Женские портреты

На чтение потребуется четыре с половиной часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

 

 

 

Ида Шрифт любила своего зятя. За то, что был он вроде как умный, но не выпендрёжный, а тихий, воспитанный и с хорошим аппетитом. А он любил тёщину стряпню, особенно котлеты, и послушно ел всё, что она готовила.

В общем, любовь была взаимной и напрямую связанной с пищей, а значит, комфортной и без особых страстей. Её любовь проявлялась в котлетах. Его ответное чувство – в их поедании.

И все было между ними тихо и мирно.

Хотя, как считала её дочь, муж, будучи склонным к полноте, лучше бы сел на диету и сбросил немного. Дочь сама была тощей как палка, аппетитом не страдала, а к лишнему весу относилась презрительно. Готовить для неё не имело смысла. Только сплошное раздражение: и масло не положи, и соль не подсыпь, а жареное... боже упаси! В итоге грызла она какие-то сырые корешки да вершки с орешками, запивая водой из бутылочек, и вечно пропадала в спортзале. Спасибо, хоть зять попался нормальный: что ни поставишь на стол, съедал с благодарностью, а иногда просил и добавки. Как такого не полюбить...

Так и прожили они в относительной любви и согласии несколько лет, пока дети не решили купить себе домик и отселиться.

 

Дочь была в положении, а ведь, когда дитя родится, ему нужна будет своя комната и разные условия. В общем, пора расширяться, оперяться, отпочковываться. Вроде приятное событие, а сколько было слёз и нервотрёпок! Хоть и домик тот был неподалёку, Ида всё равно переживала разлуку. И кому ей сейчас готовить? Чем себя занять?

– Да ты не нервничай, мама, мы ж не на край света. Тут не более полмили... это ведь практически вторая дверь. Будем видеться каждый день, особенно с малышом. Не волнуйся: соскучиться не успеешь, – утешала дочь.

Однако Ида в этом сомневалась и продолжала нервничать. Полмили – это для них, молодых, вторая дверь, а для неё, с больными ногами и не за рулём… Пешком не подойдёшь. Сиди жди, когда соизволят приехать или к себе в гости привезти. Да, неприятная штука – зависимость, особенно с возрастом. Они, слава богу, молодые и здоровые: понять этого ещё не могут.

Впрочем, зять вроде бы понимал. Он выслушивал Иду терпеливо, не перебивая, качая в такт головой и время от времени сочувственно вздыхая. Мысль о том, что придётся расстаться с тёщиными котлетами и перейти на «подножный корм» жены, его удручала.

Наконец, переезд свершился, и произошёл он для всех легче, чем ожидалось. Дети обживались, обзаводились, обставлялись, и в этом она активно участвовала. Как и обещала дочка, виделись они ежедневно, и ничего особенно не изменилось. Ида продолжала печь зятю пирожки и жарить котлеты, и каждый раз, нагруженная снедью, приезжая к ним в новенький, пахнущий краской домик, радовалась вместе с ними растущему животу дочери и приобретению какой-нибудь новой мебели. А потом они вмести ужинали. Теперь даже дочь, у которой от беременности появился неожиданный аппетит, с удовольствием уплетала Идины котлеты.

Ну а зять, как всегда, и подавно...

В общем, новая жизнь налаживалась, и Ида уж совсем успокоилась, как тут всё и началось...

 

Вначале дочь родила, и это было почти что прекрасно. Ида на первое время поселилась у детей в свободной комнатке, чтобы помочь... ну, знаете, там всякое по хозяйству и с дитём. Однако дочь оправилась быстро и вскоре взяла всё на себя – растить хотела она ребенка по какой-то модной системе: без сосок, без колясок и без многого другого.

– В ребёнке надо уважать и воспитывать личность с самого рождения, – объясняла она матери. – Когда младенцу дают соску, он воспринимает это, как будто ему затыкают рот, не дают себя проявить, не уважают то, что он имеет сказать. А коляска – это тоже противоестественно, и для того, чтобы подавить его импульс двигаться. Всё это и многие другие проявления – разные формы одного и того же: родительского контроля и насилия. Неудивительно, что потом почти у всех комплексы и неврозы…

– Да, у ребёнка должен быть свободный выбор, – вторил жене зять, – нельзя воспитывать из детей роботов: то, что они от нас произошли, ещё не значит, что они наша собственность. Мы не имеем права…

Стоя у плиты над шипящей маслом сковородкой, Ида удручённо вздыхала. У неё были свои, «старообрядные» взгляды на воспитание, а также на права и обязанности, которые она изо всех сил старалась держать при себе, ничего без согласования с детьми не предпринимая. То, что она сама вырастила троих и вроде бы получилось неплохо, не имело значения. Это другое поколение, и взгляды у них свои. За этой мыслью обычно следовал ещё один глубокий вздох. Так они и сосуществовали...

