Семнадцать с половиной сентиментальных историй про любовь, смерть, еду и каннибализм

У него была исключительная способность западать в душу женщинам, с которыми он был. Неизвестно, насколько он сам об этом догадывался, но поскольку перебрал их довольно много, оставил по себе глубокий след.

В ее доме никогда не звонили телефоны. Она исправно платила по счетам, впрочем, счета были копеечными, но это ничего не меняло. Разве что раздавался случайный, чаще среди ночи, звонок того, кто ошибся номером. Но ведь такие звонки могли приходить, и когда она отсутствовала. Она стала выходить из дома все реже.

Он играл на контрабасе, инструменте, пожалуй, слишком большом для его далеко не гренадерского роста. По будням в каком-то скучном, уже заранее всеми забытом оркестре, по воскресным дням – в парке, среди гуляющих детей и золотых листьев. «Осень», – лепетали они, и он не мог разобрать, о чем это – о времени года или об усилении какого-то качества.

Но похоронить себя в четырех стенах – серых при любом освещении – она еще была не готова. Решение пришло как-то само собой: накупив дешевых газеток, она вписала свое имя и телефон в аккуратно вырезанные купоны, предлагая миру каких-нибудь беспородных котят, либо подержанные стиральные машины, не забывая непременно упомянуть, что это недорого.

Он любил пиво, а еще он любил готовить, даже для себя самого, на прокуренной коммунальной кухне, где на окне стояли жухлые цветки в горшках, а в каждой персональной мойке – чья-нибудь собственная гора немытой посуды. Она не любила есть, просто как-то повелось еще с детства, когда она могла часами сидеть над несчастным куском сосиски. Она считала, что в жизни есть вещи и поважнее еды, впрочем…

Когда он вышел в то воскресное утро, неся на себе свой контрабас, когда в ее доме сделалось слишком гулко от несмолкающих телефонных звонков, посреди людной широкой улицы время сделало «тик» и будто приостановилось; он отвел взгляд от длинной очереди, выстроившейся к желтой цистерне-бочке, на покатом боку которой белой краской было выведено «пиво»; она подняла голову, хотя обычно предпочитала смотреть вниз, их глаза встретились, он смотрел на нее, она – на него, и, словно… кто-то толкнул плечом контрабас, «вас здесь не стояло», – послышался сбоку угрюмый голос. Он спешил в парк, она – на телефонный узел, спросить, что можно сделать. Если верить статистике, на земле кто-то умер и кто-то родился, ничего больше в этот момент не произошло.