Осенний апокалипсис

Все пули агрессивны по своей природе. Не правда, что пуля холодна и всего лишь кусок свинца. В момент эмоционального возбуждения температура ее тела куда как отличается от температуры в состоянии близком к дремоте. А, не так ли ведет себя живой организм. Но как же, как же – скажете вы – так же.

Поведаю я вам одну замечательную историю, настолько замечательную, что упругие волокна моих волосиков, расположенных в носу, начинают хаотически сокращаться, вызывая тем самым страшный зуд. Безумно хочется чихнуть. Ну, так что, скажете вы и будете, правы как дед Митяй, оскопивший своего кота в наказание за поруганную честь пятимесячного персидского чудовища той же социальной принадлежности. Ну, так вот, пулям властвовать и ныне над умами и телами теплокровных и иных особливо стоящих в сторонке массового поклонения. В пуле столько же прекрасного, сколько и ужасного. Быстрота стремительность накал мощь. Однако я слегка ослабил вожжи своей лошадки, и она понесла сквозь чащу в заводь болот. А это не позволительно и ведет если не к гибели, то черте знает к чему. Так что пришпорим своего неуемного пегасика и двинемся по направлению к солнцу. Двадцать восьмая весна Петра Карловича охарактеризовалась появлением на свет нашей героини обычной свинцовой пули. За свой короткий по слоновьим меркам век пуле довелось многое и многих пережить постранствовать по свету в карманах самолетах поездах в барабане и дуле пистолета. Вряд ли матушка природа наградила ее национальностью, скорее всего по воле судьбы пуля была космополитом и полной сиротой. Кем и когда она была зачата, ее волновало мало по причине не склонности к сентиментальности. Она не была амбициозна, раздражительна, привередлива, сексуально опасна, однако за всем этим скрывался серьезный не превозмогаемый как груша для любителя бокса средней весовой категории комплекс. Комплекс свинцовости. И это тяготило пулю на девять грамм.

– Что они, – коротая бесконечные временные дыры, думала пуля, – знают обо мне эти предметные обитатели.

– Достаточно для того, чтобы изменить свой внутренний облик при виде твоих совершенных пропорций – проскрежетал деформированный кусок свинца показавшийся пуле отвратительным уродом.

– Я знаю, поверь мне, ты еще глупа и не смышлена, а я уже пережила свой оргазм, который стоил мне жизни.

– Ты моя мертвая единоутробная сестра, – поинтересовалась наша героиня.

– Да я твой однояйцовый родственник – пропел сладким голосом воспоминаний свинцовый кусочек, сплюснутый с одного конца и раздвоенный как змеиный язык с другого.

– Неужели все сестры нашего рода и племени когда умирают, меняют пол и становятся такими уродливыми созданиями, и для чего ты скинула свое тельце – вопрошала раздосадованная пуля.

– Смерть не задает вопросов, она властна решать за нас наши судьбы, кто знает, что ждет тебя. Ведь всякая пуля живет для смерти. И не ясно кто из нас больше мертвее ты или я. Пока ты жива внутри тебя смерть, и не тебе решать выйдет она из тебя или нет. Когда смерть выходит из нашего тела, она уродует нас. Проникая и поселяясь в теле человека смерть, выгоняет из этого уютного храма человеческую душу и когда душа покидает человеческое тело, то она уродует его. Так что секрет твоей непогрешимой пропорциональной телесной красоты заключен в твоей душе. А твоя душа смерть. Береги свою душу, ибо она дает тебе жизнь и право чувствовать свою принадлежность к этим небольшим предметам, что таят в себе….

Пуля не успела дослушать до конца, ощутив своим телом тепло, чьих то нервных пальцев. В следующее мгновение свинцовые ребра уперлись в железные стенки дула. Свет, некогда освещающий все ее тело, теперь лишь чуть маячил в конце туннеля.

– Береги свою душу, ибо она дает тебе жизнь и право чувствовать свою принадлежность к этим не большим предметам, что таят в себе смерть. “Ну вот”, – подумала наша героиня, будучи уже мертвым деформированным куском свинца – “не успела ни чего рассказать о жизни этой глупой пуле. Ну да ладно, скоро она все узнает сама.

Двадцать девятой весной Петра Карловича свинцовая пуля весом в 9 грамм вошла в его затылок. Сквозь зияющее отверстие в черепе душа выше упомянутого гражданина оставила его, изуродовав до неузнаваемости человеческое тело.