Причитание

Имя покойного – Бадри, писалось в объявлении. Бадри, бедный мой Бадри...

Какой там был номер дома? Неужели потеряла газету?.. Совсем плоха голова!

Старуха завернула в подворотню, пересекла двор. Наверное, дальше по лестнице: по ней вереницей поднимаются люди. Можно не сомневаться, они на панихиду. Надломленные спины рабов. Полусогнутые, словно в изъявлении покорности, ноги. Владычица-смерть заглотнула их брата и, надеются они, насытилась. Но владыки на то и владыки – обладают завидным аппетитом. И каждый содрогается, поймав на себе ее алчущий взгляд.

Идущие впереди замедлили шаг, сзади напирают. Последняя схватка на пороге небытия. А впрочем, кто знает, последняя ли. Старухи не было бы здесь, если б все кончалось опусканием гроба в могилу. Ее не было бы на этой панихиде и не было бы на земле.

Старуха обошла вокруг гроба, положила на белый шелк букетик фиалок, наклонилась. В нос ей ударил тяжелый дух смерти, она поднесла платок к глазам и всхлипнула.

Человек не должен удалиться в землю неоплаканным, знала она. Даже если молча сидит у гроба жена, если не открывают рта дочь и невестка. Печален удел уходящего в тишине: чудится ему, будто люди забудут его, едва проводив до могилы.

А эти... женщины под фотографией на черном бархате – жена, дочь, невестка... они устало глядят на гроб и только кивают в ответ на соболезнования.

Старуха поднесла руки к черной шали на своей голове, опустила шаль на лицо.

– На кого ты покинул нас, Бадри? – начала она негромко. – Полон горя этот мир, и ты добавил, Бадри! Разве обидела тебя жена, разве предал друг, Бадри? Постыдись оставлять беззащитных сирот, бесталанный мой Бадри!..

Голос ее постепенно крепнул, становился увереннее. Тело покачивалось в такт причитаниям. Легкая шаль касалась щек, иногда прилегала к губам – и тогда ткань проваливалась страшной зияющей ямой.

– Если встретишь там сына моего Гогиту, Бадри, передай, что плохо без него матери, Бадри! Возвращайтесь вдвоем или возьмите меня, посланник мой Бадри! Босиком побегу по острым камням, только кликните, Бадри!

Голова старухи клонилась все ниже, коснулась гроба; подбитой птицей опустилась на белый шелк черная шаль.

Женщины под фотографией переглядывались в недоумении: кто это? твоя знакомая? и не моя тоже. А люди продолжали идти, жена, дочь, невестка все кивали и кивали в ответ на соболезнования, не понимая, для чего, запоминали, кто из приятелей явился, а кто нет. Они не разбирали слов, которые выплакивала у гроба старуха, но от обрывов мелодии причитаний у них холодели ноги, и им хотелось кричать, кричать, кричать...

– Ты спеши – передай, я проверю, Бадри! И в аду найду, не скроешься, Бадри! Вставай, вставай всем на радость, ты здесь нужен, Бадри! Уступи мне место, родимый мой Бадри!

Наконец, сын покойного, поймав на себе страдальческий взгляд матери, подошел к старухе, взял ее под локоть и тихо сказал:

– Давайте я провожу вас на свежий воздух...

– Не надо меня провожать, у меня не надломленная спина! – старуха покачнулась и повисла у него на руке.

– А-а-а... – плакала жена покойного. – А-а-а... Ему зубы вытащили, а мост поставить не успели...

– Не надо так убиваться, Нунушка, – отозвалась сослуживица, оттеснила от нее дочь и обняла. – Никто ему в рот не заглядывает. Ты сильная. Крепись!

– Всего четыре дня болезни, всего четыре дня... Видишь, и тут он меня обманул: умер, а я одна...

– Крепись, Нунушка, крепись.

– Я ждала эту старуху! Помнишь, у него была старуха до рождения Иринэ'?

– О чем ты, Нунушка? Опомнись!

– Ее на нашу постель положили...

Старуха лежала в это время на горе матрасов, под которыми не видно было кровати, и безучастно смотрела, как зажатый между двумя шкафами врач скорой помощи роется в ее сумочке. Он искал документы, но в сумочке не находилось ничего, кроме газеты с траурным объявлением, ключа и кошелька с мелочью.

Врач разочарованно крякнул, вручил сумочку кому-то из толпившихся на пороге родственников хозяев дома и начал на весу заполнять бумаги. Прекратив писать, он наклонился над старухой, пощупал ей пульс и спросил:

– Фамилия?.. Ваша фамилия?..

Старуха обожгла его ненавидящим взглядом и закрыла глаза.