Otlichnuy

 

 

Успешный – это актуальное определение современного человека, открывающее перед ним все двери.
А перед лузером, все двери закрываются?
Но, если двери закрыты, то что остаётся лузеру? Форточки, что ли?
И когда успешный и лузер войдут в Царствие Небесное (если пустят, конечно), один это сделает через дверь, второй – через форточку, то кто из них более ожидаем? И кому лучшее место за столом?

 

 

 

 

Сколько можно ныть, что всё плохо?! Это же просто невозможные нытики все те, кто вечно плачется, что вокруг них заговор, что жить невыносимо, что к ним все не справедливы, а они при этом ни в чём не виноваты. Вот же, уже чёрным по белому написали, чуть ли не на каждом рекламном щите, что всё хорошо – бери и пользуйся! А этим нытикам всё непонятно: плачут, жалуются, скулят!

Егор тоже был примерно таким, когда не понимал что к чему в этой жизни, и он тоже считал, что судьба к нему чаще несправедлива, чем благосклонна. И у него тоже, как и у большинства в нашей стране частенько в личных бедах и неудачах было виновато или правительство, или масоны, или, на худой конец, олигархи с соседями по подъезду. В жизни Егора был Вечный Виновник, а сам он, разумеется, был безвинной жертвой Большой Несправедливости.

Так продолжалось лет до тридцати, а потом он понял! Не сразу, конечно, постепенно и при помощи умных книг и тренеров по техникам продаж, что плохо бывает только в голове манагера, а снаружи, в реальном мире не хорошо и ни плохо, а всегда объективно: есть спрос – есть предложение. И всё! Остальное не нужные переживания!

Эта установка значительно упрощала и облегчала жизнь. А Егор искренне пытался усвоить, что, по большому счёту, понятие вины – это вообще не «наша» категория. Необходимо принять это, и большинство проблем будет снято. Надо просто жить и радоваться!

Вот Егор просто жил и радовался. Научился. Например, сегодня – отличный день! Важный, долгожданный и радостный. И Егор ждал этого дня несколько лет, и, естественно, не просто ждал, а делал всё для того, чтобы он наступил. Сегодня блестящий финал долгой работы и старт новой жизни, мысли и мечты о которой захватывают дух и, заметьте, это всё «спрос-предложение» и никаких переживаний!

Отличный день! Солнечный. Люди на улицах все поголовно приятные и милые сердцу горожане. Одногорожане! Даже вот эта бомжичка во дворе у мусорного бака не так уж и безнадёжна. Ну, а что не бывает в жизни чудес?! Уж кто-кто, а Егор точно знал – бывают! Правда, очень хорошо подготовленные чудеса. Вот и в жизни этой тётки всё может наладиться. Попадёт в какую-нибудь хорошую социальную благотворительную контору, ну приют, что ли. Бросит пить, подлечится и встретит там дедушку, такого же «бывшего» и, будут они вместе встречать глубокую старость, ненарадуясь друг на друга и плача по почти загубленной жизни. Надо только первый шаг сделать, шажочек; вот для этой тётки, может быть, дойти до этого чудо-приюта, а не ныть, что государство её на улицу выкинуло, после стольких лет ударного труда! Государство-то причём? Государство не причём!

«Да… каламбур!..

…А, в общем, всё равно все молодцы! У всех есть шанс! Жизнь прекрасна и удивительна! Э-эх, щас спою!»

«А почему бы и не спеть?! Я на своём “красавце” еду в свой офис, сегодня придут очень важные люди, принесут важный, писаный – переписанный юристами договор, по которому важные люди будут платить мне хорошие… нет – очень хорошие деньги. А я буду чуть-чуть работать и не париться!»

Егору деньги нужны были. Естественно, не в качестве разноцветных бумажек перевязанных в толстенькие пачки, пусть даже регулярно поставляемые. Нельзя сказать, что купюры возбуждали его сами по себе. Вид денег, конечно приятен, если они твои, но, всё же, самое главное – это Егор знал наверняка, что деньги – это свобода. Не свобода воли личности, или, как ещё можно понаукообразнее завернуть… а самая обычная и, оттого особенно желанная свобода выбора материальных благ. И свобода передвижения. Ну, и ещё различная приятная хрень, доступная жизни обеспеченного человека в обществе – в любом обществе, нашем или, ещё лучше, не нашем!

«Первым делом – отдыхать» – приятно и неспешно размышлял Егор: «Ни чего не делать на протяжении полугода! Потом можно приехать – посмотреть, проконтролировать, и, опять на полгодика, если, конечно, получиться такими полугодичными интервалами времени жить.

А раз в полгода – месячный напряг трудового набега. Хотелось бы именно так…

А «приеду – проконтролирую» означает, что лучший отдых для измождённого трудом русского представителя средне-капиталистического класса это однозначный свал с Родины. Вояж, так сказать!»

«Да – это кайф! И обязательно улетать в дождь. Чтобы здесь пасмурно, а на душе спокойно и в мыслях порядок, а там – солнце! События! Люди! И не думать, а созерцать. Жить приятными рефлексами!

Можно в Америку, а там, на машине от Аляски до Чили. Чили – это, кажется, не самая южная южноамериканская, страна, но после Чили уже никуда южнее ехать не захочется. Ну, так кажется. Название Чили… Круто: пончо, скалы, Атлантика, куда ещё дальше! Ха-ха!..

Или в Индию. Найти там Сашку Царёва, спросить его: «Как, Сашка, жизнь? Давай показывай свою Индию! Бабки есть, я тебе квартиру подарю в центре Дели! Не обижайся, не пижоню, просто возможность есть такая, Сашка! Нормально всё, мы с тобой знакомы тысячу лет, ты мой боевой товарищ юности мятежной и мне приятно тебе квартиру подарить в Индии твоей…»

Сашка Царёв – это сокурсник Егора, только Егор учился на очном отделении, а Сашка заочно. В лихие девяностые Сашка ушёл в Индию пешком с кришнаитами через Таджикистан, Афганистан, Пакистан. Егор уже в это время жил в другом городе, не там, где учился, и ему эту легенду «Пешком в Индию» рассказал кто-то из знакомых по телефону. А, потом, Егор узнал, что Сашка, прожив, лет десять в Индии, приехал в гости в Россию и тут же прямо из аэропорта отправился в СИЗО, а потом и далее – на зону. При себе имел «траву» – вот и получил срок!

«Эх, Сашка, «кто не врубается в траву, тот не врубается в цветы» – это теперь не наш метод, и не наш лозунг! Видимо ты там, в Индии настолько просветлел, что наша реальность для тебя, как странное кино – чудесна и не понятна! А, в общем, жаль, конечно, что такой облом вышел с человеком, на пару-тройку лет» – так размышлял Егор.

Фантазируя на тему меценатства, филантропии и Сашки Царёва Егор запарковался у бизнес-центра, в котором размещался офис его фирмы.

Фирма занималась консалтингом в области рекламы. А по-простому была рекламным жучком, но с громким названием и правильно прописанным позиционированием. Штата было пять человек, включая офис-менеджера и по совместительству бухгалтера Ольгу. Остальные четверо – проект менеджеры и менеджеры продаж – два в одном. По мере необходимости Егор привлекал различных спецов на каждый конкретный проект, так было дешевле и не геморройно в плане управления. Вот под эту схему Егор снял три небольшие комнаты на третьем этаже в бизнес-центре на Фрунзе. И из трёх комнат одну отвёл под переговорную, вторую под менеджерскую, а третью под кабинет директора, т.е. сел сам в уютное чёрное кресло. В общем, расположились правильно, бюджетообразующих клиентов получили в первые полгода, а дальше было, конечно, по-разному, но в целом все, же двигались вверх по всем показателям. Короче, на хлеб хватало, а теперь ещё должно было быть и на во-о-от такой кусок масла!..

С год тому назад Егор придумал одну штуку, которую ему удалось запатентовать, оформив «полезную модель». Это было что-то вроде ноу-хау в области доставки рекламы её потенциальному потребителю, такая новая коммуникация. Через полгода Егор начал переговоры с крупным оператором связи по продаже своего изобретения. И вот на днях всё было согласовано. Теперь, Егор и этот оператор связи должны подписать окончательный договор, который и откроет перед ним эти «новые горизонты свободы, дарующие плоды сладкой жизни мало работающей буржуазии» – это, если по-простому, не выпендриваясь. А подписание состоится сегодня в 14.30 в офисе «богатого дядюшки» – оператора связи на Красном проспекте.

– Ольга, будь добра, убери из переговорной остатки вчерашнего «штурма». И созвонись по сегодняшней встрече, пожалуйста, получи подтверждение.

– Хорошо, Егор Саныч.

