Полустанок

 

 

 

Все действительно проголодались, и долго уговаривать никого не пришлось. Вадим взялся разливать спиртное: женщинам – шампанское, мужчинам – кое-что покрепче.

– Вам что? – спросил он Бориса. – Водка, коньяк, бренди, виски? Вот прекрасное шотландское виски, не желаете?

– Нет, нет, я не пью, – ответил Борис.

– Как? – удивлённо спросил Вадим.

– Да так, совсем не пью, не употребляю ничего спиртного, – спокойно сказал Борис.

– Вот это да! – воскликнул Вадим. – Чтобы офицер-подводник, и не пил?! Такого я ещё не видел! Такого просто не бывает!

– И много вы видели офицеров-подводников? – с лёгким ехидством спросил Борис.

– Ну…

– Так откуда же такая убеждённость в том, что офицер-подводник обязательно должен пить? Люди-то разные – кто пьёт, кто не пьёт.

– Да, как говорится, суровая служба, вдали от родных берегов, необходимость снятия стресса.

– Иногда подобное снятие стресса очень дорого обходится. Есть у Визбора такая песня, про то, как рыбаки в море выходят: «Матросов своих, наименее пьяных, я ставлю на вахту, стоять на ногах». Так вот, однажды такие рыбаки на морозильном траулере из бухты выходили, в три часа ночи. Вся команда пьяна вдрызг, судно без ходовых огней, вышли без разрешения, надеясь, что, как в песне Визбора, в море протрезвеют. А в это время заходила в порт подводная лодка, не атомный крейсер, а обычная дизельная лодка из похода возвращалась. Надводным ходом шла. Траулер этот, судно довольно крупное, перерезал лодку пополам и ушёл, не оказав помощи. Лодка затонула со всем экипажем, спасти не многих удалось. Там, на этой лодке, и мой отец погиб, я ещё в школе учился. Тогда и дал себе слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не притронусь к спиртному.

– Извините, кто ж знал, –  Вадим налил виски Игорю и себе. Виктор выбрал коньяк, а дамы –  шампанское.

 

После нескольких тостов ужин перешёл в то состояние, когда молодые люди, уже не трезвые, но ещё не утратившие ощущения реальности от выпитого, почувствовали лёгкость и свободу рассуждать на любые темы, причём каждый считал своим долгом побыстрее высказать всё, что он находил особо важным. Не успевал первый рассказчик окончить фразу, как его перебивал второй, и так далее. Все вели себя непринуждённо, и лишь в поведении Ирины была заметна некоторая натянутость и напряжённость. Однако после определённой дозы алкоголя напряжённость эта прошла.

Следя за ходом разговора, Борис понял, что Виктор был сыном совладельца банка, который принял активное участие в политической карьере отца Вадима. И Виктор, и Вадим учились в Англии в одном учебном заведении, на одном факультете, и между ними возникли отношения не то чтобы дружбы, а скорее, необходимости друг в друге для достижения успеха. Оба держались независимо и свободно, но было заметно, что ведущую роль в отношениях играет Виктор, он задавал тон в беседе, мог оборвать любого на полуслове, чтобы продолжить свою мысль, и в манере говорить было заметно чувство собственного превосходства. Игорь являлся руководителем юридического отдела банка и держался весьма независимо, в разговор вступал редко, высказывался веско и убедительно, этому способствовал жизненный опыт, который отсутствовал у молодых людей, и, видимо, то положение, которое он занимал в банке, намного большее, чем положение начальника отдела. Из коротких, уверенно сказанных фраз было ясно, что он подчёркивает свое влияние на владельца банка. Было ли это простой бравадой подвыпившего клерка, либо соответствовало положению, Борис не понял.

Вадим достал из кармана пачку «Мальборо» и предложил гостям закурить. Все потянулись за сигаретами, в том числе и Ирина, хотя после первой затяжки стало ясно, что прежде она никогда не курила, и взяла сигарету лишь для того, чтобы не казаться чужой в этой компании. Борис, не выносивший табачного дыма, поблагодарил за ужин, извинился и вышел на палубу.

 

Капитан яхты, Иван Семёнович, стоял у борта и смотрел на закат. Увидев Бориса, он спросил:

– Что, не вдохновляет компания современной молодёжи?

В ответ Борис только махнул рукой.

– Посмотрите, какой закат, – продолжал Иван Семёнович, – не иначе, как шторм будет.

Над горизонтом висели тяжёлые чёрные тучи, окрашенные по краям тёмно-красным светом заходящего солнца. Один край его уже утонул в воде, второй ещё скрывали облака, и казалось, кто-то пролил красное вино, расплескав его по небу и морю.

– Не нравится мне всё это, ох, как не нравится! И плавание это не нравится. Первый раз иду без хозяина, с его сыночком.

– Хозяин впервые доверил яхту сыну?

– Да, но мало того, он подарил судно ему на день рождения. Как вам этот Вадим?

Борис пожал плечами.

– Вот именно, никак, – сказал Иван Семёнович. – В принципе, парень неплохой был бы, если бы не отцовское положение и деньги, чувства меры нет, от вседозволенности голова кругом пошла. Иногда, особенно по пьянке, такие амбиции проявляются, почище папашиных. Отец его хоть здравый рассудок не теряет, а этому море по колено. Если шлея под хвост попадёт –  что угодно может сотворить. А вы как оказались в этой компании?

– От поезда отстал, предложили с ними до Приморска, – Борис рассказал капитану свою историю.

– А…а, понятно, а я-то смотрю, не кажетесь вы в этой компании своим. Всё не мог понять, кем вы Максимову приходитесь?

– Кому?

– Фамилия Вадима – Максимов, отец его, Анатолий Петрович, – губернатор области, сам родом из этого посёлка.

– Да нет, никакого отношения к ним не имею, я ведь случайно в этих местах. На Северном флоте служу, в отпуск решил на юга податься.

– И в каком звании?

– Капитан-лейтенант. А вы как оказались здесь? Вижу, не по душе вам эта работа.

– Это уж точно, не по душе. Знаете, как сейчас дела с работой у моряков обстоят? Своего флота нет, сходил в рейс на одном судне, потом снова ждёшь, ищешь варианты. Вот однажды в бюро по трудоустройству предложили рейс на этой яхте, а потом Максимов уговорил на постоянную работу остаться. Сначала ничего было, а сейчас, видимо, Петровичу морская романтика надоела, по полгода и больше у причала стоим, никакой работы, хотя зарплату платит, не жалуюсь, но не по мне это. А с молодым Максимовым не сложились у меня отношения. Вот схожу в этот рейс и уволюсь к чёртовой матери. Настоящую работу нужно искать.

Солнце уже скрылось за горизонтом, небо погасало, и вместе с наступающей темнотой возникало в душе неясное беспокойство, странное, не поддающееся объяснению чувство. Ветер стих, и лишь шум моря да нестройные голоса подвыпившей компании нарушали вечернюю тишину. Борис ушёл в свою каюту, лёг, но уснуть никак не мог. Пьяные голоса постепенно утихли, компания угомонилась, и лишь волны плескались у борта. Взошла луна, и свет её, отражённый волнами, рисовал на потолке каюты странные блики, дрожащие, колеблющиеся, будто призраки, возникающие из иных, нездешних миров, пугающие неясностью очертаний и непредсказуемостью.