HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Васильки

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 10.03.2012
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


 

 

 

Сашка-Саид играл в шашки сразу с двумя девчонками, проигрывал партию за партией и никак не хотел с этим смириться. Кольке надоело ждать друга.

Я пойду к Аверьянычу, .Сашк, а ты как наиграешься, так сразу же приходи.

– Ладно, – согласился Сашка, – я вот им сейчас три «сортира» на двоих сделаю и приду.

Девчонки заартачились, стали возражать: да не бывать тому, чтобы Саид им сделал три сартира!

Колька побежал к Аверьянычу.

– Пришёл? Чай погоняем? – спросил Аверьяныч.

– Погоняем, – согласился Колька.

Тогда запрягай Звёздочку, съездим к «братьям» за свежей водицей, а я посуду приготовлю, помою.

Колька снял со стены сбрую и пошёл к сараю. Звёздочка стояла возле телеги, лениво перебирая свежую траву. Кольку она встретила тихим ржанием.

– Соскучилась? – спросил Колька. – А меня вот на все лето отправляют. Как быть? Не знаешь? И я не знаю. А пока поедем за водой к родникам.

Звёздочка будто понимала, о чём с ней говорит этот молодой человек, при слове родник у неё задрожали её бархатистые мягкие губы и она горлом издала звуки, похожие на тихий радостный смех. Колька поглядел на неё внимательно:

– Ну все ты понимаешь, всё, что скажу я, вот только говорить не умеешь. А если бы умела, то сколько бы ты мне интересного порассказала. Да? Ну, давай голову.

Колька держал хомут на поднятых руках, а Звёздочка сама сунулась в хомут мордой, а когда он влез ей на уши, она вскинула голову, тряхнула ей, хомут скользнул на шею, сел на место.

– Видишь, какая ты молодчина, сама на себя хомут научилась одевать. – Колька приговаривал, заводя лошадь в оглобли. С ее же помощью он с самой весны стал самостоятельно запрягать её, чему был несказанно рад. Ему казалось, что он сможет уже работать на лошади один, возить, например, корм к телятнику. «А что? Вполне могу, – рассуждал он сам с собой. – Ещё как! Кусок хлеба себе заработаю. А меня в какой-то лагерь. Додумались тоже».

Он умело накинул седёлку на спину лошади, заложил в гужи оглобли, поставил дугу, стянул хомут супонью, делая это по-мужски, упираясь левой ногой в клешню хомута, завязал чересседельник, подняв хомут так, чтобы он не тёр лошади шею, чтобы она работала плечами, пристегнул мусатиками вожжи, сел на телегу.

– Пф-ф, пошла, Звёздочка! Дедушка, мы готовы!

Аверьяныч положил на телегу пустые молочные фляги, в которых он привозил воду из родников на весь детдом, из этой воды кипятили чай. Не успели они доехать до ворот, как их нагнал Сашка-Саид. Тяжело сопя, он подпрыгнул, сел на телегу рядом с Колькой.

– Ну как? – спросил Колька.

Сашка не ответил, глядел в обратную сторону от Кольки.

– Эх ты, – вздохнул Колька. – Никогда, наверное, не научишься играть. Бестолковый какой.

– Пусть бестолковый, – буркнул Сашка. – А играть всё-таки научусь. Как хочешь, а я научусь.

– А мне чего хотеть? За тебя обидно делается. Все девчонки уже обыгрывают тебя...

Ехали молча. Сашке было обидно, что он никак не освоит шашечную премудрость, Кольке – обидно за друга, а Аверьяныч молчал потому, что вечер больно уж хорош был, говорить не хотелось в этом спокойствии и тишине, которым, казалось, на земле нет ни конца и ни края. Только Звёздочка изредка пофыркивала, легко ступая по луговой дороге и поматывая головой, да чуточку поскрипывало рассохшееся правое переднее колесо.

Из лугов пахло поспевающей цветущей травой.

«Братья» – так Аверьяныч и ребята называли родники, что выбивались из-под каменистого бережка почти у самого дна оврага. Пониже родников Аверьяныч установил дубовый сруб. Родниковая вода собиралась в него, а наполнив, переливалась через верх и по дощатому желобку тонкой струйкой сбегала на землю, журча, повиливая, убегала на самое дно оврага, в заросли кустарника и осоки. Там, в топком месте, в зарослях брал начало ручей – Глинник – бурливо, образуя ожерелье омутков, ручей торопился по дну оврага к реке.

Звёздочку оставили наверху, отпустили чересседельник, чтобы она могла свободно пощипать травку. Сами с флягами в руках спустились к «братьям».

