Пучок – пятачок

 

Купить в журнале за ноябрь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 6 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Прошёл месяц с момента, когда Кирилл начал заниматься с тренером. Диетиться он начал, но пока, как Лыков объяснял, невсерьёз – просто исключил из рациона хлеб, всё мучное, сладкое. Фрукты тоже – одно зелёное яблоко позволялось съесть утром. Пока оставил молочку – в жёсткую сушку входят без неё. Потом и она исключается, потому как в ней много лактозы – молочного сахара.

Пища была разделена на шесть приёмов маленькими порциями – технология обмана организма та же, что и с водой: как только организм хочет напомнить про еду, его немножко кормят. Он радуется и не запасает лишнего, ибо незачем.

Получалось пока не очень – всё тянуло начавкаться до отвала, чтоб подольше не отвлекаться. Только недели через две Кирилл привык и уже ел часто, но помалу. Таскал с собой контейнеры на работу. Ел только до шести вечера. Получалось, кроме утренней каши, пять приёмов пищи на работе. То есть каждые полтора часа.

Со стороны посмотреть – жрал почти непрерывно, будто из голодного края сбежал. На работе все уже заметили странное обжорство директора: ел Кирилл непрерывно, но не толстел.

Утро теперь начиналось с овсяной каши на воде. Из цельного овса, а не геркулесовых хлопьев. С ложкой оливкового масла и половиной ложки мёда. Самое вкусное за день. Дальше шла тушёная куриная грудка, бурый, промытый под холодной водой и прогретый с чесноком рис, после обеда – та же грудка с капустой или сельдереем. Спортпит, замешанный на воде, за полчаса или через полчаса после еды – чтоб не газовать. Кроме риса и капусты в виде гарнира открыл для себя стручковую фасоль. Чтоб лучше заходило, сдабривал всё это добро неимоверным количеством перца Чили, луком и чесноком. Пока такой режим еды не надоедал.

Результаты пошли сразу – он стал ощутимо шире, налился мышцами и подобрал жирок. По нему уже было видно – парень на подготовке. Два раза на тренировке его спрашивали «Готовишься?» и желали удачи, узнав, что – да. Кирилл чувствовал себя космонавтом перед запуском: все немного тебе завидуют, чуть-чуть жалеют и немного за тебя опасаются.

Обнаружился забавный побочный эффект – он не мог привыкнуть к новым габаритам. То и дело ударялся о косяки дверей, в которые раньше свободно проходил, цеплял углы плечами или локтями. Да и периферийное зрение иногда подводило, непроизвольно фокусируясь на мышечной массе по контуру – это было его же тело, увеличившееся в размерах. Тело, к которому он пока не привык.

Ардалионович тоже заметил изменения в фигуре Кирилла и, когда они вместе засели после тренировки в сауну, вежливо поинтересовался:

– Вы, Кирилл, как-то прибавили в последнее время. Неужели выступать собрались?

– Собрался, да. – Кириллу было приятно, что он заметил. Добавил с серьёзным видом: – Молитесь за меня.

Ардалионович посмеялся – знал, что Кирилл атеист. Поинтересовался озабоченно:

– Возраст на подготовке чувствуется?

– Ещё как! – Кирилл рассмеялся. – Это я в зале хорохорюсь, а для того, чтоб со стула встать, сначала разминаюсь. Во сне, бывало, потянешься – вывихнешь себе что-нибудь или растянешь, чихнёшь неожиданно – можешь межрёберные мышцы потянуть. Постоянно надо разминаться, не остывать, держать мышцы прогретыми.

– Зачем вам тогда эти соревнования, коли путь к ним лежит через столькие страдания? Надеюсь, вы не шутите… – он подслеповато сощурился.

– Ну… – Кирилл задумался. Надо сформулировать – Ардалионович не тот человек, с которым хотелось впустую зубы скалить. С ним можно серьёзно поговорить.

– Видите ли, Андрей Ардалионович… – начал Кирилл задумчиво, – надо, видимо, как-то наполнять свою жизнь смыслом, нервом, желаниями… А у меня ни того, ни другого, ни третьего – семьи распались, друзей всегда немного было, деньги особо не интересуют – знаю, что гармонию и счастье за них не купишь… Наверное, поэтому.

– Простите, Кирилл, за личный вопрос – что с семьёй случилось? Вы не похожи на человека, неспособного к семейной жизни. – Ардалионович принялся внимательно рассматривать стенку сауны, обитую потемневшей вагонкой. На Кирилла он не смотрел – казалось, просто размышляет вслух.

– Зато похож на человека, которого можно однажды разлюбить, а в другой раз – попытаться обмануть, – отозвался Кирилл. Было не больно. Там уже рубец, если не броня.

– Сейчас один живёте?

– Как перст, – кивнул Кирилл. – Уже боюсь ввязываться в подобные истории.

– Но ищете кого-нибудь? – Ардалионович тут же осёкся. – Можете не отвечать, если вам неприятно.

– Как не искать, ищу. Ещё лет пять буду искать любовь, потом начну искать сиделку и медсестру в одном флаконе, чтоб клизмы и капельницы ставить…– Кирилл усмехнулся.

– Ну, зачем вы так. В любом возрасте всё что угодно может случиться… – протянул Ардалионович, видимо, вспоминая что-то своё.

– Кстати, о деньгах, которые вас особо не интересуют, – сменил он скользкую тему, – деньги, мне кажется, важны, как эквивалент масштаба человека, с определёнными допущениями, конечно… И зовите меня Андреем. Я ненамного старше вас, – он с непонятной значительностью протянул Кириллу руку, будто брал с него обещание. Кирилл с чувством её пожал. Пот всё не шёл.

– Не соглашусь, – Кирилл мотнул головой. – Я про это раньше думал. Дело в том, что самые ценные в нашей жизни вещи нельзя оценить в деньгах и нельзя за деньги купить: сколько стоит утренняя благодарная улыбка любимой женщины? Ладошка дочки, её тёплый пельмешек в твоей руке? Синее небо – куполом – над головой, когда лежишь в лодке и смотришь вверх, и никуда не спешишь, и вся жизнь впереди? Прохладное озеро в июльский полдень – когда с разбега прыгаешь в него после пробежки? Запах талого снега в апреле? Я долго могу перечислять из того, что мне действительно в жизни важно. А деньги… они для понтов больше, мне кажется, – он извиняюще и дружелюбно взглянул на Андрея Ардалионовича. Тот начал потеть. Солёная влага потёкла ручейками по его плотному телу, состоящему из волосатых частей. Ардалионович задумчиво погладил себя по коротким ляжкам и вздохнул:

– Наверное, вы правы. Иной раз оглянешься – за чем гонишься? Чего тебе ещё не хватает? С другой стороны, знаешь: останавливаться нельзя – потом не соберёшься. Так и бегаешь всю жизнь. Пока не скажут «Стоп, мотор!» – он невесело рассмеялся.

– …Добрым усталым голосом, – в тон подхватил Кирилл, – и в конце тоннеля зажжётся свет…

Посмеялись вместе.

– Вот скажите, Кирилл, не беспокоит ли вас ментальная трансформация, происходящая с культуристами? Этот спорт предполагает, мне кажется, некое самолюбование, нарциссизм, превалирование формы над содержанием, некую упёртость, твердокаменность, чувство превосходства. Мне кажется, вы немного не такой.

Кирилл улыбнулся с благодарностью:

– Спасибо. Расцениваю как комплимент. Думаю, есть виды спорта, где форма действительно превалирует – культуризм, фигурное катание, художественная гимнастика. Вообще я бы разделял три вида спортивных занятий: собственно спорт, где есть преодоление физических пределов в килограммах, секундах, метрах, игровой спорт и единоборства, где люди состязаются с людьми и третий вид – эстетические, если можно так выразиться, виды, где критерии оценки разнятся и меняются в зависимости от множества факторов. Где в большинстве случаев судьи мечутся в рамках нехитрой дихотомии «нравится – не нравится» Сюда культуризм и попадает. Я не тешу себя иллюзией, что выйду на сцену и все судьи сразу со стульев попадают от восторга. Но, как минимум, смогу подготовиться к пляжному сезону. Что уже немало. Ну, и самоирония спасает, куда без неё. Не надо слишком серьёзно к себе и своим занятиям относиться. Помнить, что в мире полно других людей, других занятий, других увлечений.

