Никотиновое лето

* * *

Вспышка. Больно. Пустота.
Был пацан – и нет солдата.
Так сбывается мечта
Пострелять из автомата.
У последней, у черты
Человек, теперь уж бывший:
Бесполезные бинты
Не согреют взгляд остывший.
Рвется нить, неверен ключ.
Вещи, ордена в пакете…
И заплачут из-за туч
Неродившиеся дети.
Холм. Оградка. Скорбь креста.
Фотоснимок. Дата – дата.
Вот и все, сбылась мечта
Пострелять из автомата.

* * *

Когда меня разбудят спозаранок,
Борьба добра и сна идет во мне…
«ТаТу» опять вербует лесбиянок
На популярной радиоволне;
По всем каналам голубых экранов
В рассветный час внедряют негатив.
На кухне затихает звон стаканов:
Соседи засыпают, не допив.
Но в новый день в такой вот атмосфере
Я все равно с улыбкою вступлю
(Здесь можно в рифму что-нибудь о вере –
Но бог с ней, с верой): я тебя люблю.

Старые привычки

Пока ракеты бороздят пространства,
И жизнь всё лучше, и всё ближе цель –
В моей семье, ячейке государства,
Опять на ужин варят вермишель.
Теперь детей клонируют из клетки:
Дитя в пробирке, прогрессивно – жуть.
Я, недотепа, снова, как и предки,
Для этой цели сверху громозжусь.

* * *

Комариные укусы
В тонкой воле колют дыры.
Молодые Иисусы –
Никакие командиры.
Неразумные фанаты
Носят детские пинетки;
Пьют довольные солдаты
По три смерти из пипетки.
Никотиновое лето
Предвещает метастазы;
Меч античного скелета
Предлагает сдохнуть сразу.
Многотрудные задачи
Удлиняют жизнь на время.
Экзотичные апачи…
Впрочем, это не по теме.
Паутина обещаний
Преградила выход к морю.
Ангел с крупными прыщами,
Я с тобой уже не спорю.

* * *

За глупый вопрос у лохматого деда
Я выменял право не спать по ночам
И думать в тетрадь квинтэссенцией бреда,
И близких с собой приводить к палачам.
За десять минут до объявленной казни
Умру я от страха – ну ладно, ну трус.
Я думал, что смерть, это маленький праздник.
А смерть, это крупнозернистая грусть.
Под острым ножом скоростной гильотины
Диаметр шеи – последний рубеж.
Но есть позитив: излеченье ангины –
Здоровый, но мертвый; не стар, но несвеж.

* * *

Я стану подкормкой для вишни,
Как только мне скажут: пора.
Как только пойму, что я лишний,
Останусь для всех во вчера.
Стремился по тонким канатам
В свое бытие-шапито.
Молился, как правило, матом;
Откладывал жизнь на потом.
А время за сутками сутки
Скачками – в глубокий овраг.
Когда-то кончаются шутки…
Печально, но всё это так.
На каждое новое «больно»
Я буду смеяться в котле.
А все-таки было прикольно,
Когда я ходил по земле!

* * *

По твоим «ну и пусть» пропыхчу «Москвичом»,
Догоняя вчерашний троллейбус.
Эта ночь – не про нас, и кино ни о чем,
А с балкона – такая нелепость.
Про вчерашний звонок и сегодняшний снег
Говорят по второму каналу…
Я случайно забрел: чай-бабай и ночлег –
И привык к твоему одеялу.
Я останусь на жизнь или просто пожрать
И с утра пылесосить жилплощадь.
Никакие стихи ни в какую тетрадь
Я не стану писать – это проще.

* * *

Не смотри в депутатские лица серийных маньяков,
Пробуждая в последних позыв искупленья греха
И желание сдохнуть под кем-то, по-детски заплакав;
Или вены вскрывать, игнорируя четкость штриха.
Не кричи на собак, что кричат на твою сигарету –
Это слезы и боль никогда не куривших собак.
Подсмотри в интернете чужие стихи и секреты.
Удержись на ступеньках крыльца в привокзальный кабак.
Разреши прикоснуться к твоим независимым темам
На рассвете, пока не пришла диктатура белья.
Поделись с близлежащим товарищем духом и телом
И начни продвиженье к разводу привычно – с нуля.

В стенгазету

Нарисую два минуса,
Назову это равенством.
Надо ближе придвинуться:
Молодые мне нравятся.
Я люблю полнолуние –
Так талантливо воется,
И в законе безумие,
И воинственно воинство.
Где-то там, в подсознании
Конвульсивная Родина.
Но присяга у знамени
Слишком дешево продана.
Мы стремимся запраздновать
Немоту абсолютную,
И стыдимся по-разному
Ту, что губим салютами.

* * *

А ты попробуй не упасть
С кривой кровати,
Когда горячечная пасть
Промолвит «Хватит».
Когда очередной Большой
Прикажет «В кому!»,
Тянусь упрямо всей душой
К себе, такому.
Вот хмурый цокольный этаж
И чьи-то ноги;
Вот бог садится в экипаж…
Костюмчик строгий…
А я, веселое никто –
Мне жить в подвале,
Курить бычки, читать Барто
В оригинале.

Овражная проповедь

На фоне грязных штор
  прозрачнее окошки.
У всех бездарных книг
  изящные обложки;
У всех красивых жен
  мужья такие лохи.
У благородных псов
  породистые блохи.
На сломанных ногах
  бегут быстрее в шоке.
Есть фарс в похоронах,
  харизма в лжепророке…
На верхних этажах
  до бога путь короче:
Лишь сделал шаг в окно
  и всё. Без проволОчек.
При тусклом фонаре
  массивней партизаны.
Дороги все ведут
  в тропические страны.
Познавшие нужду
  спешат в карман соседа;
Спасающие нас
  спасаются от бреда.
Рожденные вчера
  бегут к финалу кросса.
Наш путь – кулек идей;
  весь мир – кусок вопроса.

* * *

Не убивай меня непониманьем.
Прими, как есть, крутых не надо мер.
Со временем развалится барьер –
Мы прекратим вещать на тараканьем.
Не унижай меня, во всем жалея,
Не обрывай сочувствием струну –
Я все равно «на ручках» не засну.
Я сам! Мне надо выползти из клея.