Малая Вселенная

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Само слово «чердак» отдаёт романтикой. Что в нем такого, что туда тянуло? Может это касается не всех чердаков, а только таких, какой был у нас, с железной треугольной крышей и деревянными стропилами? Там был свой неповторимый уют. Чердак был достаточно большой, под всей крышей дома, и весь принадлежал нашей семье. Забраться туда можно было по удобной с широкими ступеньками деревянной лестнице, располагающейся метрах в двух от крыльца и прислоненной к покатой железной крыше терраски. С этой крыши уже вела дверь на чердак.

Чердак был завален всякой всячиной, не помещавшейся в доме и в чулане. В картонных коробках хранились старые учебники, газеты, книги, подписки журналов «Крестьянка», «Работница», а так же мои любимые детские журналы «Мурзилка» и «Весёлые картинки», которые я с интересом разбирала и читала на чердаке, где никто не мешал.

Читать меня научили рано, лет в пять, а в шесть я читала уже совершенно свободно, как взрослая. Учить буквы мама меня очень сильно заставляла, несмотря на моё активное сопротивление. Помню, что я сразу усвоила, что буквы «а» и «у» вместе читаются «ау!», но никак не могла понять, как складываются слоги с согласными и почему буквы «мэ» и «а» вместе читаются «ма», а не «мэ-а». Но когда я, всё-таки освоила эту премудрость, я, совершенно неожиданно для себя, полюбила чтение и все детские журналы и книги быстро прочитывала от корки до корки и с нетерпением ждала новых.

Запомнилось мне, как однажды я оказалась у отца в конторе, где проходило собрание лесников, и отец при всех похвалил меня, рассказав, как хорошо я читаю. В школу я тогда еще не ходила, но уже прочитала самостоятельно довольно толстую детскую книгу «Семицветик» (эта книга сохранилась у меня до сих пор) и как раз она была у меня с собой. Мне очень нравилась эта книга, некоторые рассказы в ней я перечитывала по несколько раз. Особенно я любила стихотворение Пушкина «У лукоморья дуб зелёный». Стихотворение было иллюстрировано рисунком, на котором был изображён мощный зелёный дуб с толстым коричневым стволом, вокруг которого обвивалась жёлтая цепь, у подножия дуба на корневище, изогнув спину и задрав хвост, красовался чёрный кот, слева от дуба на фоне чёрного ночного неба была изображена избушка Бабы-Яги на курьих ножках с дощатой дырявой крышей и растущим по близости мухомором, в нижнем углу картинки из зарослей выглядывала сама Баба-Яга, а справа от дуба на жёлтом небе сияло красное солнышко. Я просто вжилась в это стихотворение и рисунок всем своим детским воображением – для меня это была реально существующая сказочная страна

Помню, взрослые тогда не совсем поверили отцу, и он попросил меня доказать им и что-нибудь прочитать. Я открыла это стихотворение и выразительно, без запинки прочитала его. Я сама понимала, что читаю хорошо, но мне, почему-то не поверили, и высказали вслух, что я просто выучила стихотворение наизусть. Меня это очень сильно обидело. Правда, я действительно знала его наизусть, но читала и без того очень хорошо, а выбрала его для чтения только потому, что хотела, чтобы такое прекрасное стихотворение услышали все. Наверно надо было мне для доказательства прочитать им ещё что-нибудь, но мне этого никто не предложил, а сама я почему-то не вызвалась.

Ещё одним из любимых моих занятий на чердаке было рассматривание и срисовывание детских картинок. Рисовать получалось у меня наверно неплохо, по крайней мере, мне самой свои рисунки нравились, так что, пойдя в первый класс, ни с чтением, ни с рисованием у меня не возникало никаких проблем.

Самые красивые картинки были в старых букварях, изданных ещё до моего рождения. Таких букварей на чердаке было несколько, по ним учились мои старшие братья и сёстры, и по ним учила читать мама и меня. Когда меня заставляли учиться читать, красоту этих картинок я не замечала, но научившись, я очень полюбила эти буквари и потом подолгу самостоятельно рассматривала в них картинки. Жаль, что они не сохранились у меня. Ни мой школьный букварь, ни тем более буквари моих детей, ни в какое сравнение не шли с теми старинными экземплярами.

Было у нас и очень-очень много сказок. Я все их перечитала в детстве не по одному разу. Самой любимой была толстая синяя книга «По дорогам сказки», а самой любимой сказкой в ней – «Озимые Войтека». Я много раз её перечитывала, и очень хотела быть похожа на Анельку. Помню, как я приставала к маме, чтобы она мне сшила красную юбку, как у Анельки. В конце концов, мама нашла розовую хлопчатобумажную ткань и, сказав, что красного материала у неё нет, сшила мне «на скорую руку» розовую юбку на резинке по талии. Юбка мне не понравилась, я не чувствовала себя в ней «Анелькой», но от мамы отстала. Книги эти до сих пор у меня сохранились, потихоньку я их отношу в библиотеку, сразу все «сбагрить» не поднимается рука.

На чердаке, хорошо помню, лежали еще рыбацкие снасти – бредни – большие плетёные сети, прикреплённые по краям к деревянным шестам. Хотя рыбачить бреднями в то время не разрешалось, родители иногда нарушали этот запрет. Как-то раз на такую рыбалку взяли и меня.

Это было вечером. Я еще успела увидеть последние краски заката: уходящее солнце малиново-золотистой дорожкой протянулось по озеру. Ночь надвигалась быстро. Скоро солнце скрылось совсем за неровными краями лесистых холмов дальней стороны озера. Темнеющие берега уносили с собой ясные очертания дня, превращая их в таинственные тени.

Родители развернули бредень и в глубоких сумерках, чтобы не попасться никому на глаза, зашли в воду. Отец шёл по грудь в воде, мама – ближе к берегу, по колено. Мне залезть в воду не разрешили, и я с огромным интересом наблюдала за этим процессом на берегу. На небе в окружении редких дымчатых облаков уже гуляла луна, отсвечивая волнистой дрожью на темной поверхности озера. На противоположной стороне в камышовой прогалине берега, замелькал огонёк. «Костёр!» – догадалась я.

Было уже почти темно, когда невод вытащили на берег: в нём, поблескивая чешуёй, билось несколько рыбок. Улов оказался небольшим, родители разочарованы, но я была в восторге.

– А вон, смотрите, там костёр! – показала я родителям. – Я тоже хочу посидеть у костра.

Но родители спешили домой. Они достали улов, свернули бредень, и мы пошли домой. Так закончилась эта романтическая рыбалка. Потом бредни годами лежали на чердаке без дела. Каким-то образом они периодически дырявились, мама их чинила, и опять они лежали без применения.

Я не помню, чтобы мы потом ещё рыбачили. Мне нечасто приходилось бывать вечером на озере. Наверно поэтому я так хорошо запомнила эту рыбалку: красивый закат, наступающую ночь, далёкий таинственный костёр…

 

 

            Закат на озере

 

Закат румяный в озере купался.

На берег сумрак томный подходил.

Вдали костёр прибрежный разгорался

И с вечером о чём-то говорил…

 

И кто-то у костра бродил неторопливо,

Мелькал вдали неясный силуэт,

И пламя, разгораяся игриво,

По сумраку растягивало свет.

 

Камыш прибрежный тихо погружался

В туман ночной, и в этой темноте

Весь мир привычный так преображался,

Что сам себя не ведал в полноте.

 

То ли мечтал о чём-то он украдкой,

То ли желанья буйные гасил,

То ли уловкой хитрой и догадкой

Ночные звёзды в небе ворожил…

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: