Пучок – пятачок

 

Купить в журнале за ноябрь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 6 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Кирилл открыл цех по раскрою мебельных деталей из ЛДСП десять лет тому назад. Экономика страны ощутимо пёрла вперёд и вверх, распухая от нефтяных денег, неожиданно свалившихся с неба. Или, вернее, высосанных из сибирской земли. Все покупали всё. Мебельный рынок города будто только его и ждал – заказы на распиловку посыпались со всех сторон, и через месяц он смог из прибыли оплачивать аренду, через два – выплачивать зарплату, через три вышел на самоокупаемость.

И тут к нему пришли государевы слуги с быстрыми, но жадными глазами.

Первыми, конечно, пришли пожарные. Капитан в великолепной, как у Пиночета, фуражке с высокой тульей, отдалённо похожей на аэродром, появился на пороге с заранее недовольным видом. Отрывисто представился: «Инспектор Госпожнадзора Октябрьского района капитан Кравец», – видно было: упивался должностью и властью. «Пришёл Кравец – вам всем капец», – тут же срифмовал Кирилл. Не вслух, конечно. Или другое слово… Ну, посмотрим.

Инспектор с брезгливым выражением лица молча обошёл все, вплоть до туалета, помещения, что-то отмечая в блокнотике, немного высокомерно отказался от предложенного чая, торжественно, придавая значение каждому жесту, водрузил фуражку на вешалку, сел к столу напротив Кирилла и, широко раздвинув ноги, начал неторопливо писать «Предписание об устранении выявленных нарушений». Кирилл готовился к подобному визиту – пожарную сигнализацию ему делали в специализированной и насквозь залицензированной фирме, сказали – да он и сам знал, – что пожарный генерал у них в доле, и если что – достаточно просто показать документы. Кирилл свои документы, лицензии да сертификаты до поры светить не стал – посмотрим, что этот ходячий аэродром напишет. Он знал, что до чего-то всё равно докопается, но когда вчитался в «Предписание», сотворённое капитаном, разозлился по-настоящему:

– Простите, товарищ капитан, не кажется ли вам, что требование отчистить масляную краску с поверхности дверей на путях эвакуации персонала слегка чрезмерно? Тем более что двери все железные? – Кирилл держал акт перед собою, оценивая возможность ткнуть им капитану в нос. Не дотянуться. Или демонстративно порвать? Нет, надо взять себя в руки, попытаться вразумить. По возможности мирно.

– Или вот: расширить проёмы дверей. Вы представляете, какой объём работ придётся выполнить? Или, вот здесь вы пишете, что у огнетушителей закончился срок годности – так вы их даже не смотрели!

– Я действую в соответствии с Правилами противопожарной безопасности для промышленных объектов. И это не мои проблемы, – капитан обдал Кирилла старательно изображаемым душем ледяного презрения. Радуется, наверное, что принёс ворох проблем, прищучил коммерса.

– Но вы же видите, что у меня на предприятии всё сделано в соответствии с нормами? – Кирилл почти успокоился.

– Это ещё неизвестно. Это ещё надо внимательней к документам присмотреться, – капитан не сдавался. – У вас документы на сигнализацию есть? А сертификаты на краску? Когда предоставите, тогда и поговорим.

– Знаете, давайте я представлю их в установленный вами же срок. – Кирилл стал сама любезность. – Кстати! Откровенность за откровенность: а вы имеете право меня проверять, товарищ капитан, а? – Кирилл даже покраснел от предвкушения.

Инспектор небрежным отточенным жестом вновь раскрыл удостоверение у Кирилла перед самым носом. Да не собираюсь я его читать, дружок!

– Я не об этом, – Кирилл дружелюбно улыбнулся, – я про справку от психиатра о вашей вменяемости. Вы – вменяемый? У меня вот после чтения вашего предписания большие в этом сомнения. Можете справочку показать? Я её к вашему же акту приложу…

Капитан вскочил. Кирилл остался сидеть за столом, якобы продолжая изучать предписание. Глаза инспектора сузились, он натужился что-то сказать, с шумом выпустил воздух сквозь зубы и наконец произнёс:

– А вот оскорблять при исполнении никому не следует. Это вам не поможет. Через десять дней жду исправления нарушений, – развернулся и вышел, оставляя последнее слово за собой.

– Как скажете, – успел сказать Кирилл вдогонку. Взбесил служака загребущий.

На следующий день в Областное управление Госпожнадзора ушла жалоба на капитана Кравеца: не знаком с Правилами противопожарной безопасности на промышленных объектах, не представляется должным образом – фамилию пришлось переспрашивать четыре раза, предъявляет явно завышенные требования к пожарной безопасности объекта (копии договора, сертификатов и лицензий, а также «Предписание» прилагаю), а также зачем-то во время проведения инспекции, когда его оставили одного для написания этого, с позволения сказать, «Предписания», в одиночку съел торт, купленный секретарём Еленой Балашовой для празднования своего двадцать пятого дня рождения. Обидел невинную женщину. Примите, как говорится, меры. И – подписи работников цеха, всего – восемь. Кирилла в том числе. Он же их и запугал увольнением, в случае, если цех закроют.

Больше про пожарных он не слышал.

Примерно такая же история произошла с Санэпиднадзором – её глава Турченко вначале послал санврача для запугивания. Санврач – женщина лет сорока с усталым лицом всем своим видом давала понять, что выполняет чужую волю. Выглядела она даже скорее не чиновницей, а несчастной, одинокой, немолодой уже женщиной в мешковатом плаще, в стоптанных сапогах с потёртыми носками. Кирилл даже было жалеть её начал. Тем не менее «несчастная» составила грозную бумагу с главной претензией: цех размещён «без согласования в территориальных органах Госсанэпиднадзора». Кирилл заспорил было, доказывая, что на каждый чих согласование не требуется, но понят не был. Пригласила прийти к ним, в районную контору, где будет вынесен окончательный вердикт: санврачи явно любили напуганную, размягчённую от ужаса перед их полномочиями пищу. А Кирилл как-то не очень испугался, да и вёл себя как-то не совсем неправильно.

Поведение Кирилла, совсем не виктимное, её уверенность не укрепляла. Весь его вид обещал проблемы в случае лобового конфликта – в подобных случаях он давно использовал рыскающий по лицу и фигуре противника быстрый взгляд, будто примеряясь, куда ударить. Неподготовленных, а врачиха вряд ли когда-то готовилась участвовать в жёстких спаррингах, это пугало по-настоящему. Это она поняла, потому и пригласила на свою площадку. Или заподозрила неладное и явно не захотела брать на себя ответственность. В родных стенах санврач с некоторым злорадством (а не пугай!) или облегчением – Кирилл не разобрал, сослалась на пункт закона, предписывающий обязательное согласование вновь построенного или перепрофилированного объекта. Кирилл с облегчением предъявил договор аренды, где было указано, что речь идёт о деревообрабатывающем цехе: профиль помещения не изменился, просто был поставлен другой станок.

Убедить не получилось. Платить, или «договариваться» Кирилл тоже не хотел – только начни, будут доить как в стойле. Наглый коммерс явно срывался с крючка, не размягчился. Проглотить его с ходу не получилось. Та же врач на следующее утро опечатала его цех бумажкой, воткнув в створку дверей «Предписание о приостановлении деятельности» за подписью Турченко. Чтоб знал: главный районный ГлавРайСанФюрер отдал о нём персональный приказ. Кирилл приехал позже, когда она уже ушла, скользнул взглядом по приунывшим сотрудникам, кучковавшимся во дворе, сорвал бумажку с печатью, запустил всех внутрь. На поклон в СЭС не поехал.

На следующий день приехали уже вдвоём – врачиха призвала в помощь толстоватого мелкоглазого мужичка с румяными холёными щеками – видимо, своего знакомого – мужичок поначалу борзел, пытаясь брать Кирилла «на горло» но, поняв, что здесь другая история, умерил пыл и упорно не показывал свои документы, несмотря на настойчивое и ласковое Кириллово: «мне ж срисовать тебя надо, сладенький» – воевать, так воевать!. Они опечатали цех и теперь стояли со шведским под Полтавой видом, глядя поверх цеха – чтоб не встречаться взглядами. Небо имело оптимистичный свинцово-привычный цвет – хорошо хоть, дождь не шёл. Внутри разливалась пакостное тоскливое чувство. Сотрудники мёрзли, сбившись угрюмой стайкой. И Леночка Балашова чуть в стороне – курила тонкую сигаретку, изящно отставив ножку: что будете делать, предводитель?

