Звезда Мария

Красные цветы

               Посвящается Б.Т.Ш. 


В комнате тесно 
           красным цветам,
Души наполнены,
          самое главное,
Радио.
           Штоколов.
                    Помнишь, как там,
Словно в романсе
           «Утро туманное».
Помнишь,
          наш терем – полуподвал,
«Барса» дворового,
           пса окаянного,
Город по праздникам
           искры метал,
Брызги салюта
           в небо стеклянное.
Улицы, улочки,
           прежняя жизнь,
Встречи с друзьями,
           шумные, разные,
Что ожидает –
           пойди -разберись,
Помнишь, цветы
          и цветы были красные…
Ты говорила,
           что нам не пропасть,
Хмурое солнышко
          ярче, чем золото,
Может быть, нежность,
           может быть, страсть
Нас выводила
          из мрака какого-то.

По лабиринтам,
          где глупость и лесть,
Мы пробирались,
          вставали и падали.
Счастье наивное,
          есть оно, есть,
Но мы меняем,
           а надо – не надо ли?
Что-то вернётся,
           а что-то уйдёт,
Что-то исчезнет
           в кругах мироздания,
Истина жизни –
         вот она,вот,
Но мы меняем
           её на желания.
В комнате тесно
           красным цветам,
Души наполнены,
          самое главное,
Радио.
          Штоколов.
                    Помнишь, как там,
Словно в романсе
           «Утро туманное».

Звезда Мария

Каждая травинка что-то значит,
Луговые жёлтые цветы.
Я грущу – со мною небо плачет,
Или это, мама, плачешь ты?

Чем-то чёрным зеркало покрыто,
Буду думать, грустно вспоминать,
Ошибался – ты была сердита,
Каялся – и ты могла понять.

Вижу, как горит над рощей голой
Звёздочка, любимая, одна.
Я смеялся – ты была весёлой,
Я болел – и ты была больна.

Мамы нет, не будет в этом мире,
Мамин спрячу маленький портрет,
Остывают слёзы в Изнаире,
У колодца, в доме мамы нет.

Мамы нет и я, как будто лишний,
Для чего-то всякий раз иду
В сад осенний, постоять у вишни,
Чтоб увидеть небо и звезду…

Разбитый бокал

Я шустрый пацан, в это верил едва ли,
Но листья с берёзок нежданно опали,
Стрижи над домами летают – к дождю
И я твои губы губами ловлю.

Я шустрый пацан, но не мог знать, конечно,
Что губы твои могут жечь очень нежно,
Дразнить, будоражить, сердиться, прощать
И звёзды на небе в стихи обращать.

Я шустрый пацан, но не мог догадаться,
Что это любовь, за любовь надо драться,
И бить, как придётся, и плакать без звука,
И если любить, то стоять друг за друга.

И если любить, то любить вдохновенно.
В саду первый снег, как волшебная пена,
Как будто на свадьбе разбитый бокал…
Я шустрый пацан, жаль чего-то, не знал.

Крылатая река

Ещё село, как на ладони,
С гирляндой лампочек – огней
И, толи тени, толи кони
Торчащий трогают пырей.

Ещё Хопёр, как дым кострища,
Мерцают красные лучи,
Волна стучит в худое днище,
Мир замер, замер и молчит.

Ещё в пути ночное чудо,
Блуждает долькой чеснока.
И вот луну из неоткуда
Несёт крылатая река.

Уже дождям спешить на север,
Рябиновых касаясь бус,
Дрожит в росе цветущий клевер,
Как будто это чей-то пульс…

Белая дробь

Кто-то на бахче
           всю ночь катал арбузы,
Самый-самый красный,
           взял и расколол,
Колесо тумана
          в гору едет юзом,
По лощинам, балкам,
           мимо сонных сёл.
Ветер задержался,
           здесь под валунами,
Где в ручье ныряют
          чёрные бобры,
Сладко пахнет мятой,
           может быть, грибами,
Свежестью молоденькой
           берёзовой коры.
Только в сизом небе,
           мокрые заплаты,
Нависают хмуро
          вместо облаков,
Пасмурно, на хуторе
          дождям теперь не рады,
Плёс печально плещется,
          лес почти суров.
Русь.
      Глубинка.
             Август.
                   Осень на пороге,
Скоро-скоро вьюга
          вынет два ствола –
Дробью белой в небо,
          с неба по дороге,
За дорогой белой,
          даль – белым-бела…

Листья шлют телеграммы...

Он чуть-чуть не успел…
Листья шлют телеграммы кому-то,
Может быть, небесам,
Может быть, прошлогодним дождям.
Там какое-то судно, в огне паруса и каюта,
Тот, кто за борт шагнул,
Тот попал к темнокожим вождям.

Там слепая толпа,
Как смола, по ущелью кипела,
Расстилая в пещере
Из листьев и веток, как будто ковёр,
Под гортанные вопли
С уставшего женского тела,
Чьи-то чёрные руки
Срывали одежды, бросая в огонь.

Он уже опоздал?
Пустота, может быть, объяснима,
Объяснима реальность
И этот, под пятницу сон,
Если чувства устали
Как кожа актёра от грима,
Значит, влюбитесь скоро
И этот, наверно, влюблён.

Листья шлют телеграммы:
«Валера!!! Встречай непременно,
Я ушла от него,
Если что-то не так, извини
Я приеду с девяткой».
И подпись «Елена».
Телеграммы любви…
Может быть, не такими бывают они.

Осеннее приведенье

Пока туман по огороду
Крадётся к лесу и мосту,
Птенцов пуская на свободу,
Качая звёзды на кусту.

Играя тростником болотным,
Пугая чем-то глухаря.
Дыша, то тёплым, то холодным,
Уже дыханьем сентября.

И на лугах и на поляне,
Где пышный бересклет отцвёл,
Его листки, как кожа в бане,
Где пышет влагою котёл.

Туман у школы и правленья,
На ферме, где подъёмный кран,
Туман похож на приведенье,
А приведенье на туман.

Красота

Я счастливый лунатик
Попробовал ночью заснуть
И упрямо забыть, что увидел
Случайно в беседке,
Поцелуи, объятья
И белую-белую грудь,
Как два яблока спелых,
Торчащих, на тоненькой ветке.

Я пытался забыть,
Но меня возвращало туда
Эта белая грудь,
Эти легкие возгласы, ласки…
Эта тайна – пугающая нагота,
Как полотна порою пугают,
Где самые яркие краски.

Почему будоражат желанья,
Слепят и волнуют холсты,
Эти тонкие линии,
Спелого женского тела,
Почему достигает душа
Той божественной высоты,
Где уже красота,
Как любовь не имеет предела?

Вдохновенье, желанье,
Какая-то сложная суть
Наших чувств
           возвышающих и настоящих.
О, прекрасные линии!
Белая-белая грудь,
Как два яблока спелых
На ветке,
          стыдливо
                    манящих…

Бабушка Тома

Сушит бабка Тома
          яблоки и груши,
Запасает в зиму
           внукам на компот,
Голова капусты
           тянет к небу уши,
Листья в тонких дырочках,
           в них июль поёт.
Может быть, о радости,
           или о кручине,
Посулит удачу,
           или благодать,
Отзовётся где-то
          эхом на плотине,
Будет с краснопёрками
          в омуте играть.
Посулит покинутым
          он любви и страсти,
Хворым – и здоровья
          и счастливых дней.
Полетит, закружит,
          тронет чьи-то снасти
И взметнётся к небу
          выше голубей.
Он котёнку рыжему,
          может быть, приснится,
Кроме хлебных крошек
         в блюдце молока,
Кроме тонкой-тонкой
          бабушкиной спицы
С белой шустрой ниткой
          из её клубка.
Посулит кому-то
          веру и надежду,
Женщину с ребенком
           чем-то рассмешит,
Тронет на верёвке
           мокрую одежду
И, где трактор с плугом,
          в поле поспешит.

Он. Она и млечный путь.

Тебе это важно?
Тебе это нужно?
Он в щёчку целует,
Мариночка – скучно,
Вина подливает,
Конечно же врёт,
А важно и нужно,
Наоборот!

Без этих ля-ля
Без фуфла-этикета,
Как будто садишься
В трамвай без балета,
Не важно
В Ивановку или Париж,
Ещё не смеёшься,
Уже не грустишь,
Оставим трамвай.
Ты садишься в ракету,
С бутылкой «Мартини»,
Куря сигарету,
Не нужно кроссовкой
Пинать Млечный путь
А важно и нужно
Любить хоть чуть-чуть,
Его ли, меня ли,
Марина, кого-то,
Она говорит:
«Возвратись из полёта…»
Вдали Млечный путь,
 Как пилот в вираже…
Но Он и Она целовались уже.

Про Африку, жену и людоеда.

Я улетаю в Африку,
Хочешь, возьму с собой,
Будем ходить по джунглям
С тиграми на водопой.
Там среди баобабов,
Жёлтых и красных трав
Будет смотреть верзила,
На кудри твои жираф.
Тебя не обидит страус,
Тебя не укусит змея,
Все оттого что рядом
Буду с тобою я.
Но если в этой чащобе
Будешь перечить в ответ.
Я позову и встретится
Злобный такой людоед.
Я улетаю в Африку,
Хочешь, возьму с собой
Будем ходить по джунглям
С тиграми на водопой.
– Ты обещал людоеда
Знаешь, я их не боюсь
Главное, чтоб был мужчина!
– Ладно! И я остаюсь!

Жизнь на волоске

Как же вы могли, Сергей Есенин,
Не гнушаясь пьяным кабаком
«Придуряться»…
          В эту стынь и темень
Душу рвать лирическим стихом?

Может быть, у русского поэта,
Как пороще в голубом платке
Плакала о ком-то бабье лето,
И держалась жизнь на волоске?

Может быть, душа тепла просила,
Как ручей под коркой ледяной?
Русского поэта уносило
К ангелам, где вечер золотой.

Где, смеясь, дразня, не тычут пальцем,
Не обманут и не предадут.
Называли Вы себя скитальцем,
Что по звонким песням узнают.

Как Вы там среди других поэтов,
Светских женщин, Вы теперь другой?
…Ночью с неба упадёт комета
И разбудит солнце за рекой…