– Тогда позвольте главный невысказанный вопрос. Извините, если я повторяюсь и вопрос покажется…м-мм… несколько назойливым, – Андрей вопросительно взглянул Кириллу в лицо. Тот кивнул. – Всё же не могу понять: вам это зачем? Вы – вполне состоявшийся предприниматель, для своих лет выглядите отлично, мозгами и чувством юмора не обделены – вы практически единственный, с кем в этом спортзале можно вот так поговорить, пользуетесь успехом у женщин… Для чего вам мучить себя диетой, режимом и тренировками? Что и кому вы хотите доказать? – он взглянул на Кирилла с преувеличенным вниманием подслеповатого человека, будто хотел просветить его насквозь. Кирилл с удовлетворением (хоть кому-то интересно!) заговорил после короткой паузы:

– Тут, Андрей, придётся издалека начать… – он упёрся руками в скамью, напряг пресс и трицепсы. – И с другого конца… – Ощущение литых мышц ободряло. – Не знаю, известно ли вам, что в прошлом году я хотел участвовать в выборах в городскую Думу? – он вопросительно взглянул на Ардалионовича. Тот кивнул:

– Известно, да. У вас, кажется, что-то не получилось.

– Да, – усмехнулся Кирилл. – Не получилось примерно всё. Начиная с того, что мне в избирательной комиссии с самого начала дали понять, что ловить мне нечего. Что не дойду даже до регистрации. С кем бы ни договорился. И не зарегистрировали.

– Об этом писали. Я в курсе. Не понимаю только, при чём здесь соревнования. – Андрей коротко взглянул на Кирилла. На мгновение в нём за маской добродушного немного наивного увальня промелькнул цепкий профессионал – он явно знал об этом случае, видел то, что скрыто от непосвящённых. И знал немало.

– Так вот. Теперь спрошу, патетически воздев руки: что же остаётся нам – тем, у кого узурпировали родину, сделав из неё бензоколонку-агрессора, у кого отобрали надежду на будущее, заменив её на мнимую безопасность, у кого ежедневно отбирают остатки свобод, остатки чести и самоуважения, подсовывая вместо этого грёбанную, мать её, духовность, предлагая гордиться, как вы говорите, имманентностями – потому что больше гордиться нечем?! Что остаётся делать нам, не смирившимся, не забывшим дней былой славы и здравого смысла, кроме того, чтобы стать выше окружающего нас маразма, чтобы стать сверхлюдьми, которым не будет больно, страшно или жаль себя – потому что человеческие чувства станут для нас неприемлемы?! Я хочу построить в зоне своей ответственности, из себя, из своего пока не съеденного временем и надвигающимся Мордором мяса железноустроенную машину, неподвластную слабостям, возрасту, страхам, болезням, трусости и предательству. Хочу всем своим видом посылать во внешнюю среду сигнал: я – сильнее, умнее, твёрже и решительней – вас всех, вместе взятых. У меня сила воли, обычному человеку недоступная и им не представимая. Не вздумайте встать у меня на пути, не пытайтесь со мной воевать – уступите дорогу моему паровозу и вытрите свои сопли бессилия! Я – иду! – Кирилл, не выдержав, рассмеялся: – Ну как? Похоже на манифест? И он, заметьте, шуточный лишь отчасти.

– Даже боюсь спрашивать, в какой части, – восхищённо усмехнулся Ардалионович. – Звучит более чем внушительно... В выборах с тех пор не участвовали?

– Не, – мотнул головой Кирилл. – Говорят, классическая трагедия – когда гибнет герой. Русская трагедия – когда гибнет и герой, и хор. Я бы добавил: и зрители при этом спят. Это как раз про наши выборы. Не надо никому. Всё ждут, что прилетит волшебник в голубом вертолёте и бесплатно эскимо раздаст. Сами ничего делать не хотят…

– Тут я во многом соглашусь… – вздохнул Ардалионович.

