Весенний приворот

Предчувствуя весну

Запоминаю невесомый мир
на грани сна – беззвучный, нелюдимый,
а время длится... проплывает мимо
светящимися окнами квартир,
мелькающих в автобусных оконцах...
Я солнца жду!
Я заклинаю: солнце,
взойди в моей напуганной душе!..
Еще зову, еще хочу тепла...
Спала ли я?.. Конечно, я спала...
Буди меня: и возвращенье к жизни
мне будет лучшим даром в этот год,
тревоги полный и пустых сомнений...

Ищу крылья

Я помню, у меня когда-то были крылья:
два разворота ясного и трепетного света;
на кромке перьев серебристой пылью
сияли блики солнца, спектром мето
 
оттеночной палитры в небо отражая
сиянье глаз; и наполняли душу
покоем предрассветных сновидений.
И время замедляло бег. Мгновений
отрадней не случалось на земле,
чем те, когда я перья расправляла,
разглаживала, чистила... Вплетала
блестящий шелк и золотые нити
чарующего неба на заре...
Я помню трепет каждого пера,
я холодок и ныне ощущаю
от взмаха крыл... Моей пустой печали
без времени отпущена пора. 

Теряю голову в отчаянном бессильи...
искала всюду... не нашла нигде...
А может, видел кто поношеные крылья?
Прошу, верните... за вознагражде...

Ведьма

Затворены передо мной
сорок дверей, сорок ворот,
сорок окон плюют темнотой.
Да будет судим молвою тот 

слово промолвивший... Мне – смешней,
я ведь привыкла. Я – чумная.
Матери кличут в дом сыновей,
с глазу долой. Черная, злая 

доля, накинув капкан петли,
сводит затекшие пальцы хворью.
Брызжа слюной, ведьмой кляли,
нечистой бесовской кровью... 

Кто он тебе? от законной жены
муж приходящий, отец неверный
клятвоотступник. виною – ты,
и горе твое безмерно.

алый закат, откровенно длинный
душною тьмой подкрадется летней.
Верить кому? Если любимый
первый назвал ведьмой. 
 
Небо вскипело рваными тучами,
в дрожи смертельной забился конь.
Все-таки правда?.. Значит, не мучая,
перекрестить и – в огонь. 

Не заорать бы. Пламя костра 
– ведьма! – до смерти кружит
жар хоровода... Как неверна
ласка чужого мужа.

Лунное

проговорим за полночь.
утром опомнишься
выскользнешь в омут окна,
скроешься, 

станешь туманом седым,
тенью из прошлого,
тьмой, обращающей явь
в крошево;

будешь бесплотный мираж,
в снах обретающий
краткую жизнь, поутру
тающий, 

призрак, меняющий лик
с легкостью облака,
заполоняющий мглу
мороком,

под непонятный напев
в ночь тихоструйную
гость, приходящий порой
лунною...

Над зеркалом

Над зеркалом недвижимой реки
поворожу на трепетную тайну,
века назад поведанную мне
не помню кем. Легко необычайно
колдуется в волшебной полутьме... 

На локоны нанизываю звезды,
застывшие кристаллами глазури,
изъятые у неба напрокат;
прозрачной влагой горных винокурен
мерцают серьги звонкие. Горят 

гораздо ярче драгоценных капель
глаза, темнее самой поздней ночи,
манящие сокрытой глубиной,
блаженство безрассудное пророча,
и забытье, и вечный непокой. 

Мой стан обвил замысловатый пояс
с вкрапленьями небесных жемчугов,
где каждый камень - ясная слеза,
пролитая за сорок сороков
веков разлук. Протягиваю за 

неуловимым дуновеньем ветра
свои ладони, белые, как снег
арктического вьюжного безмолвья...
Мой самый сокровенный оберег,
моя любовь застыла в изголовье, 

страдая за растерзанную душу
желаньями, обретшими свободу.
Что дальше нагадаю? неизвестно...
Все смотрит в растревоженную воду
не то колдунья, а не то невеста.

Не зови

Меня не зови. Я приду, когда
растает последний весенний лед,
когда моя меркнущая звезда
взойдет, 

когда я увижу слепящий свет
в конце обращенного в ночь пути,
который дано мне, оставив след,
пройти, 

когда тяжесть сдавленного стыда
на тонкие плечи свои приму,
слезою скачусь по щеке, когда
возьму 

хрустальной прозрачности у ручья,
и встану я, светлая, на виду,
родная для всех и совсем ничья.
Меня не зови. Я сама приду.

Распевное

Я – замысловато вязаная кисточка
на твоем изысканном халате –
шелковинка к шелковинке, – на востоке
утонченней украшений не найдешь;
приласкаю нежно, стоит только
повернуться или наклониться –
дуновение воздушного касанья,
моего присутствия тепло.

Я – прозрачный радостный бубенчик,
все пою тебе веселые напевы,
разливаюсь тонкой птичьей трелью –
ты меня послушай, позови...

Я – перо из сказочного опахала,
масло жизнетворных благовоний,
растворенная в ночной прохладе нега:
как еще мне влиться в твои сны?..

Отпечатки

В отделе досмотра
за перепроверкой чувств
у меня берут отпечатки:

сначала с губ –
ломкий изгиб
с микротрещинами,
во впадинках которых
притаился твой запах;

с сетчатки глаз –
обоих по очереди –
наслоение фотографий,
подлежащих восстановлению;

с каждого из
двадцати пальцев –
в той последовательности,
в которой
они к тебе прикасались;
 
пробу на ДНК –
чтобы высчитать
в процентном соотношении
инородные атомы, перешедшие
в мои клетки; 

и еще отпечатки чего-то, –
не запомнила. 

Потом сказали
приходить в порядке очереди
лет через десять.
Видимо, снова проверка.
Ждем.