчезает на какое-то мгновение. Снова появляется, толкая его перед собой.) Да что я с тобой!.. Не справлюсь, что ли? Запросто. Сядь вон туда. (Толкает его в глубь комнаты, к креслу.)

О н. Наталья...

Она. Даже не думай. Не буду я к тебе приставать, не бойся.

 

О н а. Все! Раздевайся.

О н. Наталья... Обожди... (Подходит к окну. становится лицом к нему.)

О н а. Я пока поставлю чай. Или кофе?

 

О н а. В общем, посмотрим, что захотим, то и будем, что мы?.. Огромные возможности! (Выходит на кухню. Возвращается.) Давай, еще выпьем? О, да тут еще –осталось! Ну и пивцы мы с тобой. Даже напиться как следует не умеем. У нее, кстати, и бутылка польской стояла, я тебя не стала расстраивать. Я говорю: "Дай бутылку, завтра я тебе куплю". Не дала, с-сучка, хе-хе-хе... И не поел ничего. Вот ты про меня всякое говоришь, не ценишь меня, а я, между прочим, о тебе скучала в командировке. Честное слово, лапуль. Муж даже спросил однажды: "Ты что-то много про него говоришь. Спишь, что ли, с ним?" А я ничего не сказала, пускай думает, что хочет. А вот как тебя вспомню, так домой тянет, хочешь верь, хочешь нет. Хотя дома, как ты видишь... А действительно срач, лапуль, ты прав. Надо заняться. Надо брать себя в руки. Надо вот что... Дом – это самое главное. Когда дома вот так, тогда и другого ничего не хочется, все из рук валится. Не согласен? (Подходит к нему.)

 

О н а. Лапуль! Ты чего?

О н. Согласен, согласен.

Она. Верно же? Ну ты чего?

О н. Ничего.

Она. Расстроился... Чего ты расст­роился?

О н. Все нормально.

Она. Фигово, конечно, я понимаю.

О н. Нормально.

Она. Вот ты про своих рассказывал. Помнишь? Тоже ведь...

О н. Про кого?

Она. Летом ты ездил. Про однок­лассников. Правильно ты про них ска­зал... Как ты сказал? Я забыла.

О н. Забыла и ладно.

Она. Нет, ну здорово ты сказал. Лапуль, напомни... Я даже кому-то рас­сказывала. А-а, вот: раньше тянулись вверх, а теперь все закручиваются. Правильно. И мои так... когда мы на двадцатипятилетие были. Я там среди них – просто девочка. Жуть просто! Действительно, вначале тянемся вверх, а потом вдруг начинаем закручиваться. Дай я тебя поцелую за то, что ты умничка. По-дружески, по-дружески, не бойся. (Чмокает его в щеку без малейшей инициативы с его стороны.) А ты зато – нет. Тебя фиг закрутишь. Да? И меня, да? Фиг нас закрутишь, да? А. лапуль? Да?

О н. Да, да.

О н а. Лапуль, мне ведь тоже жить надо.

 

         О н а. Что я, виновата? Ну такая я, что уж тут...

 

О н а. Ты простил меня? (Стоит вплотную к нему, пытается поймать его взгляд.) И сразу круги черные... Кто ж такого может любить, а? А еще молоденьких хочешь.

 

О н а. Лапуль, не молчи, а то я сейчас буду реветь и совсем стану страшной. Слышишь? (Хочет прижаться к нему, растормошить, но побаивается, что сейчас это покажется совсем неумест­ным.) Или у тебя что-то случилось?

 

О н а. Случилось? Или вообще?..

 

О н а. Вообще, да?

                                      Он поворачивается, кладет руку ей на плечо.

– Я ж все понимаю, лапуль. Ты думаешь  что я совсем уж дура?

                                       Он молча смотрит на нее, думает о своем.

– Немножко, н-но понимаю.

                                       Он снимает пальто и наваливает его на ее плечо

           Начинает свистеть чайник. Свист так стремительно нарастает, что она растерялась на какое-то мгновение: вешать пальто или нестись утихомиривать чайник.

Все же вначале бежит к чайнику.

Он садится в кресло; потирает руки и лицо так, как будто только что с улицы.

О н а(по дороге из кухни в прихожую.) Вот поганец: то молчит, то орет так, что... (Исчезает в прихожей; возвращается, быстро прибирает на столе.) Кстати, тоже наследство от мужа. Я его сколько просила: "Ну, сделай, чтоб свисток был нормальный". "Сделаю, сделаю". Сде­лал... Хотя, ковырялся чего-то.

О н. А что... с больницей?

О н а. Ну ла-адно... "С больницей"...

О н. Действительно что-то серьезное?

Она. Ну, а ты как думаешь?

 

О н. Я думаю, что нет.

О н а. Ты думаешь? Хе-хе-хе... Ну всё  к черту! Верно, лапуль? Сейчас будем   пить чай и всё.