Эксперименты со словом

Caecitas

Когда ночь крадётся
и трётся колючей шёрсткой
о дремлющий дом,

на пепельном небе вкручивает
искристые звёзды
некто, зовущийся Богом.

Я никогда не видел звёзд,
просто, бывает, слышу
под вечер
скрип небесной стремянки.

Утро

Не пыли разговорами дерзкими,
многословный готовя бульон,
разбросало любовное дерево
на лазурных полях совиньон.
Заиграли цветы спелой радугой,
просияла небесная гжель.
Интересно,
и чем меня радует
притаившийся
маленький шмель?

Осеннее

Ноябрь струит прозрачный сок
на спины улиц,
от постоянства изнемог
квартал сутулый.

Уходит лето на покой,
а ты, быть может, –
сжимаешь бледною рукой
июль до дрожи.

В чайном небе тает месяц

В чайном небе тает месяц,
белый дым, как будто пенка
обнимает нежно местность
лунно-сахарным оттенком.

Замирает томно вечность,
липы топчутся на месте,
как же, всё-таки, прелестно
заварить с лимоном вечер.

Наташе

Я просто хотел показать тебе детство –
чумазое детство со вкусом овсянки,
да только уже не вернуться в то время
где мама ругает за грязные джинсы.

Я просто мечтал подарить тебе счастье –
конфетное счастье в блестящей обёртке,
да только растаяло вкусное чудо
под нежной улыбкой июльского солнца.

Я просто любил тебя, милая, слышишь –
любил до конца, до последнего вздоха,
да только не смог доказать, что на небе
танцуют для нас беззаботные звёзды.

Я ищу в геометрике пыльной квартиры

Я ищу в геометрике пыльной квартиры,
отзвучавшие строки полуденных писем,
но среди черноты вижу только пунктиры,
вижу только пунктиры чернеющих мыслей.

Раздобуду коньяк на засаленной кухне,
да прольётся янтарная кровь по стаканам,
и наполнится брюхо желанием пухлым,
растечётся двусмысленность самообмана.

Извлеку лист бумаги и первые строчки,
напишу осторожно со слов: дорогая,
не хочу распинаться, а может, порочить,
белоснежную плоскость пером оскверняя,

но пойми, что усталость страшнее Голгофы,
что не греет меня безобразное солнце,
и всё жгутся по венам предательски строфы,
и предательски бьют вдохновения волны.

Крепчает в чашке чёрный чай

Крепчает в чашке чёрный чай,
шепча подчас чудные чары,
и чувств печальные начала
венчает пастырь невзначай –
не плачь, любимая, встречай
порыв несчастья безучастно,
и не бурчи о том, что чахнет
в чумазой чашке чёрный чай.

Немного о шмелях

Есть утверждение, будто шмель летает
только потому, что не знает об этом,

возможно, и моя душа иногда
витает,
подобно шмелю,
греет мохнатую шёрстку,
трезвонит на ухо всесильному Богу
своим непристойным жужжанием –
жжж
    жуж
        жиж
            жжж
собирает усердно нектар,
а затем возвращается обратно,
как ни в чём не бывало.

Может, и правда,
моя душа летает, пока я не знаю об этом?