Линии

Там было такое укромное местечко… Крохотное укрытие под тенью деревьев, откуда так удобно выглядывать, почти не рискуя быть замеченным. Несколько месяцев он приходил туда каждое утро, перед школой. Приходил, чтобы стать зрителем короткого волшебного спектакля…

Он смотрел на узенькую тропинку, чуть присыпанную хрустящими сухими листьями. Принципиально этот дворик не подметали, что ли? Тропинка вела от дальнего дома и со всем сторон обрамлялась старыми деревьями. И утром в хорошую погоду всю её пронизывал солнечный свет. Он всматривался жадно и замечал каждую пылинку, кружащуюся в этих первых лучах.

И в 7:40 или 7:45 по дорожке шла девушка. Высокая, с длинными волнистыми волосами. И когда эти волосы её попадали в луч ослепительно-прозрачного света, они вспыхивали в одно мгновенье. Вспыхивали, и все те полторы примерно минуты, что она шла по дорожке, горели отчаянным огнем. Ради этого мига он готов был не только в школу опоздать… При этом ведь понятия не имел, ни как её звали, ни кто она, ни куда идёт, перекинув через плечо твёрдую сумочку и сжимая в руке лямки какого-то фирменного пакета. Несколько раз уже на выходе из двора она замечала его – улыбалась чуть заметно и проходила мимо. Между ними было слишком много лет разницы, чтобы можно было надеяться на большее, но он не надеялся не поэтому. Ему не нужно было от неё ничего, кроме этих утренних полутора минут, когда она шла через двор в солнечном свете, лучи которого пронизывали её тяжёлые волосы и тоненькую фигурку… И даже черты лица значения не имели…

Спустя много лет он станет художником. И его цикл картин «Из детства», среди которых будет она, так и названная им – «Утро», будет ездить по мировым выставкам и выставляться на аукционах за евро с таким количеством нулей, какое он, мальчишка с окраины Москвы, долго не сможет уложить в голове. И искусствоведы всего мира будут спрашивать друг у друга и допытываться у членов его немногочисленной семьи – как, откуда? Где он мог подсмотреть этот потрясающий образ, эту одинокую незнакомку, спешащую по своим делам? И никто не сможет ответить, потому что он к тому времени уже покинет этот мир, а ей в голову никогда не придёт, что знаменитый художник Лучин – тот самый мальчишка, который по утрам провожал её взглядом и которому она изредка улыбалась… И даже когда уже после его смерти, прямо у них, на улице Грекова, устроят ни на что не похожую выставку его картин – а ведь она, удивительное дело, всю жизнь проживёт там же, и на работу будет ходить по той же тропинке, только с годами становясь все грузнее и объёмнее, так что теперь солнечный свет будет обливать уже массивную её фигуру – так вот, когда она будет стоять напротив той его картины, ей вдруг вспомнится маленький светловолосый мальчик. Она сама не поймёт, почему, но с тех пор к ней изредка будет возвращаться этот образ – утро, она идёт по дорожке, солнечно – и эти, каким-то одухотворённым голодом горящие глаза ребёнка в полумраке, как будто он всё пытается насмотреться, и никак… Но догадаться о том, что это она – там, на картине – она, конечно, не догадается. Да и кто бы поверил…

Удивительно, правда же? Удивительно…