Король двух гетто. Беседа с Александром Тарасовым со вступительной статьёй о нём

На чтение потребуется 3 часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Новое обсуждение

 

 

 

Лачин: Начнём с главного. Демонтаж Советского Союза и кризис блока коммунистических государств породили известный тезис Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории» под знаком либерализма. Сейчас уже совершенно ясно, что конец этот невозможен. Каковы перспективы современного левого движения на территории бывшего СССР, на ваш взгляд?

 

Александр Тарасов: Давайте сначала договоримся о терминах. Никаких «коммунистических государств» в природе никогда не было и быть не может: коммунизм – это безгосударственное общественное устройство. В Советском Союзе и его сателлитах существовал суперэтатизм – общественный строй, парный капитализму в рамках единого способа производства – индустриального (подробнее об этом я писал в статье «Суперэтатизм и социализм» – в журнале «Свободная мысль», 1996, № 12; http://saint-juste.narod.ru/se.htm). Именно потому, что способ производства в СССР не был более прогрессивным, чем при капитализме, СССР и удалось, как вы выразились, «демонтировать».

О «конце истории» Фукуямы помнят сейчас лишь в постсоветских государствах, что само по себе говорит об их зависимом, полуколониальном по отношению к странам «первого мира» характере: в колонии и полуколонии всегда сплавляли то, что в метрополиях считали устаревшим, – от технологий до идей. После агрессий против Югославии, Ирака, Ливии, Кот д’Ивуара, после 11 сентября 2001 года, после «левого поворота» в Латинской Америке говорить про эту теорию Фукуямы смешно, её только ленивый не высмеял, самого Фукуяму так затравили, что он в панике дезертировал из рядов неоконсерваторов! Вообще, Фукуяма в интеллектуальном отношении – существо довольно жалкое. Если бы вы лично его увидели, вам бы сразу это стало понятно: у него на лице всё написано, как у прокремлевского «политолога» Маркова.

Что касается перспектив левого движения на территории бывшего СССР, то давайте сначала решим, о каком периоде мы говорим. Если о краткосрочном (или даже среднесрочном), то перспективы эти плачевны. О причинах я рассказывал в своих работах «Мировая революция-2» (журнал «Левая политика», №10–11; http://saint-juste.narod.ru/WWII.html) и «Разрушить капитализм изнутри» (http://saint-juste.narod.ru/Tysa2.html). Главные из таких причин: негативный советский опыт, опыт контрреволюционного сталинского (и послесталинского) термидорианского режима, дискредитация за этот период левых идей и последовавшая затем шоковая индоктринация целых поколений («перестроечного» и «постперестроечного») антикоммунистической идеологией в условиях, когда у этих поколений отсутствовал самостоятельный социальный опыт, который бы позволил сопротивляться такой индоктринации. А также и незавершённость в бывшем СССР процесса классообразования (то есть смены одной устойчивой классовой структуры другой). О последнем я писал подробнее, в частности, в работе «“Второе издание капитализма” в России» (журнал «Левая политика», №7–8; http://saint-juste.narod.ru/2kapital.html). Поэтому сегодня в бывших республиках СССР никакого «левого движения» просто нет. Есть отдельные левые, есть левые (чаще псевдолевые) организации, крупнее или мельче (обычно с идеологией, совершенно неадекватной сегодняшнему дню). Но движения нет. Движение – это нечто большее, чем группа, партия или организация, это то, составными частями чего эти группы, партии и организации являются. Например: антивоенное движение, рабочее движение, студенческое движение… Я об этом много раз и много где говорил и писал.

Что же касается отдалённой перспективы, то многое зависит от степени разрушения постсоветских республик в процессе их «освоения» глобальным капиталом и в ходе неолиберальных контрреформ. Многое также зависит от воздействия (в том числе и морально-идеологического) зарубежных левых на левых в наших странах. А также и от поведения самих наших левых, от их интеллектуальных и организационных способностей, от их смелости и способности к самопожертвованию и т. д. Но, в любом случае, постсоветские страны станут последними из стран периферии, которые включатся в новое революционное наступление в мировом масштабе. Позже них – только страны метрополии, так как эти страны живут за счет эксплуатации и грабежа стран периферии.

 

Лачин: И в каком регионе мира больше предпосылок для масштабной социалистической революции? Учитывая экономическое положение, да и психологию местного населения: Латинская Америка, Юго-Западная Азия, Индия, Ближний Восток, Европа? Или же особой разницы здесь нет?

