Шесть пародий

Героическая симфония

         Я русским создан волею небес!
         Красив душой и внешне – в фас и профиль…
         .............................................................
         Топил в Дону Мамаеву орду...
         .............................................................
         С Петром Великим пил побед вино.
         С Суворовым был Чёртов мост не страшен.
         С Кутузовым стоял в Бородино,
         А с Жуковым не сдал Кремлёвских башен.
         .............................................................
         Я в книгах ел истории шрапнель,
         Шёл бечевой вдоль Волги без рубахи,
         Мне Гоголь шил Акакия шинель,
         А Пушкин просвещал: «Здесь Русью пахнет».
         .............................................................
         Мне создавал пейзажи Левитан,
         Симфонии и оперы – Чайковский…

                                                         Николай Морозов


Однажды Пушкин Гоголя спросил:
«Ты любишь ли, Васильич, с пивом раков?
Вот Левитан их оченно любил,
Хотя из этих был… из исааков.

Да я и сам по дедушке – арап,
А матушка твоя – аль не хохлушка?
Ещё бы к нам Морозова сюда б,
Он тоже – русский… Няня, где же кружка?»

Ему ответил автор «Мёртвых душ»:
«Не трожь его – Морозов делом занят:
С Кутузовым французов бьёт, к тому ж
В тылу Мамая лихо партизанит.

Ещё – по Волге тянет он баржу,
Ему Великий Пётр обязан славой,
Грозил Морозов: «Профиль покажу!» –
И шведы дали дёру под Полтавой.

Его способным был учеником
Лев Николаич, классик бородатый.
К Чайковскому он хаживал тайком:
Учил, как надо сочинять сонаты.

Герой небесным воинством храним…»
Тут нянечка вмешалась: «Да, недаром
Наполеон в одной палате с ним
И два врача с дежурным санитаром!»

А может, зря?

         Недолгим будет, знаю, лето –
         я осень чувствую в ноздрях,
         когда дожди крапятся слепо,
         и кто-то говорит: не зря.

                     Камилла Вишневская


Снега летались. Средним ухом
я догадалась, что зима,
она подкрадывалась глухо
через поля, леса, дома…

Овсы цвелись, коза лягалась,
я пробуждалась ото сна,
моей ноздре уже казалось,
что наконец пришлась весна.

Но осень вилы мне вонзила
(куда – я лучше промолчу),
и с плачем: «Не рифмуй, Камилла!»
крапился дождик по плечу...

Просто народное

         Жизнь какая-то… с выкрутасами…
         То одно, то второе, то… глупое.
         То общаюсь с прохожими стансами,
         то глазами слезливыми лупаю.
         Вдругорядь заведу песню русскую,
         завлеку одноразово в массовость…

                                  Алексей Абашин


Жизнь какая-то вся… с прибабахами…
Ходят люди с нетрезвыми рожами…
Я сонеты сейчас забабахаю,
чтоб общаться в деревне с прохожими.
А веду себя вовсе не глупо я,
потешаюсь, как Русь над Европою:
то глазами слезливыми лупаю,
то ушами обвислыми хлопаю.
За кусты заведу красну девицу –
завлекать одноразово… в массовость,
стих прочту ей…  куда ж она денется? –
будет в такт мне ещё и приплясывать.
Никогда не робел я с девчатами,
чтоб на радостях  охали-ахали…

А по морде мне зря припечатали:
кто же знал, что придёт она с хахалем?

Гвоздь программы

                 Как часто в жизни был я молотком,
                 пугающим своей железной мощью…
                 .............................................................
                 И быть гвоздём мне тоже довелось –
                 входить по шляпку в струганые доски…
                                  
                                                 Александр Мельник
                              

Мне выпал путь нелёгкий, но сперва
я был совсем обыкновенной кнопкой,
кричали люди всякие слова,
как только на меня садились попкой.
 
Когда подрос, то стал я кирпичом,
а там и вовсе в жизни подфартило:
был разводным и гаечным ключом,
отвёрткой, плоскогубцами и шилом.
 
Изрядно проржавел я под дождём
и наждаком порядочно надраен.
Когда работал я простым гвоздём,
кувалдою был в темечко ударен.
 
Став дрелью, я в стене оставил след,
случалось быть и штопором по пьяни.
Когда же я решил, что я – поэт,
читатель вскрикнул: «Молоток ты, Саня!»

О жестоком обращении с животными

Мне хочется написать, пока тебя нет, как долго тепло твоё снится губам и  пальцам, и радость восходит, огромная, как рассвет, а нежность за пазухой греет пушистым зайцем…

                                                                                                              Алёна Сократова

Пока тебя нет, я напишу пару строк, что нежность к тебе давно не таю: она ощущается  сразу пальцами ног, когда пушистого зайца за пазуху я сую. Зверёк упирается и верещит, одинок, тогда я туда же скунса кладу и ужа, что покрутил хвостом и колечком лёг, для остроты добавляю ещё ежа. Через минуту уже оказались там: горный козёл, корова и муравьед, два крокодила и целый гиппопотам – будет нам радость, огромная, как рассвет. Мне не одни лишь камни для пазухи подойдут, я не боюсь ни рогов, ни копыт, ни жал. Милый, и ты поместишься тоже тут, вот я сейчас… ну куда же ты убежал?!

Недомысленный

         Уступая небу в выси,
         Солнцу в свете, ночи в сне,
         Я себя слегка домыслил,
         Чтобы сделать постранней.

                            Арсений Платт


Я проснулся очень странным:
Уши – в сажень, нос – трубой,
На наречье иностранном
Изъяснялся сам с собой.

В кашалота вышел брюхом,
И с душою дорогой
Почесать за правым ухом
Мог я левою ногой.

Кто за высь меня осудит,
Тот завистник, жлоб и хам!
Думал, не узнают люди…
Но узнали. По стихам.