Щель

 

Купить в журнале за июнь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Слушая говор колёс непрестанный,

Глядя задумчиво в небо широкое…

 

(И.С. Тургенев).

 

 

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

 

(Народная песня).

 

 

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна…

 

(А. Блок. Незнакомка).

 

 

 

 

Страна привыкает к хозяину новому, юному, по-европейски остриженному и одетому, по-азиатски упрямому, подростково претенциозному, наивному, с царским величием переступающему через собственную глупость боярыней на балу через исподнее.

В это время эхо гулко и неприкаянно носится по площадям, пристанища не дающим. Гулкая природа площадей, столичных особо: ни угла, ни убежища.

Что эхо? Что площади? Что пристанище? Если – в столицу! В пречистую и прельстительную. Там делатели судьбы. Там персонажи истории. И всех, правоверных и иноверных, путь безвозвратный благословляя, вознесенно крест осеняет.

Провинция: огромные разноцветные бабочки. Столица: светло неприметные мотыльки.

Провинция: здравый смысл. Столица: заумь, заимствованная у безумия.

Провинция – и усадьбы, конечно, летние острова в море природы и стихии простонародья.

Провинция – столичное закулисье? Или столица – закулисье провинции? Квадратура круга. Так или этак, расстояние между ними огромно. Долгие вёрсты, лошадиным храпом краплёные. Из окон поезда – иные, чем из окошка кареты, картины, одоление пространства с лёгкостью возмутительной. И между туда и обратно – неодолимость, дистанция вымысла, сказки, воображения. Колёса замерли, отшаманив, и, напоследок вздрогнув, поезд остановился.

Было время, когда столица отчаянно маячила и бурлючила. Язык в столице не тот: суше, строже, трезвей; дамские наряды иные: намекающие прозрачно, сквозно, откровенно. Иные скорости, значит, иные слова, одежды другие.

В столицу! По дороге сочиняя либретто судьбы, о чёрном юморе не ведая и знать не желая, не глядя, как из-под ног брызгает всякая шушера, разная шваль, различная шелупонь.

В столицу! Тройка, семёрка в кармане. Заветный туз впереди!

Столица! Здесь мысли иные и вертятся по-другому. Знают все всё обо всём и обо всём на свете поют: строфы сломаны, ямб набекрень.

И – разнообразие любовей, о которых в провинции и не слыхивали. Одновременно любить сына, отца и святого духа, разумеется, платонически, это вам не заезженный широкобедренный треугольник, самая замысловатая фигура любви, принятая в провинции. А черноволосый поэт-гусар – любовник седовласого поэта-композитора, женившийся на рыжеволосой поэтессе-художнице, танцующей стихи босиком, которую лысый поэт-бомбист лишил девичьей чести?! Композиция!

В столицу! Любви! Научиться весело жить, серебрянно, беззаботно, свободно! Научиться тушить речною водой пожары созвездий!

Уходя, покидая, не забыть знакомого сапожника в башмаке бритву припрятать. Всякое в столице может случиться. Сразу сапожника там и не сыщешь. Смех и грех – вот что такое столица.

Смех, от плача неотличимый, в горячий грех окунаясь, выскакивает из крестильной купели веселый и задумчивым перипатетиком по крытой галерее разгуливает, прислушиваясь к голосу вкрадчивому, въедливо поучительному.

Предупреждали: берегись, откупорит душу столица и выпьет до донышка, берегись, ведь страшна, ввергнет в жизнь свою бесприютную, всосёт в своё желчное бытие и лимоном пережёванным выплюнет.

Столица! Другой масштаб! Измеренье иное! Звонкой державностью ржавой воображение поражает!

Что мнилось трагедией, само собою перевелось, в песню козлиную превратившись. Он её полюбил. И она его полюбила. Сопротивление было недолгим. Он был ветрен. Добившись своего, изменил. Ради другой козы прежнюю козёл-соблазнитель покинул. Судьба козы-героини трагична.

Столица опасна. Столица страшна. Перьями (продажными). Словом (печатным). Кто в наше время перья (странный товар) покупает? Напечатанное (хоть бы где) удосуживается почитать? О, нет! Покупают. Читают. Унижают и распинают.

Мысли путаются, паутина плетётся, в сетке узлов невидимых, не насущных проступает смысл, неуклюжий, ненужный. В том заключён, что если кто здесь случайно и выживет, то очень пожалеет об этом, о чём и предупреждает его мостовая, замызганная мозгами, вылетевшими из черепа при ударе о камни то ли клоуна, то ли гения, то ли чиновной жертвы террора.

Трещина на льдине всё больше и больше, и необходимо её перепрыгнуть: выбора нет, хоть в два прыжка, хоть сколько там выйдет. В мёртвой столице, где живые вещи несладко живут, иначе нельзя. В жизненном репертуаре самоубийство должно присутствовать непременно. Noblesse oblige!

Вдали от тебя, дорогая провинция, там, где все выдумывают себя, надо побродяжничать и пображничать. Продрогнув, согреться в объятиях и уснуть, вспоминая, когда припухлость губ от поцелуев начинает спадать, то место и те времена, где и когда дух и плоть друг от друга отлучались не слишком надолго и не очень-то далеко.

Впрочем, к чему возвращаться? Сверху вниз, вслед шелестению листьев? Там, где было кладбище, город построят. А там, где был город, раскинется кладбище. Хорошо бы на нём во время собственных похорон очутиться – послушать, как земля о крышку стучит. Совсем не так, как по лестнице соскальзывают шаги. Там, наверное, страшно: один на один, вычеркнутым из западной книги живых и вписанным в книгу восточную мёртвых, с самим собой оставаться. И писать невозможно, из чужих несчастий свой лёгонький оптимизм добывая. А как бы хотелось! Хотя бы о том, что тебя, ныне покойного, утешая, на коротких дровнях жмурика приютившегося, умершего шикарно, страх победившего, лихо везут: голова не помещается и, пьяно раскачиваясь, о лёд весело бьётся. Рассказывают, перед смертью успел афоризм завещать. Кому? Да хоть бы и мне.

Смерть была страшна. Но жизнь была смерти страшнее.

И ещё хорошо, чтобы нагрянула милосердная боль. Можно было б, утихомиривая её, лечиться пилюлями, травкой и коньяком, неласковую тоску вместе с иллюзиями изгоняя. В боли тоска растворится, а потом и боль тоже исчезнет. Что останется? Скверное послевкусие: с болью предал тоску. И ничего иного тогда не останется, как перед плотью, спасительно позабытой, не слишком искренне извиниться.

А начиналось? С девиза. Уловлять душу через обладание телом, овладевать душой, покорное тело себе подчиняя.

И комментарий. Заметьте, юноша, этот девиз кумиры реализуют не только по отношении к девам. Так что трижды подумайте, прежде чем с невинностью распроститесь. Помните: потеряв, не вернёшь. И не заметите, как лишат, покорив сперва словом змеиным, затем взглядом ехидны, а далее и иным не побрезгуют.

Берегитесь, юный друг, берегитесь!

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.