Otlichnuy

 

 

Успешный – это актуальное определение современного человека, открывающее перед ним все двери.
А перед лузером, все двери закрываются?
Но, если двери закрыты, то что остаётся лузеру? Форточки, что ли?
И когда успешный и лузер войдут в Царствие Небесное (если пустят, конечно), один это сделает через дверь, второй – через форточку, то кто из них более ожидаем? И кому лучшее место за столом?

 

 

 

 

Егор вышел из машины и огляделся.

Говорят, что у каждого жителя нашей планеты есть человек-двойник. Вот живёт такой как Егор где-нибудь в Западной Сибири: «уши, ноги, хвост», а где-нибудь в чилийском Сантьяго живёт такой же: «уши, ноги, хвост», только зовут его Хуан «… или Себастьян Перейро!» – растянулся в улыбке Егор: «Себастьян Перейро – торговец чёрным деревом».

Ну да… бывают люди-двойники, а бывают виды – двойники, в этом убеждался Егор, обалдело разглядывая окрестности. Пейзаж перед ним был точь-в-точь как его родной дворик в посёлке, где он вырос. Водонапорная башня (водокачка) с изогнутой трубой для спуска воды на самом верху железного бака. С противоположной стороны, уже с другой трубы, как хобот огромного слона свисал толстенный шланг, для заправки цистерн разного водовозного транспорта. Огромная ручка-кольцо, как будто вколоченная в кирпичную стену водокачки, предназначалась для пуска воды.

Егор вспомнил, что пацаном ему приходилось несколько раз дёргать за эту ручку, чтобы пошла вода из хобота. Потом так же несколько раз с силой вдавливать её в стену, а ладонью прикрывать отверстие шланга, чтобы можно было попить воды, которая бежала по инерции. А потом, напившись, можно было нестись дальше, играть в «войнушку» или футбол, по дороге прижимая язык к сведенным холодом зубам.

Егор вспомнил, как однажды он сильно вытянул ручку, и вода хлынула потоком вниз, Егор засуетился и никак не мог впихнуть обратно, это чёртово пусковое кольцо. А наипротивнейшая соседка, увидев всё это, побежала жаловаться Егоровой матери: «Там ваш Егор весь мокрый, а вода так и хлыщет, так и хлыщет!» Егор получил нагоняй от матери, но не за то, что вода «хлыстала», превратив всю площадку вокруг водокачки в маленькое озеро, а за то, что он, устроив наводнение, сам искупался по уши в ледяной воде и мог, поэтому заболеть.

Перед водокачкой, ближе к Егору стояли три деревянных двухэтажных дома – «восьмиквартирники», и, т.к. в посёлке были дома преимущественно частные или, как говорили, «свои», то эти «восьмиквартирники» называли «казёнными». Четвёртый «казённый» дом сгорел, и на его месте виднелась лишь растаскиваемая жильцами на разные бытовые нужды кирпичная кладка фундамента и нижний обгоревший венец бруса. На останках дома жизнеутверждающе проросли молодые деревца и кусты.

Асфальта во внутреннем дворике не было, а была проплешина из жёлтого песка, обрамлённая зарослями травы и репейника вдоль домов. У каждого дома был свой не большой палисадник, где жильцы, кто попредприимчивей, устраивали грядки с огурцами или даже теплицы обтянутые полиэтиленовой плёнкой. А от дома к дому прямо по земле тянулись трубы отопительной системы. Трубы были спрятаны в деревянные сооружения из досок, которые походили на длинные, идущие от дома к дому ящики. Местные называли это гениальной сооружение поселковых строителей просто – БАМ.

В детстве Егор дал название этому пейзажу – Палестина. Наверное, ассоциации были вызваны жёлтым песком. Да и вообще, какая-то яркая, солнечно-жёлтая картинка была. А из-за того что деревянные дома во время не редких пожаров вспыхивали как спички, создавалось ощущение тревожности, как в Палестине – там тоже не шоколадно всё, судя по новостям. Но об этом прозвище, присвоенном двору, он никому никогда не рассказывал, и не от того, что в этом была какая-то потаённость, а просто не считал заслуживающим внимания, не до поэзии было! И так было чем заняться: футбол, «войнушка», драчки, а потом и девахи, да мало ли важных и интересных занятий!.. Сейчас он вспомнил «свою Палестину» и это показалось ему таким… классным, короче!..

