Полёт сокола

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за май 2023:

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Последние дни для Домино ознаменовались сплошными неудачами – тяжёлыми и болезненными. Все его недавние решения повлекли куда более разрушительные последствия, чем он мог бы предположить. Он потерял значительно больше, чем мог себе позволить.

Всё началось после ухода змееголового господина Эканса. Злой, как чёрт, Оберон, по всей видимости, получивший серьёзный выговор от начальства, начал с того, что выплеснул свой гнев на членов семьи, в особенности на Домино, который, по его мнению, показал себя полным идиотом перед министром. Никогда прежде мальчик не видел отца таким – он был не просто яростен, он походил на загнанного в угол испуганного шакала, потеряв всякое достоинство. Хоть Домино никогда не испытывал к отцу нежных чувств, он уважал его: за толковость, за целенаправленность и стремление держать ситуацию под контролем. Именно в этом он находил преемственность и общую родственную черту с этим человеком. Ему не стыдно было называть Оберона отцом. До этого дня. Теперь же, поневоле обнажив свою тщедушную суть, отец стал для него немногим лучше тех бесцельно ползающих по тротуарам города людей, только одетым в более дорогой костюм. И всё же незаслуженные оскорбления от отца не проходили бесследно, оставляя на душе маленькие кровоточащие порезы. Мама-Долли, понимая истеричное поведение мужа, как всегда пыталась разрешить конфликт, робко вставляя миротворческие посылы. И ей это почти удалось – она притащила из машины коробку сигар, специально купленных для умасливания Оберона. Тот было хотел скрыться с коробкой в своём кабинете, но в последний момент вспомнил о том единственном, что интересовало его в жизни Домино – о спортивных успехах. Обида притупила благоразумие в мальчике. Он набрал воздуха в грудь и выложил всё как есть: он намеренно проиграл национальный отбор и не хочет больше заниматься спортом, ему это неинтересно и, более того, он не видит в этом смысла. Домино гордо заявил, что отныне его цель в жизни – стать военным лётчиком. Пренебрежение авторитетом главы семейства сыграло с ним злую шутку. Гордыня притупила чувство самосохранения, и Домино наговорил много разного – не так, как стоило, и не тогда, когда следовало.

Увесистый подзатыльник прервал его манифест. Картинка мира задрожала в глазах, а затем вовсе покатилась кувырком. Злоба мгновенно распёрла грудную клетку. А после Домино запомнил лишь калейдоскоп ярких и острых впечатлений, фейерверками рассыпавшихся в сознании. Отцовский ремень никогда прежде не звучал так убедительно и безапелляционно. Воля и характер Домино оказались раздавлены его направленным воздействием, примерно как кусок сливочного масла беспомощен перед разогретым на огне лезвием ножа. Вероятно, сумей Домино сфокусироваться на этой мысли, он бы узнал много нового о себе, что, без сомнений, прибавило бы в нём скромности по поводу своих волевых качеств. Но восприятие его находилось в другом мире – в мире пронзительной боли, удушливых слёз, ослепительных вспышек страдания. Наверное, сумей увидеть себя со стороны, Домино преисполнился бы великого отвращения к этому сопливому, надрывающему глотку существу. Скорее всего, он презрительно отвернулся бы, не желая тратить время на созерцание такой слабости и ничтожности. Но он тогда не видел ничего, а из звуков до уха доносились лишь звонкие щелчки кожаного ремня и отдалённые причитания и охи Мамы-Долли.

Окончательно он пришёл в себя и утёр слёзы, лишь когда оказался в своей комнате. Но злоключения на этом не прекратились. Если случалось так, что у Домино бывал выбор наказания, он непременно выбирал физическую трёпку. Как ему думалось, это был быстрый и эффективный способ решения проблемы наказания. Две минуты, и твоя карма обнулялась, и с отцовских колен ты слезал с больной задницей, но чистой совестью. Так бывало раньше, но не теперь.

Мама-Долли с нарочито холодным и отстранённым видом отвела его в комнату и, перед тем как захлопнуть дверь, сообщила, что раз Домино предал её с ним уговор, то и все прежние поблажки отныне – не в счёт. Она забрала капитана и уверила, что теперь Домино может забыть о нём навсегда. «Ты обманщик и предатель», – сухо объявила мачеха. В любое другие время Домино не принял бы её слова близко к сердцу, но именно сейчас они прозвучали особенно пронзительно, дотянувшись до самых глубоких чувств ребёнка. Потеря поддержки второго родителя была как подсечка, которая окончательно повалила его с ног. Никогда прежде домочадцам не удавалось так сильно задеть Домино.

Прошёл целый день, но родители не сменили гнев на милость. Домино оставался под наказанием, запертый в комнате. Отягощались невзгоды тем, что выпали на каникулы, отчего мальчик был лишён возможности выйти за пределы дома, даже для похода в школу. Он не спустился на совместный ужин – кто бы мог подумать, что настанет время, когда он будет расстраиваться по этому поводу?! Домино впервые познакомился с одиночеством. Это было странное, необоснованное и противное чувство. Оно раздражало нелепостью собственных претензий, но поделать ничего было нельзя. Домино смиренно сносил новое ощущение, так же как сносил боль от ушибов, угрызений совести и поруганной чести.

Но уже ближе к вечеру... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: