HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Игорь Герцев

Последняя бабочка лета

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за май 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за май 2022 года

 

На чтение потребуется полчаса | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 11.05.2022
Иллюстрация к рассказу Игоря Герцева «Последняя бабочка лета». Автор: Мария Дашковская. Источник: https://newlit.ru/

 

 

 

Прекрасной семье Осадзе

 

 

Я включил навигатор, чтобы проложить маршрут до Бремена. Он показал дорогу в триста восемьдесят пять километров. Через Брауншвейг, Магдебург и Ганновер. Предполагалось, что в конечной точке мы окажемся через четыре часа тридцать пять минут.

– Будем на месте около часа, – сказал я.

– Не раньше четырёх, – ответила Жанна.

– Но ведь это меньше четырёхсот километров, – удивился я.

– Если не попадём в пробки, приедем раньше, но не в час.

– Пробки на автобанах?

– А ты не знал?

– А евреи всегда отвечают вопросом на вопрос?

– А кто тебе сказал?

– А можно я поведу машину?

– А у тебя есть международные права?

Мы посмеялись, и я пошёл к машине. В конце концов, я должен отработать своё внезапное путешествие в Бремен.

Был конец сентября, но лето не спешило уступать дорогу осени. Над белым хетчбеком кружилась бабочка. Не помню, когда это случилось впервые, но теперь всякий раз, когда я встречаю бабочку, я просыпаюсь. Я словно просыпаюсь ото сна. Я просыпаюсь с удивлением от того, что живу. В этот момент я словно вижу себя со стороны: будто я смотрю фильм, в котором играю роль, и эта роль не всегда главная. В этот момент мне становится невдомёк, каким образом следует поступить, что сказать, куда дальше двигаться, ведь я не читал сценарий.

Ах как хочется заглянуть иногда хотя бы на пару страниц вперёд, чтобы узнать, чем закончится сцена, и именно в этот момент Режиссёр присылает мне бабочку.

 

Недавно мы с приятелем спорили, всё ли имеет смысл и следует ли постоянно искать его в жизни. Смысл – исключительно субъективное понятие, и крайне редко случается так, что для нескольких людей он одинаков. Я ехал в Бремен только потому, что мне было всё равно, куда ехать. Я стараюсь отзываться на любые предложения, которые приходят извне, не пытаясь найти в них какой-нибудь смысл. Я верю, что всё обладает смыслом, и даже в простой поездке в Бремен он обязательно проявится. Особенно если не пытаться искать его, а полностью отдаться роли наблюдателя.

Уволившись из крупной корпорации, я дал себе две недели отпуска, в течение которого не намерен был ни о чём думать и уж тем более искать какой-либо смысл; но смысл у моего путешествия всё-таки был. В Германию направлялись герои моей новой книги, и следовало на месте определить, чем же так привлекли их эти города. Но самое главное – мне нужно было оставить себя в покое и послушать, что скажут отдохнувшие ум и сердце.

Проплывающие мимо дни казались бессмысленными и бесполезными, с точки зрения человека, привыкшего мерить жизнь событиями или достижениями – будь то успешная сделка, новое приобретение или денежная сумма, в которую можно оценить этап своей жизни. Всё так или иначе касалось денег. Неужели деньги – единственный критерий для оценки смысла и пользы?

Должно быть, так. Деньги – самый простой эквивалент актуальной полезности. Но что же делать с редкими, но не менее важными событиями, на которые действительно следует обращать внимание, запоминать и накапливать их с не меньшим упорством, чем деньги? Прорезавшийся у ребёнка зуб, новый альбом любимого музыканта, картина, книга, чудесный город, который открыл для себя сегодня, улыбка идущего навстречу прохожего или небо, цвет которого сегодня такой, каким ещё никогда не бывал раньше…

 

Внешне Жанна напоминала грузинку или армянку. Её отец был родом с Украины, его украинскую фамилию она и носила. Мать же, выросшая в Ленинграде, по паспорту значилась еврейкой, а значит и Жанна, согласно еврейской традиции, считалась еврейкой. Это давало право переехать в Германию по программе переселения (репатриации) евреев. Германия как могла компенсировала ужасы холокоста, и множество граждан бывшего СССР искали евреев в своей родословной.

Определить семью Жанны как еврейскую можно было весьма условно. Они не были религиозны, никогда не ходили в синагогу. Им были незнакомы ни Тора, ни Талмуд. В семье не отмечали национальных праздников и не отдавали предпочтения кулинарным или культурным традициям. Они выросли в Советском Союзе, где любая национальная культура, хоть и поддерживалась официально, всегда проигрывала идеологии, тирания которой требовала от граждан безусловного подчинения коммунистической идее правящей партии. Все были прежде всего гражданами СССР.

Они общались с многочисленными родственниками, которые, не уделяя достаточного внимания религиозным и культурным традициям своего народа, считали себя тем не менее евреями, по крайней мере настолько, чтобы после объединения Германии воспользоваться возможностью переезда, принять назначенные правительством пособия и хоронить друг друга на еврейских кладбищах.

Жанна была невысокого роста, юркая, активная и доброжелательная. С ней было легко и спокойно. Она была из тех женщин, которые, внезапно появившись в компании, мгновенно становятся её неотъемлемой частью и по которым скучаешь, когда их нет рядом.

 

Мои друзья жили в Лейпциге более двадцати лет, и столько же времени я их не видел. Они переехали сюда из Петербурга в конце девяностых с двумя детьми и четырьмя чемоданами. Я до сих пор восхищаюсь смелостью, с которой было принято это непростое для них решение, но, как это обычно бывает, все истинно верные решения определяет случайность или жестокая необходимость.

Я надеюсь, со временем понятие национальности вообще перестанет что-нибудь значить и уж тем более являться предметом особой гордости, ради защиты которой люди готовы убивать или идти на смерть. Мне кажется глупым и ограниченным гордиться исключительно принадлежностью к территории, на которой ты родился, и той культурной средой, в которой вырос.

Возможно, много столетий назад, когда шло распределение земель, каждое сообщество развивалось в рамках собственной национальной культуры. И это было необходимо для национальной идентичности, для заселения пространств людьми, которые своей культурой и языком определяли принадлежность участка планеты одному или другому феодалу.

Сейчас же, когда колониальные режимы пали, границы становятся всё более открытыми, а любая страна – за исключением тех, что живут под прессом тоталитарных режимов, – доступной, мы не можем представить мир без единой мировой культуры, в которой живём, развитие и обогащение которой происходит за счёт вклада людей разных стран, национальностей и культур.

Теперь, когда за несколько часов мы можем оказаться в любой части планеты, когда нам доступны духовные и технические знания, переданные нам нашими сопланетниками, когда мы используем понятный для каждого единый язык общения, развитие общей культуры в смешении множества национальных культур создаёт синергию, которая со временем сметёт все границы и вовлечёт в процесс созидания ещё большее количество людей.

Я верю, что пришло время гордиться личными человеческими качествами без ограничения каких-либо рамок. Мы должны нести в мир ценности, способствующие всё большему сближению людей всего мира и созданию сообщества планетарного масштаба, будущее которого определит любовь и уважение каждого к каждому. И единственная национальность, которая останется, будет называться Землянин.

 

Мой друг Георгий, муж Жанны, родился в Тбилиси. Грузин по рождению, он закончил военно-морское училище в Ленинграде и отправился служить в морскую авиацию. Там он попал под сокращение вооружённых сил начала девяностых, и они с Жанной вернулись в город, недавно переименованный из Ленинграда в Санкт-Петербург.

Семья Георгия была категорически против его брака. Шутка ли: грузин славной исторической фамилии женится на русской еврейке. Такого в их княжеском роду никогда не было. Ему следовало найти скромную девушку грузинских кровей, получить благословение родственников и только после этого жениться. Но Георгий пошёл против семьи и сделал свой выбор, о котором, с его слов, ни разу не пожалел.

Отец Георгия несколько лет тяжело переживал непослушание сына, отказывался с ним общаться и каким-либо образом поддерживать молодую семью, но однажды, после рождения первого внука, заявился к ним с сумками, набитыми овощами, фруктами, травами, сыром сулугуни и домашней чачей. Мать же, похоже, так и не простила Георгию его самовольного решения до самой своей смерти.

