Снежное...

* * *

Морозна ночь и землю выстлал иней,
Озябли руки, пар пушист у рта,
Светает во дворе и колок воздух синий,
Синей индиго улицы борта.
Так звонок шаг в пустом потоке жизни,
И прошлого – уже в сюжете нет,
И фабула замёрзшей пряжей виснет,
И для игры один контекст – рассвет.
Понятен каждый акт холодной пьесы,
До треска позолоченных кулис,
И на поклон вот-вот прорвутся бесы
Из комнат накрахмаленных актрис.
Но путь уже проигран не однажды,
Да неизвестно, – что в нём ищет мир?
В предзимье просинь улицы бумажной
С подмостков опускается Шекспир…

             1 ноября 2011

Атом любви

Землёй позабыто недавнее солнце и зелень,
Студёно пространство до самых залёгших глубин,
Любовь остаётся ещё не изученным зельем,
Хоть кажется – в недрах отколот последний рубин.
В какой ипостаси она существует в природе
И чем будоражит молекулы в трезвых умах?
Характер её в добровольной живёт несвободе,
Симптомы как градусы взвинчены в глупых стихах.
И пусть не смертельною будет ещё раз ошибка
Когда пузырится отчаянный атом любви,
А лишь отрезвит хлёсткой веткою гибкой,
И перед застывшей землёю душой не кривит…

             1 ноября 2011

* * *

В ноябре, в ноябре, как на остром ребре
Диалог напряжён и опасен.
Низок розовый диск, в лунном календаре
Новый день очевиден и ясен.
Лучше молча глядеть на багряную медь,
Заглотнуть засинённого ситца, –
И жалеть и жалеть, что в кленовую сеть
Желтопузая канет синица.
Старый лес, старый лес как Спаситель воскрес,
Его плоть, его суть полнокровна.
Из скупой тишины изгнан пагубный бес
И семейство его чистокровно.
Не винить, не винить жизненосную нить,
Паутину мирского порядка.
Не скорбеть и любить, что дано – пережить,
Отдавая себя без остатка.

             4 ноября 2011

Борису Пастернаку

Изначально счастливый –
До рожденья и смерти,
Не искал Ты перила
На мирской круговерти.
Жизнь фатально сердито
Дальше мук не пускала,
Ты – земли композитор,
Не страшился оскала
Роковых общежитий,
Сумасшедшего бога, –
Слушал ноты наитий,
Ожидал у порога
Красоту и надежду,
Долгожданную совесть,
Что как бритва отрежет
Бескорыстную повесть
От халтурного чрева,
От плевел безысходных;
Плодоносное древо
Вновь насытит голодных,
Напоит благодушьем,
Справедливость ускорит;
Взвизг затворов на ружьях
Милосердье поборет;
Что священный прибудет
Дух добра и спасенья
И наградою будет
Радость вместо терпенья.
Там, где жизни угрозы,
И короткость свиданий,
Ты сцеловывал слёзы
Беззащитных рыданий.
Так был полон и счастлив
Ты земной красотою,
Так ранимо участлив
К мирозданья покою.
Но скорбеть и молиться
Тебе здесь приходилось
Каждодневно стыдиться
За расправы и лживость.
Ты растерзан печалью, –
Изуверства размахом
Полон ветер за далью,
И страна Твоя – плаха.

            5 ноября 2011

* * *

«Когда в поэты тщится Пастернак» – однажды размахнулся Северянин.
Вопрос – за что? Он разве жизни враг? Иль пуще короля был оэкранен?
Абсурд. Но видимо была – какая-то (?) – безвестная причина,
Что уязвляла душу короля. Иначе, – ни к чему искать зачина
Для ненависти. Но оставим зло для едких размышлений всем великим.
Нам в этом плане больше повезло – мы без амбиций. Может быть безликим
Бывает наше слово, но – правдиво, и в мире грезофарсов неспесиво.
Да, Бродский прав. Скажу – СПАСИБО.

             8 ноября 2011

* * *

Как быть мне с добротой и вечным благодушьем,
Когда сквозь пух иных проглядывает змей?
Когда ужален брат нахрапистым удушьем
И пакостный бросок бессовестней и злей?
Как скоро в сих умах разносится зараза! –
В течениях подкорки накапливая ил.
Как желчно их нутро и гнусно сшита фраза,
В каких бы сей субъект реалиях ни жил!
И сколько же брехни – сплошного суррогата
Оседло на земле и в воздухе кружит.
Да, что ни говори, – земля на всё богата,
Да каждый вскормлен тем, что в совести лежит.
Спасибо, что жива прохладная далёкость
И отчуждён мой ум от муторных затей.
Но на плаву всегда безмозглая жестокость,
Разнообразно зло и много в нём путей…

             9 ноября 2011

Дача

То не осень блуждала по саду,
То скиталась бездомная грусть.
То не ветка стучалась в мансарду,
То шептались стихи наизусть.
Самовар на веранде зашёлся,
Пахнет яблочком и медком.
За туманом – зари луч завёлся,
Обжигая фасад кипятком.
Не распознаны смутные тени,
И не узнаны голоса.
Грусть посадит к себе на колени
Луж прозрачность, и в ней – небеса.
И покажется – много народу
В поселеньях осенних сошлось.
Будто время, утёкшее в воду,
Вдруг очнулось и в тайне сбылось
Не угаданное сознаньем,
Не предсказанное сном,
Растворённое в ожиданье
И нежданно пришедшее в дом.
И посыплется дождь из вопросов
Почему? И за что? Для чего?
Но потопит галдёж сенокоса
Неизвестный ответ на него.
И останется только терпенье
Да растерянность невзначай,
Одинокое блюдце варенья,
Недопитый с горчинкою чай.

            13 ноября 2011

Снежное...

Запуржило да заснежило, завьюжило,
Завертелось белоснежно нежно кружево,
Стала улица моя белее белого,
Сонно щурится окошка запотелого
Синеокий огонёк далёкий, маленький,
Да маячит в нём цветок задорно аленький.

То бытийность – отдалённая и близкая,
То стихийность – окрылённая и низкая.
Уж вторые сутки снег как сахар сыплется,
Промежутки и просвет на нём не видятся.
И к чему просвет? И так весь город светится,
Переулок как браслет хрустальный вертится.

Мир стоит, метельным мелом опоясанный,
Обнесён пастелью, млечными атласами.
Загрустить под белизну не так уж правильно.
Сердца вытряхнуть казну на то, что праведно,
Да вернуться в синеокий остров маленький,
Улыбнуться на цветочек зорко-аленький…

             11 ноября 2011