Егор открыл инет. Новости: «Икея» запустила новую кампанию, комментарии специалистов, вот его – Егора отзыв – вода, «Икея» не его клиент, нужно обойтись политкорректной водой… прогноз погоды на сегодня… «Спартак» опять продул, это уже ответный матч…

В дверях появилась Ольга:

– Егор Саныч, вам сейчас позвонит сам их генерал, по-моему, какие-то изменения на сегодня. Всё переносится.

– Как переноситься, что за хрень?!

– Я не знаю, сказали вам позвонят на сотовый.

«Твою…» – чуть было не выругался Егор, он дал себе обещание не ругаться матом два дня назад. Он помотал головой из стороны в сторону с напряжением мышц шеи и, поджав при этом губы, что означало: «это неожиданная и не самая приятная новость».

Ольга исчезла из дверного проёма.

Конечно, нельзя сказать, что это известие его крайне расстроило, мало ли, что может быть. Тем более что и быть ничего не может, сегодня хоть и важный, но во многом просто ритуальный, так сказать, официальный день договороподписания. Всё уже решено и посчитано и, частично, между прочим, получено (это как обычно бывает, что ещё до подписания кое-кто уже получает кое-что). И всё же чих-пых! не приятны все эти проволочки.

Сотовый завибрировал.

– Да, я слушаю, доброе утро, Иван Исаевич!.. Да… да… Хорошо. Я понял. До завтра. Выздоравливайте!

Он оторвал трубку от уха. В открытую дверь на Егора внимательно смотрели пять физиономий его сотрудников.

– Иван Исаевич прихворали, су…,– он проглотил второй слог, – бывает, оказывается и такое! Всем вольно. Завтра оне меня ждут с утра. Оля, прикрой, пожалуйста, дверь.

Вот теперь Егор был расстроен. Повертел в руках карандаш. Встал, перекинул через плечо сумочку с документами: «Исаич решил взять паузу? Это, т.е. типа прикидывается?! Да ну, ерунда! Кто я для него такой, чтоб арию больного передо мной петь?! Бред! Просто, действительно сплохел, а то, что так прямо и сказал, так это, наоборот, показывает его уровень доверия! Приглашает на короткую ногу. За приятеля считает. Вот же… детский сад начинающего абсурда!», – вышел в манагерскую:

– Камрады, завтра нас всех ждёт новая, интересная веха в истории развития «Глобал Реклама», не расслабляйтесь… Ольга Олеговна, я в «Дайнер» – позавтракать, если что – на сотовый.

– Харашо, нашальника, не грусти…

Егор спустился на лифте в холл первого этажа, снял с банкомата наличные – в «Дайнере» не было терминала безналичной оплаты, а у него налички, вышел на парковку, сел за руль, завёл мотор, открыл окно, вдохнул весенний воздух немытого, но цветущего из последних сил пыльной растительностью города пополам с выхлопом соседнего «Форестера». Всё же мысленно выругался от души на непредвиденные обстоятельства, персонифицируя их в лице больного Ивана Исаевича, снял с ручника машину, и покатил по кольцу на разворот в центр.

«Да-а-а. Это называется «Здравствуй, жопа – новый год!» Так всегда бывает по закону подлости… Ещё раз повторяем для тупых – это формальность! Всё завтра будет. Темнит Исаич?.. Приболел?…глупопень хренова!»…

Такие или примерно такие диалоги вёл с собой Егор, сворачивая с центрального проспекта на Фабричку, и, направляясь в противоположную сторону от «Дайнера». Через пятнадцать минут Егор был на окраине, не вглядываясь созерцая деревянные бараки середины прошлого века и, с утра развесёлых, местных маргиналов вперемешку с разночинной публикой, тоже местной, но уже одной ногой выбравшейся из этого района в более-менее спальный. Егор, от расстройства, а точнее, за не имением более осмысленного занятия, просто автоматически, проворачивал в голове заранее придуманный торжественный монолог по поводу «очень выгодного партнёрства», который он, разумеется, приготовил на сегодня и который, по известным обстоятельствам, перенесён на завтра: «… отдельное «спасибо» и особую благодарность хочется выразить Вам, Иван Исаевич, за то, что вы…»

Егор притормозил. Он заехал чёрт знает куда: «Я выключился…», – и, уже хотел было тронуться на разворот, но вид за окном машины привлёк его внимание. Он находился почти на самом выезде из города.

Егор не сразу понял, в чём дело, а потом вдруг просиял: «Опа, кино и немцы… водокачка такая же, как у нас в Моряковке! И дом – двухэтажный деревянный барак, ну копия. Бывает же…»