Ну, а что до поразительно похожего вида, то если уж быть совсем точным, картинка всё же не была буквальной копией.

Во-первых, в детстве дома были всё же ухоженнее: наличники на окнах покрашены – каждая семья красила в свой цвет (так и стояли дома с разноцветными глазами – окна на глаза были похожи).

Во-вторых, во дворе было несколько железных коробушек-гаражей, двери которых почти всегда летом были открыты. В гаражах сидели местные мужики, собиравшиеся «обсудить дела». Мужики далеко не всегда были пьяные, по крайней мере, с утра.

Здесь, в современном аналоге, гаражей не было, а утренние пьяные были – на крыльце одного из домов о чём-то громко вскрикивали и матерились, время от времени.

Ну, и, в-третьих, там, в детстве на «БАМе» сидели бабы, а во дворе было полно ребятни – здесь ни баб, ни ребятни не было видно. Да и вообще, там было всё радостное и яркое, а здесь пошарпанное, серое и не очень гостеприимное. И всё же сходство кварталов-двойников было поразительным.

«Вот это фокус-покусы! Если бы не моя здоровая, крепкая психика можно было бы предположить, что свершилось чудо и я провалился в какую-нибудь времено-пространственную дыру – до того неправдоподобное совпадение ландшафтов! Нет ну вы видели когда-нибудь такое, дорогой мой, Иван Исаевич» – мысленно обратился Егор почему-то к своему будущему «почти-компаньону», ныне бывшему на одре чёрной лихорадки. «Никогда, мой друг, никогда» – ответил Егор себе от лица больного! «Во-о-от!.. а если это чудо, и я всё же «провалился», значит и они – маленькие зелённые человечки существуют!» – Егор загоготал от удовольствия, полученного от придуманной остроты и просто от какого-то всеобщего удовольствия. «Как будто домой приехал» – пронеслось в голове…

– Земеля, извини, конечно, у тя не будет рублей двадцати?

Егор обернулся и увидел мужика, местного «алконавта» без возраста, так «от сорока и выше». В руках мужик держал эмалированное ведро и смотрел на Егора с подозрением и любопытством одновременно.

– Это не в моих правилах… сам можешь попасть в такую ситуацию, – продолжил алкаш.

– Это вряд ли, – усмехнулся Егор довольный жизнью, собой и этим странным событием, в которое он попадал.

– Да ладно ты не гордись уж очень-то. – Процедил мужик.

Егор разглядывал алконавта с интересом. Не видел он таких экземпляров лет десять последних – по разным орбитам с ними вращался.

А мужичок был любопытный. Правда, сразу не поймёшь чем, вроде бы, всё стандартно: штаны – типа джинсы, спортивный свитер – типа «олимпийка» синяя с тремя, типа, белыми, полосками и надписью «abibas» на груди. В резиновых шлёпанцах для бассейна напяленных на чёрные носки… Но было в нём что-то такое, что Егору… импонировало, что-ли. Какой-то братан из девяностых, и обращение это его доверительное «земеля». И ещё что-то было, и это «что-то» зацепило сразу. В первую секунду Егору показалось даже, что мужичок ему очень хорошо знаком, но, после попытки вспомнить, он пришёл к выводу, что ему действительно просто показалось. И, доставая деньги и отгибая полтинник, Егор ответил:

– На, полечись, болезный. Ты уже второй больной за сегодня.

– Спасибо, братан. А чё первому тоже полтишок дал? – заулыбался алконавт и добавил, – да я так, для поддержания беседы…

– Да нет. Он сам кому хочешь, сколько хочешь, может дать, если захочет, конечно, а болезнь у него другая, он не с похмелья мается у него…

Егор хотел пошутить про чёрную оспу, но передумал.

– Чего у него?

– Да так… денег море у него…

– А-а-а крутой дядька…

– Это да.

– Ну, ладно. Я пошёл, – закончил беседу алконавт, повернулся и пошёл.

– Слышь, мужик, постой – неожиданно для себя сказал Егор, – тут, в общем, такое дело… Дворик ваш похож на мой в детстве…

– Ну а чё удивительного-то, – охотно подхватил алконавт:

– ты ж рождённый в СССР, а там всё примерно такое было.

– Ты прям как рок-пророк.

– А чё я по-твоему, говно на блюде?

– Да, не обижайся, я так…

– И я пока так…

Егор понял первую причину, почему мужик его заинтересовал – они были ровесники. У него, конечно, опухшее лицо, прореженные зубы, застарелый уже жёлтый бланш на левой челюсти, перегарное дыхание, ну, вообще, выглядит лет на 10-20 старше, но если проявить творческий подход и приглядеться получше, можно рассмотреть одинаковость. Но дело в том, что одинаковость эта касается только возраста…

Помолчали, мужичок уже никуда не спешил. Егор подумал: «Наверное, ещё взять хочет с лоха залётного! Ха! Ну-ну, браток!»

– Да, ладно, ты не очень-то гордись – опять начал издалека алконавт своё жевание, – а то, мы парни здесь простые, местные…

«Ага, точно!» – улыбнулся Егор и ответил:

– Да притормози, я ж, вроде, извинился.

– Ну, так и дыши, чё ты там про двор? Похожий? А ты откуда?

«Прощупывает» – подумал Егор: «ну пусть щупает, щупальцами своими, щупальщик! Туда же, «куда конский питон, туда и лягуша с лапой!» Хмарёк, ща по-твоему глазами суровость сыграю, погоди…», и ответил:

– Да, из другого города.

– А из какого?

– Да, не важно. Из деревни даже, вернее из посёлка. У нас там такой посёлок флотский был…

– Да? А у нас тут тоже река рядом, а там станция лодочная.

– Где рядом? Километров пять?

– Ты чё несёшь-то, да вон за башней, тоже блин деловой…

«Пора! Вот такая суровость в глазах! Хорошо! По-о-ошли – лёхонький наезд, как будто на «делового» обиделся:

– Ты тоже особо-то не за..пайся, проще будь… «деловой»… молотишь!.. Я-то откуда знаю чё тут где!

Мужик ответ оценил. Решил перейти от тёмных замыслов к дружескому общению:

– Хошь покажу?

– Ну покажи.

«Интересный чувак, да и беседа забавная получается – приключение!»

– Щас, тока к Нинке зайдём, спирту возьмём.

И он зашагал к ближайшему подъезду, поставил у входа своё ведро и вошёл. Егор постоял и двинулся за ним.

Всё, конечно, было крайне необычно. И беседа эта с алконашей. «Земеля, блин! Дружбан!» – усмехнулся Егор. И место это, и то, что он поехал в «Дайнер», а сам сейчас стоит в этом подъезде, в котором пахнет мокрой извёсткой и воняет нечистотами и ждёт своего нового знакомца. И то, что сотовый его не звонит с тех пор, как он вышел из офиса. Ну и то, что у него завтра важная сделка, а он занимается, хрен знает чем. Но Егор успокоил себя мыслью о том, что это просто приключение, а место, действительно не обычное. В общем, сейчас посмотрит на станцию, на речку и поедет дальше заниматься взрослыми делами.

«Решено – сделано! Час не беспокоиться – развлекаться. Тем более что и торопиться сегодня уже некуда».

Егор осмотрелся. В этом подъезде было всё почти так, как в подъезде дома Егорова детства. Синие и чёрные почтовые ящики на дверях квартир, крашеные зелёной краской панели, деревянный пол и скрипящая деревянная лестница. Только вот вонь и грязь… Егор вышел на воздух.

– Порядок, – догнал его знакомец-алконавт. В его пустом эмалированном ведре болталась литровая пластиковая бутылка, по этикетке было понятно, что из под кваса, – тебя как звать-то?

– Егор.

– Опаньки, а я тоже Егор. Только меня Горей все зовут.

– Приятно познакомиться, Егор-Горя.