Разделение Советского Союза на независимые государства стало детонатором для взрыва национального самосознания в каждой из получивших самостоятельность республик. Ведь для недальновидных политиков, стремящихся захватить власть в новых государствах, не было ничего проще, чем сплотить массы, воззвав к их первобытным национальным ценностям, в которых, если вдумчиво разобраться, больше обязанностей, чем прав.

Как следствие, на территориях, ранее заселённых разными народами, начались межнациональные конфликты. Достаточно вспомнить армяно-азербайджанскую резню или чеченские войны.

Бежавшие из зон боевых действий люди, потеряв зачастую дома и семьи, вынуждены были начинать жизнь заново, в чужой стране и чуждой культурной среде. От этого они часто становились озлобленными и жестокими. Некоторые оказывались в преступных национальных группировках, жестокость которых шокировала даже местных гангстеров. Возможно, причиной такой жестокости был сам факт, что им нечего терять. Волна насилия пронеслась по крупным городам.

Когда совершившего преступление отличала смуглая кожа и тёмные волосы, но не было возможности точно определить его национальную принадлежность, пресса ввела в употребление термин «лицо восточной национальности». И через некоторое время любой смуглый темноволосый человек, говоривший по-русски с акцентом, стал вызывать недоверие. Это клеймо до сих пор преследует бывших граждан восточных республик Советского Союза, независимо от уровня ассимиляции.

Георгий категорически отказывался покидать страну, которую считал своей родиной. Однако большинство российских работодателей относили Георгия к «лицам восточной национальности», отказывая ему в приёме на работу всё чаще и чаще. Семью нужно было содержать, и Георгию пришлось смириться. И вот уроженец Грузии, гражданин России по паспорту иммигрирует в Германию как еврей.

«Переехал на жене-еврейке», – шутливо объяснял мне Георгий, разливая Хенесси по бокалам днём ранее. Как истинный грузин он был прямолинеен, честен, обаятелен и патриархален. Его авторитет в доме признан раз и навсегда, и даже нам, его одноклассникам, всегда было невдомёк, как удалось ему сделать так, чтобы не только жена, но и тёща беспрекословно приняли его лидерство.

Переехав в Германию, они жили в социальном общежитии, учили язык, подтверждали дипломы и искали работу. Со временем всё разрешилось и организовалось.

Уже в Германии воспитали они двух красавцев-сыновей, которые, как я выяснил, уже не так свободно владели русским, несмотря на то что Георгий с детства запрещал им говорить на немецком в кругу семьи. Георгий не настаивал на изучении грузинского, но языком семьи он определил русский.

Сыновья говорили без акцента, но часто неправильно – было понятно, что думают они уже на немецком и, чтобы объясниться со мной, переводят в уме фразы, построенные по правилам немецкого синтаксиса, на русский. Такой перевод не всегда получался удачно, и это вызывало мою улыбку, смущавшую их.

 

Несколько лет назад на градостроительной выставке в Каннах я познакомился с архитектором. Он представился скромно, Михаил, но в пожатии руки, в той изящной небрежности, с какой был повязан галстук, в лёгкости движений, которых не сковывал классического кроя костюм, угадывался чужестранец. Он говорил на чистейшем русском, и именно чистота языка привела меня в смущение. Этот русский казался слишком литературным для современной практики общения. Должно быть, в таком совершенстве языком владеют только профессиональные шпионы, подумалось мне.

Позже выяснилось, что он дворянских кровей. Его отец, офицер белой армии, отступал после поражения Колчака на Дальнем Востоке сначала в Монголию, потом в Китай. Он родился в Харбине, который долгое время был пристанищем белогвардейцев.

Из Харбина семья переехала в Гонконг, откуда уже через годы перебралась в Лондон. Жили они скромно, общаясь в большей степени со своими соплеменниками, людьми благородными, получившими образование в царской России. Владея несколькими языками, они особенно берегли русский, воспитывая уважение к языку в своих детях, выросших на чужбине. Должно быть, от этого язык Михаила, умевшего структурировать и излагать мысли в строгой лаконичности, но не чуравшегося оживить текст яркими прилагательными там, где это было действительно необходимо, оставлял еле заметное послевкусие, в котором угадывались то ли Тургенев, то ли Бунин, то ли Набоков.

