Экскурсия

 

Купить в журнале за июль 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Часовая стрелка остановилась на девяти. За те минуты, что здесь, пространство вокруг меня уплотнилось. Вынырнувший из станции парень, пробегая, задел, отправив в направлении своего движения извинение. Куда несет его? В школу, колледж, университет? На работу уже так не бегут. Всегда все опаздывают. Кроме несчастных, кто всех раньше является и позже уходит. Ах, вот куда его понесло! На другой стороне, к водовороту лицом – призывно-настойчиво «Лото». Из незаработанных денег бежит заплатить налог на дураков. Потребуют удостоверение личности убедиться, что совершеннолетний? Несется, словно за последней надеждой, на автомобили не обращая внимания. Господи, сохрани пацана, успокой!

Подземный переход заколочен. Мало кто пользовался. Все бегали по верху. Бездомным ночлегом служил. Уличные художники разрисовывали, а музыканты безмятежно и отрешенно за редкую монету солировали.

Шум городской стал плотней, трамвайному звону трудней пробиваться сквозь шелесты-шорохи-стуки. Водоворот заметно набух, запенившись по краям. Вдруг у входа одна из урн вспыхнула. На первой полосе фото жертвы теракта – газета вспыхнула, мгновение – над урной тонкий дымок, словно над жертвенником. Миг – и рассеялся.

Возношение жертвы – дело нелегкое. С ранних лет – смотреть и учиться. С юных – во всём помогать. И самому руками дрожащими: дрова, разделка, кропление – жертва, тобой принесенная, дымом восходит, ширясь над жертвенником, поднимаясь над Городом. Еще миг – исчезает где, догорев, исчезнешь и ты, жертвой временем принесенный.

Вдоль улицы, дороги со времен незапамятных деревья растут худосочные, скрюченные, городские, на долгую жизнь не рассчитанные. Они жертвы любых уличных изменений, на них с тоской и презрением с улиц, отходящих от главной, взирают мощные старожилы: сосны и кипарисы, прямые, не лживые, сочиняющие и поющие то, что сочиняется и поется. В их кронах – птицы, по утрам, бисер нанизывая, поющие в раскрытые окна ненавидящим Город и не представляющим жизнь вне его, возвращающимся из краёв спокойных и благодатных.

Как любой, Город растёт: эпоха наслаивается на эпоху. На самом верху я жду хорошо-мне-знакомого-не-знакомого. А подо мною эпохи и нравы иные. Удастся от шума городского на малый миг отрешиться, жужжание гончарного круга услышишь или босоногое мокрое шлепанье: виноград переполняет давильню, в желобе кровавый сок пузырится. Рядом давят маслины. Крики ослов, блеянье, треск костров. Порой – звон и скрежет военный.

Ни одной эпохе времени не хватило, чтобы в самоё себя воплотиться. Хорошо, если считавшая главным наследнице передавала. Но никогда тайны катастрофы разгадать не умели. В археологический слой превращаясь, каждый век забинтовывал раны, припудривал ссадины и синяки. И всякий раз, как бы тщательно это ни делал, всё было тщетно.

Иногда кажется: Городу ведомо его будущее, которое он тщательно скрывает от обитателей. Ведомо, ибо всё, что может произойти, не раз в нем случалось. А раз случалось – к счастью ли, к горю – непременно случится. Это не значит, что бедствие не предотвратить. Это значит, если очень стараться, вместо бедствия грянет беда. Что ни говори, из мелкого колодца выбраться легче, чем из бездонного.

Странно, обычно тягостное, даже мучительное ожидание сегодня не угнетало. Будто сам к себе на встречу опаздываешь. Сам ждешь – сам опаздываешь. Злиться? Вопрос – на кого? В иные моменты, задаваясь этим вопросом, хорошо бы раздваиваться, самого себя нежно обманывая. Подобно тому старику одинокому, как этот Город, уставшему любить и себя, и Город, и весь этот мир, старику, изо дня в день буддистски безмолвно поющему вжитость в отнюдь не буддистскую горячечную реальность.

От водоворота недалеко, у подножия стены он расстелил потрепанный ковер-самолет, прилавок ему заменяющий, отделив себя от прохожих, а торговлю – от тротуара. Целый день отделяет от плоти Города юной, утренней, мускулистой старческую, дряблую, почти полуночную. Старик стелет тщательно, ласково, нежно, ровняя бугорки, складочки разминая, готовит постель для любимой, которая задержалась, но вот-вот придет, ляжет и, не укрываясь, к себе позовет голосом призывным и нежным.

Ради этой постели себя отвергая, он самоотверженно раскладывает товар: заколки, застёжки, щётки, расчёски, ручки и батарейки – всё, что могут купить, но почему-то не покупают. Старик утром приходит и разворачивается, день проходит – сворачивается. Иссякает водоворот, горят фонари, прохожих всё меньше, мальчишек в драных одеждах с расширенными глазами и дрожащими протянутыми ладонями всё больше. У него не просят, хотя уверены, было бы, дал. Он уходит, таща тяжелые сумки, чтобы в своей комнатушке что-нибудь съесть, смыв с себя потный день, место завтрашнему освобождая.

Четверть века назад, когда впервые увидел, он был стариком, безропотным и бесплотным, и ныне он здесь, прохожим на бессмертие намекая. Товар не изменился. Может, старик поменялся? Сын? Младший брат, расстилающий и сворачивающий? А вокруг течет: звякает, подъезжая-и-уезжая, и Струнный мост, и станция новая. Может, старик хоть раскладку товара меняет, нервничая в отсутствие покупателей? Или – крамольная мысль – они ему не нужны? В самом деле, явились, перещупали, перелапали, порядок порушили. А если, не дай Бог, купили? Где новое взять? За товар нужно платить! А у него деньги откуда?

Стоит, стену собой подпирая голландским мальчиком, пальцем дыру затыкающим. Чтоб не обрушилась, не свалилась, никого не убила. Подпирает, по утрам собой согревая, вечером она его согревает. Подпирает, взглядом отпугивая: тоже мне покупатели, нищета, голытьба голоногая, торопливая! О, там и тогда! Здесь и сейчас – не чета! Чёт-нечет – Бог шельму метит, время чертиков чертит! Красное – черное?! На что ставить? Что тебе выпадет? В самом центре, на видном месте скатерти-самобранки чернеет-красуется черно-красная рулетка с блестящим шариком на вечном нуле.

Зеро!

Дамы и господа! Делайте ставки!

Старику, знаю которого уже четверть века, никогда ни единого слова ни на каком языке я не сказал. Может, сейчас? Время есть. Подойти, поздороваться, может, что-то купить. В ответ что-то расскажет, сюжетом поделится, мне ни к чему, а тебе пригодится. Не из «Тысячи и одной». Сказки на ночь рассказываются, а его тексты совершенно дневные. На сказки совсем не похожи – с пламенем схожи, с его заплетающимися языками.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.