 

– Мои родители приезжают к нам, – не отрывая глаз от обеденной тарелки, объявил как-то зять голосом, лишённым энтузиазма. – Навсегда.

– Нам понадобится твоя спальня, – сказала дочь. – Теперь ты сможешь отдохнуть от хозяйства.

Лицо матери как-то вытянулось.

– Да не огорчайтесь, – сказал ей зять, – это ведь временно… они у нас побудут немного, ну, пока не устроится с работой, а потом...

– Ну конечно же, я понимаю, надо помочь им обжиться... конечно, – промямлила Ида.

– Рассчитывай примерно на полгодика-годик, а потом всё наладится, войдёт в колею, и… – добавила дочь.

Дочь звучала оптимистично, может быть, даже слишком, и от этого Иде взгрустнулось ещё сильней. Выбора у неё, однако, не было.

Пришлось переселяться к себе обратно. Хорошо, что сохранила свою квартирку. А к кому же ещё? Сыновья жили далеко: один – в другом штате, второй – аж в другой стране. Делить кухню с невестками не хотелось. Впрочем, никто ей и не предлагал.

 

Весь переезд занял не более получаса. День выдался мерзопакостный. Не переставая лил тоскливый дождь, и на душе было примерно так же. Зять помог перетащить её манатки – несколько сумок и пластиковых мешков, набитых бельём, одеждой, продуктами и лекарствами – бросил всё на пол в прихожей и, торопливо чмокнув в щёку, отправился в аэропорт встречать родителей.

Оставшись одна, Ида плюхнулась в кресло у окна и застыла в каком-то усталом оцепенении, наблюдая за текущими по мокрому стеклу каплями. Неподвижно, без мыслей и чувств, просидела она так до вечера, пока не осознала, что стало довольно темно и зябко. Выбравшись с усилием из кресла, осторожно двинулась в направлении кухни.

Нащупала на стене выключатель. Да будет свет! Освещённое кухонное пространство оглушило её стерильной пустотой.

Аккуратно выложив на столике тарелочку, вилку с ножом и бумажную салфетку, Ида поставила на плиту чайник и вытащила из сумки привезённые с собой продукты. Может быть, яйцо сварить? Или лучше съесть какой-то бутербродик? Аппетита не было, но кушать полагалось: время ужина, а пища, съеденная поздно на ночь, вредна. Вспомнила, что в морозилке лежат нажаренные ещё до отъезда котлеты: можно их разморозить. Есть самой не хотелось, особенно котлеты. Раньше, когда был ещё жив муж, имело смысл что-то готовить, но теперь, для себя... На глаза навернулись слёзы.

 

С оглушительным писком вскипел чайник. Кухня окуталась парным теплом. Усевшись поближе к висящему на стене телефону, Ида принялась жевать безвкусный бутерброд с сыром, запивая его ромашковым чаем. Жевалось через силу, но пилось с удовольствием: чай согревал внутри.

Над головой прошаркали шаги. Громко забубнил голос телевизионного диктора.

В квартире этажом выше жила пара старичков. Везёт же некоторым: они доживали вдвоём и вместе смотрели в это время новости. Неплохо было бы тоже включить телевизор и узнать погоду на завтра. Впрочем, для чего знать погоду, если идти некуда.

Новости окончились, и всё стихло. Телефон так и не зазвонил. Время ложиться спать.

 

Лежать на своей постели было приятно, однако почему-то не спалось. Думалось о разном, о чём думать было ни к чему, да и не хотелось. Вспоминались люди и эпизоды из прошлого, давно ушедшие и значения не имеющие, но почему-то вызывающие прежнее волнение.

Интересно, как прошла встреча? Надо ж, и чего это их потянуло в таком возрасте переехать сюда, начинать новую жизнь с самого начала? Какой там «устроиться» с теперешним положением... Им же даже пенсия не положена: и на что они рассчитывают? Наверное, на то, что сын будет помогать. А это значит, что и её дочка будет. И поселятся они у молодых навсегда, будут нянчить малыша, в то время как она сможет видеть его только изредка, когда пригласят и привезут к себе. И ещё разные мысли приходили ей в голову... и длилось это очень долго.

Наконец веки её отяжелели и мысли стали растянутыми, липкими, бесконечными... «Интересно, а умеет ли его мать готовить также вкусно, как я…» – лениво проползла последняя мысль...

Ночью снился Иде обычный для неё сон, в котором она где-то бродила, терялась и переживала, пока дорога не вывела её к дому своего детства, в уютной и вкусно пахнущей кухне которого она как-то оказалась, миновав другие комнаты.

Там, за большим, абсолютно пустым столом, увидела она своих давно ушедших родителей, сестёр, братьев, мужа и ещё каких-то знакомых, обрадовавшихся её приходу людей.

– Иди сюда, Идочка, – звали они её, – мы так соскучились по твоим котлетам...