К сожалению, Бог не дал ему детей, и печально, что Михаил не сумел передать мастерство русского слова по наследству. Он был заметным в Лондоне архитектором, недавно вышел на пенсию и теперь коротал остаток жизни с женой-англичанкой где-то под Шеффилдом.

 

Почему дети Георгия отказались признать для себя русский язык родным, осталось для меня загадкой; возможно, тому виной отношение к иммигрантам на их новой родине, которая, несмотря на всеобъемлющую публично пропагандируемую толерантность, всё равно воспринимала их как людей другого сорта в исторически уважающей чистую масть Германии.

Со временем супруги обустроились в чужой стране. Жанна посменно работает в клинике, где под её надзором находятся десятки лежащих в коме людей, и очень довольна своей работой. У Георгия небольшой автосалон, в котором он со старшим сыном реставрирует и продаёт подержанные автомобили. У всех паспорта граждан Германии, и их смело можно назвать представителями европейского среднего класса.

 

Потолкавшись в пробках на выезде из Лейпцига, мы выехали на автомагистраль, и я с удивлением заметил, как на навигаторе исчез знак ограничения скорости. По левому ряду, оставляя нас позади, со свистом проносились машины. Я разогнался до ста пятидесяти и включил круиз-контроль. На скошенных лугах в шахматном порядке были разложены цилиндры скатанного в рулоны сена. Ветряки лениво крутили лопастями.

– Ты знаешь, что лопасть ветрогенератора развивает скорость сто восемьдесят километров в час? – спросила Жанна.

– Да ну? Никогда бы не подумал. Они кажутся такими медленными, словно их сделали в Финляндии.

Жанна улыбнулась.

– Представляешь, сколько птиц погибает от столкновения с ними?

– Много? Но зачем это знание врачу?

– Очень много, «зелёные» вовсю кричат об этом. Мы с Георгием думали инвестировать в ветряки.

– «Зелёным», кажется, просто необходимо привлекать к себе внимание, чтобы «красные» не пробились вперёд.

– Ну да! Тогда они не смогут лоббировать интересы производителей солнечных батарей. Раньше «зелёные» настаивали на ветряках, а потом у них, наверное, закончился контракт. Тогда они вспомнили про мышей, которые бегут с полей, нарушая тем самым экологический баланс, а теперь ещё и про сбиваемых на лету птиц.

– А зачем мы едем в Бремен?

В ожидании ответа на вопрос можно успеть многое обдумать, вспомнить, ощутить пережитое. Я провёл уже десяток абсолютно бесполезных дней, заполненных постоянным движением, – переезжал из города в город на поездах и автобусах, часами бродил по старым городам, пытаясь представить, какими они были до Мировой войны. Я старался замечать отличия и впитывал запахи – ведь ничто так не превращает картинку в образ, как её связь с запахом; кажется, ещё Марсель Пруст писал об этом. Я находил контакт с «гением места» и пытался с ним разговаривать. Позади остались Прага, Нюрнберг, Гейдельберг, Ганновер и Гамельн.

Но почему я снова назвал эти дни бесполезными? Что значит польза вообще? Как можно оценить прошедший день с точки зрения пользы? Оценить прошедший день можно только с точки зрения ощущений, которые ты пережил, состояний сознания, ставших доступными тебе в этот промежуток времени.

В моей голове вращался дикий калейдоскоп, в котором воспоминания и переживания крутились с бешеной скоростью и в момент внезапной остановки замирали, складываясь в чудесные сюрреалистические картинки. Я вспоминал, как в детстве часами мог лежать с калейдоскопом в руках, медленно вращая его и зная, что ни одна из комбинаций никогда не повторится вновь. Поэтому, когда меня спросили, не хочу ли я съездить в Бремен, я, не раздумывая, ответил согласием.

Само название Бремен звучало сказочно, вызывая воспоминания о маленькой тёплой комнате в коммуналке, где бабушка на ночь читала мне сказки братьев Гримм. Тогда я и представить себе не мог, что однажды кто-то скажет: мы завтра собираемся в Бремен, хочешь с нами? – и я без долгих сборов и размышлений смогу отправиться в легендарный город-сказку.