– Ну, опечатали? Ай, молодцы! Десять человек работу потеряли! Гордитесь собою, да?! – Кирилла от злобы зазвенело в ухе. Грохнуться с сердечным приступом ещё не хватало...

– Надо согласовывать размещение объекта, – врачихе, видимо, некуда было отступать – только волею Турченко, пославшего мя... Да и говорила она это немного уныло, словно по обязанности, без особо алчного огонька в глазах. Понимает, что не права.

– В законе про ваш СЭС сказано, что вы имеете право прекращать работу предприятий только в случае угрозы населению или заражения территории. Какую угрозу я представляю и что заразил?! – дать бы ей справа, чтоб очки слетели, а потом этого поросёнка ногами на мясо забить…

– Можете подать на нас в суд. Там и разберёмся, – она была непреклонна, да и не в этом уже было дело. Похоже, всё же закусилась. Или начальник приказал – они же все подлости именем приказа свыше творят. А ведь это идея! Кирилл уверенно шагнул к двери, чуть не наступив ей на ногу, принялся отколупывать бумажку с печатью.

– Что это вы делаете? – беспомощно пискнула она. Поросёнок на всякий случай молчал.

– А на что похоже? – у Кирилла в голове сложилось. Пусть сами на него в суд подают и доказывают, что он отравлял население и окружающую среду. – Можете подать на меня в суд.

Врачиха поняла. Погрозилась заявить в прокуратуру и с этим ушла, неуловимо напоминая собой взбешённую очкастую курицу. Мужичок семенил за ней.

Санэпидемстанция отступила в кабинеты, забыв про Кирилла до поры. Вернее, отложив войну с ним – всё же он был мелким предпринимателем, став слишком для неё хлопотным. Ресурс отвлекал от главных денежных боёв. Кирилл не верил, что они простили и забыли – наверняка помнят и злятся. Просто сейчас не до него.

Чтобы закрепить первый успех, нужна была публичность – чтобы «наезды» на его бизнес выглядели не просто спором проверяющих органов и хозяйствующего субъекта, а были местью честному и принципиальному предпринимателю за его гражданскую позицию. Кирилл позвонил в местную газету и рассказал свою историю с пожарным. Все журналисты были заняты и ему предложили описать её своими словами и прислать по факсу. Кирилл написал, отправил – его очерк неожиданно напечатали почти без исправлений. Похвалили слог, попросили писать ещё. Он описал историю с СЭС. Её напечатали тоже. Областная организация предпринимателей предложила Кириллу вступить в их ряды – «нам такие боевые парни ох как нужны!». Так он стал общественником. Несколько раз его даже приглашали на телевидение обсудить проблемы малого бизнеса, а однажды узнали на улице. Через полгода он действительно стал публичной фигурой, которую теперь было не очень легко по-тихому придавить – шум в прессе, крики о наезде на честного бизнесмена с гражданской позицией и громкий никому не нужный скандал были бы обеспечены. Это, кажется, помогло.

Через некоторое время, обдумывая очередную статью на волнующую его тему (животрепеща), Кирилл вдруг осознал, что живёт не в своей, а в оккупированной стране. Стране, ему и таким, как он, уже не принадлежащей. Народу была подсунута конфетка общества потребления, и пока он, роняя слюни радости и вожделения, разворачивал обёртку, пробовал её на вкус и всё больше в этот вкус входил – Родину у них украли. Государство было приватизировано чиновниками, устанавливающими правила игры и всеми сортами кровососущих – пожарными, санврачами, следователями, полицией – людьми в форме. Это государство не стремилось ничего изобретать, придумывать, строить и улучшать, да у него подобное и не получалось толком. Оно умело только имитировать – буквально всё, от развития здравоохранения, науки и образования до обороноспособности и внешней разведки, – и ещё умело рапортовать, в основном по телевизору, о своих очередных грандиозных успехах. Также умело – уже всерьёз – запрещать, мучить, отнимать, наказывать и лупить несогласных дубинками, сажать по надуманным обвинениям, запугивать. Это государство-имитатор было для Кирилла враждебным, не своим.

Он продолжал жить – но не мириться! – в нём с растущим чувством омерзения, не собираясь сдаваться – для него это было, как оставить завоёванный плацдарм, предать своих работников, немногочисленных друзей и знакомых, предать страну, окончательно оставив её на растерзание.

Да хрен они получат, а не мою Родину!

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.