Кое-что из жизни графомана

 

 

 

Набравшись наконец-то решимости, я переборол все страхи и приехал из своей деревни в большой город. С трудом найдя нужный адрес, я оробело уставился на многоэтажную громадину.

Решительность покинула меня, и ноги засобирались было в обратную дорогу. Приказав им «стоять!», я перевёл дух и вошёл внутрь. Вежливый вахтёр (чекист на пенсии) осведомился о цели моего визита.

Услышав сбивчивое объяснение, он без запинки назвал этаж и номер комнаты и даже предупредительно сообщил, чтобы я не вздумал ехать на том лифте, что справа: «на этом этаже ему остановки нет».

Ну что ж, нет так нет – спрятавшийся где-то в холке маленьким комочком страх довёл меня до дверей левого лифта, а потом, подло дёрнув за руку, потащил одеревеневшее тело вправо, к прокуренной лестнице.

Я готов был провалиться со стыда сквозь землю, но глазами того же, спрятавшегося в холке, страха увидел, что вахтёра моё поведение нисколько не удивило. Даже наоборот – он как-то сразу успокоился, подобрел и, вскоре забыв про меня, уткнулся в свой журнал кроссвордов.

 

Нужную дверь я обнаружил не сразу. Даже несмотря на помощь второго вахтёра, дежурившего на «моём» этаже.

– Можно войти?

– Да-да, конечно, – пышущий здоровьем уверенный в себе молодой дядька, одетый в очень свободном стиле, приветливо и заинтересованно уставился на меня. В его глазах читался вполне материальный вопрос: «на какую сумму пожаловали, дружок?»

– Я вам звонил, – выдохнул я, – моя фамилия До, Джон До из Забугорной.

– Ах да, конечно! Джон До. – Лицо дядьки расплылось в широкой, полной обаяния улыбке. – Мне вчера звонил ваш председатель, Иван Максимыч, кажется…

– Правильно, Максим Иваныч, – кивнул я.

– Ну так вот, я и говорю – ваш Иван Максимыч очень славный мужик. Обещал полное содействие. Вы же у них… у вас… в вашей деревне, одним словом, настоящее культурное явление. Так он и сказал мне. В каком жанре работаете?

– Я графоман.

– Что-что, простите???

– Я графоман. Но вы не переживайте – я очень талантливый графоман.

 

Я начал лихорадочно доставать из объёмной дорожной сумки папку с листами белой бумаги. Пока я её доставал, девственные листы превратились в настоящую зачитанную до дыр рукопись.

– Вот, смотрите, можете сами убедиться, – совал я истрёпанные листы под нос дядьке.

– Да мне, собственно, какое дело… графоман, так графоман, – слегка подрастерялся мой собеседник. – Лишь бы оплата была. Но с этим, Иван Максимыч заверил, всё в полном ажуре будет.

– Да нет, это очень важно! Понимаете? – начинал горячиться я. – Графоманы незаслуженно обделены вниманием. Они презираемы всеми. Их за писателей никто не считает. А ведь мы – главный резерв нашей литературы! За нами будущее.

– Интересно, – приосанился дядька.

– В самом деле! На нас всё и держится.

– И как же?

– Ну вот, хотя бы… Помните у Пушкина?..

– Не трожьте классика! – возмутился дядька.

– Да я и не трогаю. Я ж объяснить хочу.

– Объясняйте без Пушкина, а если не можете без него, тогда лучше уж ничего не объясняйте. Я человек современный и уважаю права меньшинств… литературных в том числе, но…

– Да какие же мы меньшинства! Нас большинство. И мы загнаны в подполье! Мы страдаем от своей непризнанности. Нам нужна рука помощи и ваше издательство должно стать именно такой рукой!

– Тише вы! – цыкнул на меня собеседник, оглядываясь по сторонам пустого кабинета. – Ославить меня хотите?

– Да нет, что вы! Я же от чистого сердца.

– Вот и я от чистого сердца прошу вас – не надо. Наше издательство, хоть и молодое, но имиджевое, и выбранному имиджу следует строго. Нам не нужны неприятности. И взялся я вам помочь только исключительно ради личного уважения к… Иван Максимычу.

 

Он многозначительно посмотрел на меня.

– Кстати, это самое слово…

– «Графоман?»

– Ну да, «графоман». Оно будет присутствовать в аннотации к книге или где-нибудь ещё среди прочей служебной информации?

– Да я не знаю, – растерялся я, – вам виднее.

– Вот и хорошо. Вот и не надо, – оживился мой собеседник. – Ну-с, посмотрим, что там у вас.

Я протянул ему папку, ожидая беглого, но вдумчивого чтения. К моему удивлению, текст его совершенно не интересовал.

– Каким кеглем печатаем? Рекомендую двенадцатый.

Я сделал умное лицо и многозначительно кивнул.

– Отличненько. Сто двадцать страниц, – взвесив папку на руках, молвил мой визави. – Шрифт вам подберём – что надо.

– Угу, – согласился я, хотя тут явно нечему было возражать.

– Каков тираж?

– Тыща, – робея от собственной наглости, выдавил из себя я.

– Замечательно! Дело говорите. Что нам мараться с пятью сотнями? Уважаю серьёзных людей. Обложка?..

– Мне вот эта нравится. – Я достал из сумки купленную мною на вокзальном развале тошнотворно-бездарную книжечку в превосходной по качеству мягкой обложке.

– А, Машенька Кузовлёва! – обрадовался дядька. – Доктор наук! Наш постоянный автор. Все свои книги у нас издаёт. Замечательно пишет! На днях была принята в союз писателей.

Я не стал возражать и согласно кивнул.

– Вот и эту книжку мы специальным тиражом выпустили. Вы, наверное, заметили уже по оформлению. – Он говорил со мной, словно с заправским полиграфистом.

Я кивнул ещё раз, хотя на самом деле ничего особенного в этой книжке не увидел, как ни силился разглядеть.

 

– Великолепно! – обрадовался дядька – то ли тому, что я согласился с ним в принципиальном полиграфическом вопросе, то ли тому, что увидел у меня в руках книжечку своей знакомой докторши наук.

Я обрадовался за компанию с ним.

– Сделаем всё на мелованной бумаге, в офсете. От вас нужно только фото и диск с текстом. Вы же имеете набранный на компьютере текст? – чуточку озадаченный спохватился он.

Имею, – кивнул я.

После этого прозвучала сумма.

Однако!

Я изобразил на лице, что услышанная сумма – сущий пустяк для нашего колхоза и встал со своего стула.

– Вы приезжайте обязательно! Я жду вашего диска и фото. Очень жду! – совал мой новый друг мне в руки какие-то книжки. – Это вам на память от нашего издательства. Вам и Иван Максимычу. Большой ему привет.

Ослеплённый улыбкой издателя, я с поклонами пятился до самой двери, прижимая к груди подаренные «фолианты».

 

 

Книжка вышла месяца через три.

Ещё через два месяца в наш колхоз позвонили из областного отделения союза писателей и сообщили, что предлагают мне вступить в члены союза.

Я до сих пор не ответил. Очень трудно определится в таком нелёгком выборе – создать ли собственный союз графоманов или вступить в уже имеющийся.