– Ну, как вы тут, ребятки? – Аверьяныч поглядел на родники, подставил под воду ладонь. – Не степлились? Нет, живые, ишь, руку как обжигает, ломота враз по костям идёт. Едкая водица. И редкая.

Аверьяныч схлебнул с ладони воду, прижмурился, будто вслушиваясь в её вкус:

– Хороша, слов нет, как хороша. Этой водицей давно люди пользовались. Она вроде бы даже целебная какая-то. Мой родственник Акимов Иван уехал из села, в городе жил, сколько уж прожил там – не знаю. Вдруг, вижу, приехал. «Чего ты?» – спрашиваю его. А он помялся, помялся да и признался: «Прибаливать стал. А ночью мне сон был, кто-то меня к нашим родникам посылал за водой, она одна вроде бы мне поможет. Вот и приехал. Поживу, попью своей водицы». И правда, резвым стал мужик. Собрался уезжать, с собой набрал воды, сколько мог. А вскоре назад вернулся. Говорит: «Нет, не даётся эта вода, не желает быть увезённой. До дому не доехал, а она вся задвохнулась, не захотела жить». Акимов так и остался в селе, поближе к родникам. Я вот тоже сомневаюсь, сумею ли жить где-либо без этой водицы?

Аверьяныч опустил седую голову, задумался. Кольке и Сашке сделалось жаль старика, они отвернулись от него, отошли, чтобы не мешать: пусть подумает, пусть погрустит.

Наполнив фляги водой, Аверьяныч присел на камень покурить, а ребята начали вытаскивать фляги на верх, к телеге. потом помогли Аверьянычу выбраться из оврага. Втроём поставили фляги на телегу. Звёздочка поворачивала голову к ним, тихонько нетерпеливо ржала, клекотала горлом.

– Она воды хочет, – сказал Колька. – Из чего бы попоить её. Давайте прямо из фляги.

– Нет, – остановил его Аверьянович. – Нельзя ей такую воду давать, не по зубам она ей. Дома тёплой попою. Поехали.

Звёздочка, будто согласившись с доводами хозяина, послушно повернула и потянула телегу в сторону дома.

Солнышко садилось. На луговой траве лежали красноватые отсветы. От земли исходило дневное, неустойчивое тепло и полосами тянулось через дорогу: где место повыше, там полоса тёплая, где место пониже – полоса прохладная.

– Хорошо, однако, – нарушил молчание Аверьяныч, – я летом две поры дня особо уважаю – это когда восходит солнышко и когда оно заходит. При восходе думаешь, каким день задастся, как проживёшь его, какие дела предстоит поделать. А при заходе вроде бы итожишь: день как день, он прожит, одно, другое дело сделал, третье, может, не успел, завтра доделаю. Так вот день за день и цепляются, так жизнь и идёт своим чередом.

– Дедань, а почему человек всегда-всегда не живёт? – спросил Сашка. – Кому жалко, пусть жил бы он и жил, сколько захотел.

Ты вон о чём... Значит, не надо ему жить без конца. Зачем? Пожил – уступи место другим. Природой так задумано. Ей лучше знать.

– Это природе-то? – удивился Сашка. – Смеёшься, да?

Нет, и не подумал, отвечаю на полном серьёзе. Я по себе сужу: хватит человеку и того, сколько ему дано. Это-то проживи. Хорошо-то молодому быть, сильному, а когда постареешь, то это уже не жизнь. Тут главное не належаться бы без движения. Случись такое, то и себе, и ближнему своим надоешь хуже горькой редьки. Нет, уж лучше сразу.

– Не хочу, – мотнул головой Сашка.

– А тебе и хотеть не надо, потому как рано, дитя ты ещё. А вот когда станешь таким, как я, тогда по-иному заговоришь.

– Всё равно не хочу Даже таким, как ты, если стану, не захочу умирать. Как это так? То вот он я, живой, а то меня вдруг не станет, нигде не будет меня. Как это так? Не хочу. Я боюсь. Как подумаю об этом, так мне страшно делается. Глаза крепко-крепко зажмурю и представляю, как это так, чтобы меня вовсе не было.

– Ладно, Сашка, на ночь глядя мы с тобой не о том разговорились. Рано тебе думать об этом, не к чему, ты живи себе и живи. Вот Колька у нас помалкивает, он обо всём этом и думать не желает.

Колька и на эти слова не откликнулся. Он пристально глядел в луга. Они вдали начали туманиться, а ещё дальше, за туманностью, уже опускалась ночь.

