Виртуальная романтика

Любовница

Утренний шепот "люблю" – заклинание.
Слышу как рядышком дышит любимая.
Сон между небытием и сознанием
солнечным зайчиком прыгает в инее
окон. Мороз написал иероглифом
Главное Слово из прожитой вечности.

Время – уснуло, свернувшись на коврике...
Хочешь, продлю утро до бесконечности?
Или отсыплю – немного – на чёрный день
Счастья?
Любви?
Полусонного времени?

Спи.
Я молюсь:
Я прошу тебя, Господи,
Дай ей всего – и любви, и терпения.
Счастья. Детей. Бесконечную молодость –
Жрице любви с волосами из золота,
Женщине, рядышком спящей.
Любовнице.
Первоооснове Вселенной.
Паломнице,
первой стоящей на лестнице ада
за мной.

Молитва

Убереги меня от темноты,
От честности зеркальных отражений,
От одиноких дней, и от пустых
ночей – без звёзд, любви и сновидений.

Не погаси во мне огонь добра,
Осужденный на недопониманье
того раба, кто вечно сыт и прав
и бесконечно ненавидит покаянья.

Не дай познать проклятия измен,
Предательства – да не изведать раны,
И пульс горячей крови, что из вен
расцвечивает саван гроба ванной.

Не дай дороги ревности и злу,
Помилуй оставаться беспристрастным,
Вальсируя по битому стеклу
обломков уничтоженного счастья.

Не возведи на яростный костёр,
сорвав стыда последние одежды,
Трёх женщин, трёх моих сестёр –
Сестру Любовь, и Веру, и Надежду.

Не обрекай молитву на исход
уже традиционного молчанья.
Пока не приближается восход,
Я покурю –
            и всё
                        начну
                                    сначала.

Кто последний в очередь за счастьем?

Кто последний в очередь за счастьем?
Ветеранам-несчастливцам хватит?
На столетья – можно ли набрать мне,
чтобы очень долго не растратить?

Расплачусь монетами-годами,
Конвертнув – полжизни за секунду,
Захочу – столетними деньгами,
Может быть - помелочней купюрой.

Коротая ожидание прелюдий,
Расскажу немыслимых историй
Небывало жалостливым людям –
Бывшим жёнам, искренним и добрым.

Отойду от кассы недалёко –
в тишину осенних листопадов,
Разверну блестящую обёртку –
и увижу ту, кого мне надо
для того, чтобы мне стать счастливым...

Конверт

Писать стихи, влюбившись безнадежно,
Творить миры, касанием пера
растапливая нежно лёд и снежность
листа бумаги каплями тепла...

Упаковать Вселенные в конверте
И наложить печати сургучом,
Под страхом жизни и под счастьем смерти
замкнуть навек потерянным ключом...

И – не отправить – адресату в сердце,
И каждый миг – пытаться сохранить
Просроченную искренность конверта
С погашенною маркою любви...

CV

Мои друзья – нехоженные тропы,
несыгранные роли, сгоряча
разбитый кубок, очень крепкий кофе,
и тишина, согретая в свечах.

Моя любовь не знает обручальных
колец, свидетелей и тамады –
Нас незаконно тайно повенчала
Святая ночь крестом своей звезды.

Моя судьба как парусник на суше,
На штопанных, но алых парусах
плывущий по асфальту и по лужам
в озёра тёмные в русалочьих лесах.

Мои аккорды странны потому, что
в них больше семи нот: в них есть душа,
Которая сильна, но безоружна,
Которая поёт, едва дыша.

Мои стихи неправильны, но кто-то
Читая их, зайдёт ко мне – душой
на огонёк – и мы исправим ноты,
заменим рифмы, и – всё
            станет
                        хорошо..

Дворняжное

Выскочу на улицу шалою дворнягою,
Расплескаю брызгами тайны подворотни –
листьями по сумеркам. Лапами на пряности
аппликаций лиственных встану осторожно...

Разорву на лоскутки листопада коврики,
Да – облаю от души рыжие кусты!
Мостовую ласково подметая хвостиком
наблюдаю как скушны сытые коты...

Беспородный, но красивый – закадрю болонку я –
на глазах у добермана в золотой цепи.
Осторожно гладит спину мне малютка Солнышко,
на закате берегами озеро блестит...

Серенады пропою новые, тоскливые,
вспоминая осенью тёплую весну.
Сеном мягким застелю мховую перину – и
посчитаю звёздочки, прежде чем уснуть...

Кошачье

Ты на кошку похожа рыжую,
Ту, что в доме – от стужи греется,
А гуляет – где хочет: крышами,
подоконниками, подъездами...

Пропадаешь из дома – в искренность
полуночных кварталов мартовских.
Возвращаешься всё же к миске-то,
полудохлая дрянь ты грязная!..

Отмывают тебя шампунями,
Подают молочко и "Вискасы",
А ты в ванной стоишь и думаешь:
"Не утопят ли?", воешь истово...