Кирилл наслаждался подобным разговором равных собеседников – чистая, беспримесная роскошь человеческого общения. С Ардалионовичем приятно было разговаривать и шутить, зная, что тебя понимают. Возникало ощущение, что разговор ведётся в креслах, у камина, с бокалом глинтвейна в руке. В последнее время любой разговор, даже поначалу дружелюбный, неизменно сворачивал в сторону политики, прерываясь на самом интересном. Собеседники разом начинали швыряться друг в друга таившимися до поры мерзостями, вместо общения получалась визгливая свара, где стороны уже не слушали друг друга, а лишь искали места, куда побольней собеседника ткнуть. Убеждать в чём-либо становилось невозможным, корректность и уважение к оппоненту стали считаться признаком слабости. С Ардалионовичем было не так – с первых же слов у Кирилла возникало комфортное ощущение, что его слышат и понимают. А возражения, если они появятся, будут высказаны максимально вежливо и в уважительной форме Грех было не воспользоваться обстановкой и не спросить:

– Прошу прощения, Андрей Ар…а, да. – Кирилл запнулся. Ардалионович смотрел кротким понимающим взором – так, немного снисходительно, смотрят люди, привыкшие, что они заведомо умнее собеседника, – давно хотел поинтересоваться, кем вы работаете. Манера общения выдаёт человека, читающего тексты. А возможно – и создающего их. – Кирилл замолк, ожидая ответа. В Ардалионовиче была какая-то загадка, недосказанность. Он не был до конца понятен Кириллу. Словарный запас выдавал в нём работника умственного труда. Для Кирилла было удивительно: чтоб интеллектуал – и при деньгах, и не сноб, да ещё в спортзале занимается! И с Администрацией Губернатора как-то связан…

Андрей Ардалионович рассмеялся, беспечно махнув коротковатой ручкой:

– Действительно, иногда пишу тексты. Я в университете работаю. Советником. Не сказать, чтобы был доволен зарплатой, но удаётся подрабатывать. В свою очередь поинтересуюсь – а вы, Кирилл, в какой сфере?.. – он вопросительно замолк.

– Я в сфере мебелестроительства, – охотно отозвался Кирилл. – Пока китайцы нас совсем не съели, трепыхаюсь. Но уже чувствую – недолго осталось. Загремим, как говорится, под фанфары. Всей страной.

– Мне кажется, вы – человек, всегда что-то придумывающий. Наверняка что-нибудь придумаете и сейчас. Широта взгляда у вас необыкновенная. Это я вам как специалист говорю, – он успокаивающе покивал огромной головой.

– Ну, да… Что можно придумать на Титанике, уже получившем пробоину, по виду похожую на карту Крыма? Не очень представляю…– с грустью откликнулся Кирилл. Ардалионович промолчал. Раз уж пошёл такой откровенный разговор, Кирилл задал ещё вопрос:

– Я снова дико извиняюсь, но вы не могли не заметить, что вас тренирует звезда нашего зала Лана Корецкая. Своеобразие ситуации в том, что она практически не берёт клиентов мужского пола, тем более – «со стороны» и новичков. А вы сразу стали с ней тренироваться. Поделитесь секретом успеха – как вам это удалось? – Кирилл вопросительно уставился на Андрея Ардалионовича. Без особой надежды на успех, надо сказать. Не выдаст он, на какие кнопки нажал, чтоб к Лане попасть. Кирилл же хотел хоть что-то про Лану узнать, что-то сокровенное, личное, за что бы зацепиться было можно. Ардалионович развёл руками:

– Ну… Мне посоветовали её, как толкового тренера… Я же не знал, что она у вас такая ценная звезда.

– Нет, не подумайте, что она моя женщина, просто удивительно, – торопливо добавил Кирилл.

– Мне кажется, у неё сейчас никого нет и это обстоятельство её довольно сильно удручает. Был бы рад, Кирилл, если бы вы воспользовались моментом. Как мужчина, имею в виду, – нет, он просто само дружелюбие, пожилой сводник. Не раскололся.

– Засим позвольте откланяться. – Ардалионович поднялся, несколько церемонно попрощался с Кириллом и вышел. На скамейке от него осталась быстро сохнущая лужица пота. «Засим»… Кирилл загадал – сидеть, пока она совсем не высохнет. Он так с детства силу воли тренировал.

Досидел, дотерпел.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.