Ночь Колька не любил, считал её напрасно потерянным временем. Он с неохотой укладывался в постель, просто так надо было, и старался поскорее заснуть, чтобы вновь проснуться уже днём. Сон ему казался коротким: уснул – проснулся, а ночь уже миновала.

Сам же переход дня в ночь почему-то тревожил всегда Кольку, вызывал неприятное ощущение, заставлял умолкать, быть задумчивым. Не потому ли, не по тем ли причинам и птицы смолкали перед надвигающейся ночью, и кузнечики замирали в траве? Какую-то несправедливость чувствовал Колька во всём этом, а вот какую – сказать не мог. Но, казалось, если бы он сам устраивал мир, то он ночь не применил бы в этом устройстве.

Детдом располагался в бывшей барской усадьбе, Правда, деревянные постройки обветшали, становились малопригодными для жилья. Кирпичные ещё держались, но требовали большого ремонта. Оставался в хорошем, ухоженном состоянии парк. За ним ухаживали сами ребята. Детдому в этом, видимо, везло, каждый руководитель его много внимания уделял парку: вырезали, выпиливали сухие и старые деревья, подсаживали новые, Парк устраивался по особому порядку. Он охватывал усадьбу со всех сторон. Сначала росли ровными рядами высокие сосны. За соснами – смешанные деревья: берёзы, осины, клёны. За ними, кольцами, липы, а за липами кустарниковые: сирень, жасмин, шиповник.

Первой в этом парке зацветала сирень. Белая, розовая – она цвела бурно, густо, сиреневый дух заполнял всю усадьбу, накапливался в помещениях. Казалось, что и сами ребята пропахли сиренью. Отцветала сирень – зацветал жасмин. Его дух был более тонок, более проникновенен, жасмином пахла вода, продукты. Цвёл он долго, а шиповник – особые какие-то кусты, с крупными, похожими на розы цветами – постепенно сменял его, и в утренние и вечерние часы всё отчетливей запах шиповника ощущался в усадьбе.

В пору цветения, начиная с сирени, у Кольки кружилась голова. Он делался добрее, внимательней к каждому слову ребят и взрослых, забывал, как это можно на кого-то долго обиду иметь. И не только Колька становился таким, даже слабый на руку Серега-рыжий переставал драться, делался улыбчивым, не ершился без особых причин. Потом же, когда всё отцветёт, а особенно зимой, Кольке часто снилась эта пора, во снах он вновь и вновь видел цветущие деревья. Ему казалось иногда, что и сам белый промороженный снег попахивает жасмином. Не так, как пахнут цветы, а как отзвук, как эхо, оставшееся от поры цветения.

Как же Кольке не хотелось уезжать в лагерь! Он там пока не был, но он представлял, что это за заведение. Многолюдно, толчея, гвалт, неразбериха. Правые – виноватые, виновные – правы. Кто сильней, тот праведней.

Хотелось уединения, хотелось отдыха от многолюдья. За долгую осень и зиму до тошноты надоело кричать, биться, сражаться, выскакивать из сложных ситуаций, оставаться независимым. Он уставал от такой жизни, делался раздражительным, злым, сам себе переставал нравиться, доходило иной раз до того, что он в гневе кусал кулаки, и кусал больно, до крови иной раз. Быть же другим, тихим, спокойным, уважительным просто не позволяли, потому что всем вместе и каждому в отдельности что-то было надо, чего-то не хватало, что-то не нравилось, не устраивало. И жил детдом в постоянном напряжении, в постоянном притеснении одних другими.

Въехали на территорию детдома, а тут их уже поджидал Валерий Николаевич.

– Вот вы где! А я обыскался! Зимин! Гляди у меня! Без фокусов! Я тебя знаю! Давайте на ужин и в постели! Завтра чтоб я вас не искал. Ясно? Чего ворчишь там? Я спрашиваю: ясно тебе?

– Ясно, ясно, – пробурчал Колька. – Как чуть чего, так Зимин, Зимин. А чего я вам сделал?

Настроение у Кольки пропало. Хотелось заплакать, но этого он себе не позволял и в худших случаях.

Валерий Николаевич ушёл.

Сняли фляги, установили их в сенях.

– Ну, ребятки, – вздохнул Аверьяныч, – видно, не до моего чая вам будет. Старшой-то ваш што-то не в духе. Вы уж уступите, идите на место, всё вам легче будет. Так что прощевайте. Пока. Расстаёмся. Кто знает, свидимся ли ещё когда. Если останусь в зиму, то свидимся, если же нет, если же плохо мне будет, то... А вы живите, вы на рожон лишний раз не лезьте, особенно ты, Колька.

 

 

 


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!