Артистически замурлыкаешь
под рукой и потрёшься ласково.
Ведь ты знаешь, что я не слышу их –
тех шагов осторожными лапами...

Тебе

Я жаден к жизни: часто видел смерть
на снеге безразличия и злобы,
с осенним ветром меченой колодой
играя листьями своих потерь.

Я шил рубахи, мерял сюртуки
из льда непонимания и споров,
Но, сталью из отчаянья пришпорив
кобылку страха, ездил - вопреки.

Я выдышу на жизненном окне
кружок тепла на инее безличий,
Зрачком, прикрытым веками привычек,
увижу Предназначенную мне.

Я выстроил свой безоружный храм
из снега одиночеств и прощаний.
Здесь нежность ночи с тайною венчанья
продлится столько, сколько нужно нам.

Навечно закалив клинок любви
в морозе отчуждения и – в жАре
полночных встреч, в эфесе я смешаю
яд скорпиона с именем твоим.

А если в полнозвучьи наших нот
фальшиво прозвучит любови песня –
решительность меча в его эфесе –
за лезвие возьму я свой клинок:

Девочка-эльф

Девочка-эльф на лугу из асфальта
в пыльных деревьях бетонной помойки,
Тесной модельною курткою смяты
крылья. Коленки, сапожки, набойки...

Рыцарь печального образа, рыцари
образа странного, рыцари образа мачо –
в лицах читают трагедии, Ницше и
форумы, аси и Рильке, скачут –

автомобилями – мёртвыми клячами –
к девочке-эльфу. Меняют доспехи,
авторов биллей, суфлёров, удачные
тезиcы прячут, считают успехи
в этих турнирах, и – копья ломаются...

Девочка-эльф улыбается. Просто
эльфу – не хочется рыцарей. Мается
белочкой - в этих мечтах и вопросах,
в клетках желаний с колёсами города -
ищет любовь и поляну – под ливнем.
Редко кто знает Зелёную Сторону
с листями вязов. Я знаю. Звони мне.

Пятница, 12-е

Лыбятся лица незнакомые,
Давят на цепи обязанностей.
В пыль расписания с тоннами
записей тленных опять занести
строчку обещанного – завтрашней
датой, прикнопить формальностями:

К чёрту! С разбегу – в щель Матрицы!
Стать над законом реальности и –

Стихотворением с неологизмами
в матрице частностей статусы сбрасывать
избранным гением Neo логиниться,
правила разностей сразу исправить и –

Жить бы мне в правильности совести,
Вне полупьяной гражданственности.
С сыном и с Женщиной. В горести.
В нежности. В радости.Стариться – и

Месяцы складывать бы – в крепости,
счастье храня долгожданное.
Верить и радоваться. Вереском
ластиться. На расстоянии
взглядом разговаривать, бережно
меряя капельки странностей и
Вечностей: радости и верности.

...Матрица плавится. Пятница, 12-е...

Задумчивое

Встать пораньше и выйти в безмолвие
зарождения новоденствия.
Постараться забыть все условности
поведенческой повседневности.

Улыбнуться оленям и – ласково
тронуть росы рукой. И поверить, что
Стану мудрым в решениях частностей
во кроссвордах шифрованной вечности.

И – увидеть тона одноцветные,
одинокие, нежно-пастельные,
И – услышать гадания флейты над
тихим озером между тенью ив.

И почувствовать – как же едины мы,
звуки флейты и – сердца биения!
И, лучу рассказав тайну имени,
На колени я встану пред гением

Тех, кто создал гармонию общности
капель крови с осенней рябиною.
Некто Господу Боже, а можно ли
очень скромным фрагментом картины той
быть и мне?

Запоздалое

Ринуться напропалую –
через быт –
и осторожность,
через города –
и мужа,
через совесть,
И – до дрожи
рук с листами
зарифмованных иллюзий –
Протянуть их – через годы
Той, что...,
преклонив колени.

И –
поднять глаза...

И долго
узнавать тебя
сквозь Время...

Новое

Новая осень, новые встречи,
Новый сентябрь, год 2003-й,
Оригинальность листьев кленовых
в лужах, асфальт ослепительно-новый,
вымытый новым дождём, а не старым,
Чистыми каплями тучи недавней,
Свежесть ветров, новолуния, нови...
...Верно, опять атакуют любови...

* * *

Выжечь тебе на ладонях
линии жизни и веры.
Рыжею белкой – в огонь! И
слизнями – в листья! И первый
раунд – за мной. Но я знаю
радость падения в бездну
глаз твоих – и, проклиная
страсть наваждений, порезы,
шрамы – молитвой целую,
раны я мажу - любовью...
Разные мы, но – другую
вряд ли мне надо... И снова
в вечности - новой спиралью
крутимся в точку начала
времени, и вертикали
рушим в горизонтали,
В точку, где всё так непросто –
Дьявол где около Бога,
Сточные воды – и розы
с ядом, где топь – и дороги,
Белки, и черви, и змеи,
Демоны, боги, и люди,
Где мы калечим изменой,
Где мы друг друга любим.

