На острие ножа

* * *

Ты об Иване мечтаешь, Климе,
Звонишь: "Какая у вас погода?"
А кто-то рожает Абрамов, Сарр.
Москвичке снятся рассветы в Иерусалиме.
Ты там не была полгода,
Хотя дороги – на полчаса.

Кто-то страдает: "живу в сарае".
Он шлёт прошенья на Святу Землю,
Ты лезешь сызнова на рожон.
И каждый из вас – окружённый раем.
Я этому горю внемлю,
Ибо для каждого рай – чужой.

                            14.04.08

* * *

Я заплетала в песни его слова,
Я выдыхала в холод его тепло.
Верить, притягивать, целовать –
Только бы чувство не утекло,
Только б сердечко не замерло.

Я выдыхала горечь пустых домов
И разбавляла сладость "всё впереди"
Я призывала мощь мировых умов,
Чтобы придумать фразу: "не уходи.
мир без тебя жесток, одинок и дик".

Я открывала сейфы, крала ключи,
Я выпивала залпом крысиный яд.
Боже, зачем ты со мной его приключил.
Лучше б послал его наугад,
Пусть потерялся бы среди стад.

Я от него бежала, что было сил,
Я хоронила страхи в его земле.
Даже молитву придумала голосить:
Боже, храни от него, спаси.
И если всё дело в чаше – наполни её, долей.

                            6.04.08

* * *

Его даже мать называла Каин,
А я – по-особенному: Олег.
Он чаек делил не по группам-стаям;
По крикам.
Отряхивал с шапки снег
И шёл в бесконечность библиотек.
Закрытых библиотек.

Меня отродясь называли Геллой,
А он по-особенному: Эдит.
Садился тогда, когда я сидела.
А я умоляла:
Не надо, не надо за мной ходить,
Не надо так страшно меня любить,
Так поздно меня любить.

И от немого его стона
Дрожала, выкручивалась Земля.
И понижалась на целых полтона
Под страхом бемоля
"ля".
Так и жили, болтали, как там у кого дела,
Чья сестра родила, кому девушка не дала
И чья бабушка умерла.

Её взгляды сжигали меня дотла.
Её стон – электрическая пила.

Я всё говорила, что жизнь только с ней мила.
А она потешалась и слушала "Шир ха-ХемлА"Шир ха Хемла - песнь милосердия (ивр.),
И мне это было странно, потому что сама Памела
Отродясь никого не жалела
И во имя спасения не лгала.

Так и жили, я пела, она пила.
Рано вставала, хотя по ночам не спала.
Я зарывалась в кудри, касалась её крыла,
Молилась: только б не улетела, не уплыла,
Только бы никогда без меня не смогла.

                            26.03.08

* * *

Детство ведут на плаху, на приговор – печать.
Рву на себе рубаху: только б не закричать.
Детство под грузом краха, угрозы и сургуча;
а ведь не было нам ни страха, ни боя, ни палача,
бежали на берег летом, зимой – по домам, на чай,
и не было нам кастета, и лезвия, и меча,
и небо вплетало в сети, внимая немым речам.
А мы назывались "дети".
Мечтала тогда о лете незрелая алыча.

И знали, что путь не пройден, начаться уже не прочь.
И таял в ладонях полдень, как тает сегодня ночь.

                            21.03.08

* * *

Девочка, пой и выкладывайся на сто,
третья позиция, голову на восток.
Мир засыпает и бредит под "Вальс-Бостон",
он не услышит ни твой одинокий стон,
ни разъярённый вой этого быка,
чья на корриде смерть будет нелегка.
Он-то, наивный, не знает ещё пока,
красная тряпка так манит издалека.

...Зритель в восторге: раздался последний рык.
Так завершалась Поэма его Горы.

Смилуйся, Боже, пошли нашим ранам йод.
Кажется хрупким накопленный в зиму лёд.
Девочка, свора-то лает, а наш караван идёт:
третья позиция, руки и взгляд – вперёд.

Мир рвёт и мечет, взрывается. Пой же, пой.
Зритель сегодня попался простой и свой.

                            13.03.08

Cтих в строку

Горечь застыла и расстелилась сажей, ливень стальной пошёл, а я не определилась даже, смертельно это или же хорошо. Руки мои за спиною скрестишь и свяжешь, будто бы застрелюсь или подумаю убежать. Главное мне расскажи (коль прикажу – расскажешь), и будут играть блики на глади стены и на конце ножа. Глазки мои горят, руки туго завязаны, и я не способна тебя гладить по волосам. Я люблю тебя мыслями/ сердцем/ влагалищем/ фразами (нужное подчеркни, остальное додумай сам). Ты меня любишь гормонами/ так, по инерции/ с горечью (ничего не подчёркивать, каждый пункт принимать в расчёт), называешь любимой, бессонницей, сволочью (когда у прохожих мужчин глаза из орбит и слюна течёт).

Я ночами в соседний дом выпускаю сотни заточенных стрел, потом выпускаю стон – слишком уж горячо, звоню железному мэну, который давно проржавел от моих безжалостных слёзок ему в плечо. Днём же полегче – я одиночество чьё-нибудь бью об пол, эти же люди потом безопасность мою сторожат. Милый, смотри – за окошком-то ливень стальной пошёл. Давай любоваться бликами на острие ножа.

                            26.12.07

* * *

“Я слишком много видела смертей,
Чтоб продолжать любить и верить в Бога,
Но верю и люблю; мечта – дорога,
А я еще ползу, держусь на ней.
Я слишком много видела смертей,
Чтобы бежать за призрачной удачей,
Не пить, мечтать о том, чтоб стать богаче,
С жестокостью наказывать детей.
Я слишком много видела смертей,
Хоть, знаешь, слишком мало не бывает:
Беда и пустота не забывают
Потерянных и брошенных людей.
Я слишком много видела смертей.
И каждый раз мы вместе умирали.
Сейчас – жива. Но голос – тверже стали.
А взгляд – кинжал из-под седых прядей.
Я слишком много видела смертей.
Когда просить остаться бесполезно,
И жаться к фотографии облезлой –
Не стану. И не сдамся, хоть убей,
Я слишком много видела смертей!”-
Крик в ночь. Я наконец свечу задую.
“– А с собственной я вволю повоюю.
И мы еще посмотрим, кто сильней.
Я слишком много видела смертей”.

* * *

...закат над теплым морем
в руках – ракушка (не на память)
здесь нет ни радости, ни горя
как хорошо, что можно все исправить

засну . уже спокойно
во сне – по улочкам по узким –
до берега. там побеседуем с прибоем
(он тоже говорит по русски)

                            20.02.07