– В Бремене живёт мамин брат. Он уже целый месяц звонит ей каждый день и умоляет приехать.

– Не месяц, а уже два с лишним, – сказала мама с заднего сиденья. – Он уже почти не встаёт с кровати.

– Ему девяносто три года, – продолжала Жанна.

– Девяносто три? – вырвалось у меня.

– Он переехал сюда в семьдесят восемь лет, когда даже в России уже был пенсионером.

– Как еврей?

– А кто ещё так сможет? – Жанна улыбнулась. – Но в Германии у него больше никого нет. Кроме мамы. Сестру похоронили полгода назад. Именно она устроила иммиграцию. Всю жизнь она была ему как мать. Очень властная женщина, она имела сильное влияние на старика. Он действительно многим ей обязан. Потрясающая история, она нашла его после войны. Их семья жила где-то в Белоруссии. Как только началась война, все побежали – всем было ясно, что евреям не выжить ни при одном раскладе, но главное было спасти детей. Поезд с беженцами разбомбила авиация, родители погибли, и они с Полиной потерялись. Он побежал дальше пешком, один. Ему было шестнадцать лет. Он сумел добраться почти до Сталинграда. Там его приютила одинокая женщина, потерявшая сына, но немцы вскоре заняли и ту деревню, где они жили. Всё бы хорошо, но его приятели, такие же подростки, как он, сдали его немцам.

– В смысле?

– Как еврея.

– Откуда они узнали?

– Он ведь ходил в баню вместе со всеми. Ровесники заметили, что он обрезан. Я вообще считаю его очень везучим. Фашисты его арестовали и отправили в концлагерь, но он и там недолго пробыл, сбежал. Как ему удалось сбежать – до сих пор непонятно, но позже выяснилось, что и в этом была его удача. В Германии он получил двойное пособие – первое по программе репатриации, второе как узник концлагеря. Это очень приличные деньги. В общем, тогда ему удалось перебежать через линию фронта, и советские власти отправили его в детский дом куда-то в Сибирь. Там Полина его и нашла. Он даже не знал, что ей удалось остаться в живых. Вот такая история.

– Ничего себе!

– Да, это именно Полина затеяла переезд. Его жена и сын отказались уезжать из России. Я имею в виду его вторую жену, он был дважды женат, хотя и со второй он развёлся из-за иммиграции. Единственный человек, который хоть как-то принимает сейчас в нём участие, это его внук от первого брака. В итоге перед смертью он оказался никому не нужен. Мама постоянно общается с ним, у него ведь никого не осталось. Дед задумал составить завещание и просит помочь ему. Мы с самого начала звали его в Лейпциг, но Полина выбрала Бремен. С ней спорить было бесполезно. Хотя что ему там завещать?

– Он всегда очень хорошо зарабатывал, – перебила мама с заднего сиденья.

– Но он ведь жил в социальной квартире.

– Жить в социальной квартире – не показатель бедности, скорее практичности. Он ни за квартиру, ни за лекарства не платил. Я знаю точно, что у него есть деньги на депозитах и квартира в России, – пояснила мама.

– В общем, – продолжала Жанна, – вторая его семья вообще молчит, и получается, что основным наследником становится сын от первого брака, с сыном которого мы и общаемся. Есть ещё одна сестра, но она вообще в Израиле. Дед уже совсем старый, понимаешь, девяносто три года, в таком возрасте с человеком что угодно может случиться.

– Девяносто три, – ещё раз повторил я.

– Он всю жизнь работал где-то в торговле. В советское время его считали богачом, – сказала мама с заднего сиденья.

Человек нескольких жизней, думал я, обгоняя дальнобойщиков, скорость для которых была ограничена, – одну он провёл в Советском Союзе, другую в России, третью в Германии. Дожил до девяноста трёх лет. Можно ли назвать его счастливым? Кто-то обязательно назовёт, но мне кажется, что судить об этом может только... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

2020

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за май 2022 года
>

 

 

 

  Поделиться:     
 
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!