Мертвое

Ночью по городу ходят бездомные,
тролли и гоблины,
строгие гномы хоронят сокровища
в норы отрогов.
Драконы и вороны
чёрным полотнищем кроют
захода багровость.
Полон аккордами аккордеона и домры он,
город мой под обожжёнными
кронами траурных клёнов.

Мёртвый ребёнок
из крошек зародышей
строит огромные клоны уродов и
легионы порочно нерожденных
ходят по тропам, прикованным к почве
горячим гудроном,
проложенным между колоннами
стройных рядов небоскрёбов.

Бродит он
по перекрёсткам дорог замороженных,
воя на чёрный зрачок светофора,
Порою – хохочет
на громкие вопли,
на горькие слёзы,
и кровотечения рожениц.

Голову клонит,
рукой осторожною трогает
холод морозной пороши.
Тепло обнаружив,
он снова по компасу крови и боли
продолжит свой поиск
родной материнской утробы.

Ночью по городу ходят бездомные,
Ходят бессмертные и безутробные,
Ночью по городу ходят агонии.
Ночью не делают новых абортов.

Exchange

Разменяй мне годы – на мгновенья,
Заплачу за каждое – втройне.
Изопью их: каждое – отдельно,
и – до дна! – до яда в глубине...

Разменяй мне – на стихи и прозу,
Я куплю, и – по любой цене –
Память: о весне, и о морозах,
Затаённой горечи в вине...

Разменяй декабрь – на снежность улиц,
и – на холод равнодушных звёзд,
и – на пламя нежных поцелуев.
Оплачу – и не в цене вопрос.

Разменяй меня – душой и телом,
Раздели – на "мёртвый" и "живой".
Не взаймы прошу. И – неумело...
Это – я, ты слышишь, Боже мой?!..

Нежное

Поправить бархатную свежесть
снегов под замками твоими,
И облака расправить нежно
рукой, слагая твоё имя...

Погладить ветер по загривку,
и – взглядом встретиться с оленем,
Стремглав и наперегонки с ним
помчаться встречь ветрам весенним...

И – потеряться – так случайно –
в свободе вёсен и бездомий,
И – прятаться от сна ночами,
из Облака построив домик...

Собрать черники для чернил – и
сочинить на иглах сосен
сто тысяч писем. C птичьим клином
послать в весну, отправить в осень...

И – ждать ответа терпеливо.
Всего три слова, так мне нужных!
В кристаллах вечности на льдинках,
плывущих по весенним лужам...

Праздничное, Городское

Шабаш. Мразь. Гной Луны сливается
с марсианскою группой крови.
Страшно. С грязных могил – срываемся,
поднимаемся с небом вровень...

Праздник города на околице:
Маппет-шоу больных паяцев –
насекомые мегаполисов
размножаются и роятся.
Тащат в норки свои укромные
рахитичные дятлы в клювах
обескровленных тощих бройлеров –
полуптиц едят полулюди.
Резервация обывателей
в пелене проводов под током
развивается, зажигательно
перебежками, перескоками
из могилы метро – в троллейбусы,
в Диогеновскую жилплощадь,
на квадратные метры Лейбница,
и в кубические – чуть позже.
Буратиноподобные бюргеры,
Пятисольдовые Мальвины,
Карабасообразные фюреры,
Голубые Пьеро в лосинах...

Апплодируя, крикнуть "Браво!" им,
крикнуть "Бис!" и – убить бы всех, нахрен!
Совершая противное благо, и -
по традиции, милый мой Мастер...

Либидовое

Ох, тянет, мужики, ох, тянет –
То – на принцесс, а то – на баб.
То – быть, а иногда и – кануть
в монастыри, и бить в набат
перед вечерней зорькой нервом,
растрёпанным по простыням
фемины Лоры, бабы Веры,
и прочих девок и ля фам...

Иметь хочу
четверостишье,
не грех
какое поместить
Под бюстом
в кедровом затишьи.
Моим.
Соседок удивить...

Злое

Как объяснять-то,
что это – НЕПРАВИЛЬНО,
рыжая ведьма
с буклетом Есенина!

Ты же ведь любишь:
меня;
лимонады и
мужа (по воскресеньям);
детей.


Пред-по-
Читаешь на кухне
придурков заслуженных,
правильно умерших:
вовремя.

Я тут
снаружи
сайгачу на стуже.
Злой и
некормленый.

Вот сублимирую,
ещё тихо-мирно,
в дикие строчки
от льва-одиночки
злость и нарочно,
Рыжей назло,
рифмы курочу.

И вот не знаю
что бы сказать бы такого,
родная
Главного, ценного.
Мать твою !