 

Александр Тарасов: Социалистическая (коммунистическая) революция возможна только тогда, когда индустриальный способ производства в основном исчерпает себя, то есть вступит в силу закон несоответствия уровня развития производительных сил наличным производственным отношениям. Кроме того, разумеется, социалистическая революция может быть только мировой. Говоря иначе, сегодня (и завтра) социалистическая (коммунистическая) революция не может произойти ни в одной стране мира. Не надо себя обманывать. Речь может идти лишь об антибуржуазных (антикапиталистических) революциях – подобных Октябрьской революции в бывшей Российской империи, Кубинской революции и т. п. Однако и такие революции были огромным шагом вперёд в деле социального прогресса – даже если сами революционеры не понимали их истинного характера (как это было до сих пор). А уж если эти революционеры будут лишены иллюзий и необоснованных ожиданий, будут трезво осознавать, что они могут (и должны) сделать, а что нет…

Если говорить об антибуржуазных (антикапиталистических) революциях, то сейчас, конечно, в авангарде – Латинская Америка. Это не случайно. Дело в том, что Латинская Америка – это тот регион капиталистической периферии, где капиталистические отношения утвердились и в основном победили очень давно (после национально-освободительных – то есть буржуазных – революций начала XIX века) и где неолиберальный эксперимент был проведен в 70–80-е годы – с катастрофическими, естественно, последствиями, то есть где капитализм себя полностью дискредитировал, где – в отличие, например, от постсоветских стран – иллюзии у огромного большинства населения уже исчезли. Если у нас сейчас из активных поколений самое молодое – это, условно говоря, поколение «перестройки», «зомбированное» антикоммунистически-неолиберальной пропагандой, то в Латинской Америке подобным поколением «зомбированных» было поколение, родившихся в конце 50-х – в 60-е годы, а те, кто по возрасту соответствует нашему «перестроечному» поколению, уже родились в условиях торжества неолиберально-фашистских режимов, в условиях «потерянного десятилетия», и изначально были разочарованы и обозлены. А те, кто им наследует, обозлены ещё больше. Другого такого крупного региона с аналогичным уровнем развития, аналогичным опытом, аналогичными условиями пока нет. И уж, конечно, нельзя говорить о Европе (Западной Европе), которая, как все страны метрополии, слишком паразитична для того, чтобы там не то что произошли антибуржуазные революции (паразиты не устраивают революций, иначе бы мы давно наблюдали восстание глистов или вшей против своих хозяев), но даже сформировались настоящие (а не бутафорские типа «антиглобалистов») левые движения.

 

Лачин: Долгое время левая мысль в CCCP была стиснута догматическими путами, диктовавшими верность единственному течению – марксизму, в той специфической интерпретации, которую сформировали правящие круги. Но кто сейчас имеет больше шансов добиться достаточной популярности в массах и возглавить революционное движение международного масштаба – анархисты, марксисты-ленинисты, сталинисты, троцкисты? Или, скажем, маоисты?

 

Александр Тарасов: Советский «марксизм-ленинизм» никакого отношения к марксизму не имеет. От марксизма в нём – лишь терминология (и то не вся, частью она была изобретена в советский период, частью смысл терминов был искажён). Советский «марксизм-ленинизм» – это такая квазирелигиозная идеология, призванная задним числом оправдывать любые действия власти путём подведения под них «теоретической базы» из надёрганных из марксистской классики цитат (цитаты при этом, естественно, лишались практического содержания). То есть существовал набор «сакральных текстов», смысл которых самих пропагандистов совершенно не интересовал, так как их задачей было найти подходящие к случаю слова, которые и можно было бы выставить в качестве аналога божественного благословения. Этим занималась целая корпорация жрецов – всяких «марксистско-ленинских философов», преподавателей «марксизма-ленинизма» и истории КПСС; режим содержал этих идеологических проституток как раз для того, чтобы они не развивали марксизм, а полностью выхолащивали его.

Теперь – о второй части вашего вопроса. Никто из вами перечисленных не сможет «возглавить революционное движение международного масштаба» потому, что все эти идеологии давно устарели. Они все сформировались до II Мировой войны! А анархисты – ещё раньше (поэтому сегодняшний анархизм так убог). Нужна новая, современная революционная идеология, максимально научная, впитавшая в себя (как это было с «классическим» марксизмом) научные достижения последних десятилетий, переварившая их, учитывающая и способная объяснить социально-экономические изменения этого периода.