Звук и камень

Рисунок речи

Рисунок речи по канве тумана,
как очерк жизни, высказанный зря,
пруд раздаёт рукою великана
холодные надежды сентября,

и дальше в осень – по кустам дорожным
в простор садов – застынь и не дыши:
ничто не будет больше невозможным
в исконной, вечной, яблочной глуши.

Тютчевское

Закат овец уводит с пастбищ горных.
Вот Полифем, склоняясь перед сном,
меж косных пальцев сумрак сеет в зёрнах
и поливает жертвенник вином.

И ночь сошла, как творчество и мука,
и, как росу в кувшине, принесла
пифагорейское несовершенство звука,
свободного от слова и числа.

Только раз

Только раз эта ночь в целый год
наступает... в её синеве
потаённая память растет
и босая бредёт по траве,

и сшивает во тьме облака,
сыплет звёзд по лугам леденцы:
сон за сном – день за днём – в два стежка,
отгрызая у нитки концы.

В проходном дворе

Тишину играть лучше на аккордеоне
в проходном дворе – лучше нет места:
говорят, что слух уж не тот на склоне,
только я каждый шорох ловлю из детства.

Я нашёл свой город где-то у стен Китая:
степь да степь кругом, только пыль в лица,
и не местный вроде, но пыль – золотая,
если каждой ночью аккордеон снится.

Может, детства не было – была тишина в пальцах:
иногда вздох, иногда бег вдоль клавиш,
что ещё придумает музыкант-память,
горбатая, странная – уже не исправишь.

Издалека

Мне нужно больше слов издалека,
здесь я один ежевечерне слышу:
ко мне летят две ласточки под крышу
и говорят со мной у камелька.

Приморский ветер, искренен и нов,
летит и обрывает цвет с черешен.
Бьёт полночь. На весах Господних взвешен
спокойный дух от полноты трудов.

Город вечером

По вечерам становится цветным
и речи строит, как бумажный шорох,
о временах и пажитях, в которых
не состоялось созданное им.

И городить не стоит города:
дома на небе – по-библейски «кущи»,
им таянье материи присуще,
как и всему, что будет жить всегда.

Мем

Слово «мысль» придумали греки
в своих странствиях там и тут,
а все прочие человеки
в этом мире просто живут.

И царапина в бледном небе
не особенно всем нужна,
чтобы жить на воде и хлебе,
и радеть с зари до темна.

Но немногим слышно, как бьётся,
как в висках бессонный недуг,
день и ночь о стены колодца
отражённый однажды звук.

Вдоль тихих улиц

Вдоль тихих улиц окна смотрят строго,
и не несёт покоя тишина:
густая, затаённая тревога
гудит, как неостывшая струна.

Боярышника колющие кисти
со всех почти дворов свисают ниц:
здесь не иначе, как Агата Кристи
нашла героев для своих страниц.

Весной

Возможно, мир придуман навсегда,
в том смысле, что почти неповторимо,
о чём в ночи рыдают провода
и поезда, летя со свистом мимо.

Но это не мешает всякий раз
быть жертвой их младенческой печали
и замирать от бестолковых фраз
и мартовской новорождённой дали.

Несотворённой памятью клеймён,
речной водой, струёй весны прозрачной,
я в жизнь вхожу в колоколах времён
быть колосом своей долины злачной...

 

... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: