Чёрная ветка

* * *

Ты бронзовым садом последней мечты –
За солнцем уставшим –
Ушла, не простившись, оставив цветы
Под небом упавшим.
Закат, замирая в ночном далеке,
Раскинул созвездья.
Луна голубая в своём челноке
Качалась на месте.
И звёзды одни пропадали во тьме,
Другие – светились.
И мысли как бабочки гибли в огне,
И чувства тупились.
И память, вобрав облака неудач,
Казалось – взорвётся,
И сердце, по звёздам бегущее вскачь,
Казалось – сорвётся.
И ветер, как ворон, над садом кружил,
Наверное, зная,
Что трижды распятый на нежности пыл
Бледнел, угасая.
И небо в лицо опрокинулось мне
Дождями косыми,
Костер утопив в безразличной волне.
Ступнями босыми
На мокрые травы сошла темнота.
Я выдохнул жажду,
Чтоб с каплей последней в ложбинке листа
Забыть, как однажды
Ты бронзовым садом последней мечты –
За солнцем уставшим –
Ушла, не простившись, оставив цветы
Под небом упавшим.

* * *

Замкнутое пространство…
Двадцатичетырёхлетний Георг Гейм…
Розы…
Кофе без сливок…
Вкус кофе на губах…
Запах кофе на губах…
Чёрный…
Сквозняк вентилятора…
Опечатанные окна на восьмом этаже…
Электричка 22.25 Москвы…
Снова сигарета…
"Улисс"…
…чтобы ты…сегодня дома…
"Записки сумасшедшего"…
Ночь одинока в своём молчании…
25,26,27-е…
…чтобы ты была…
Люблю?..
Коридор домов…поворот…
Запах кофе…
Свет от окна…в угол…
Комната…обездвиженное пространство…
Ты сказала, что Саади…
Целовал…
…розы…
…как поэт…
…Господи, прошу тебя…
Запечатанные окна…
Ночь одинока…
Экзистенциализм…Костас Варналис…
Чёрный…Малевич…
…как и воздух…приросший к асфальту…
Замкнутое пространство…

* * *

Мне не хватает в воздухе комнат – дождя,
чтоб перспектива углов была заштрихована шорохом,
чтобы о яблока круглые формы дробясь,
капли, как мысли, в бумагу летели без повода.
Мне не хватает в воздухе комнат – тебя,
чтоб расстоянье до окон немыслимо было для голоса,
чтобы о губы и волосы в капли дробясь,
я целовал тебя всю – без малейшего повода.

* * *

Приближался циклон. Безголосьем царил
разомлевший, запущенный день
над сознаньем моим и беззвучно роил
равнодушную пыль и прозрачную лень.
Только розовый газ над коленом твоим
излучал очертания слов
за анфас понедельника. Солнцем немым
проросла пустота облаков.
Сок был приторен, сладок, тягуч,
как и воздух, приросший к асфальту,
как асфальт, переплавленный в смальту,
как и смальта смарагдовых кущ.
И без ветра приклеился голос к губам,
тишина закипала в висках.
И безвременье, спрыгнув на головы к нам,
выползало в наручных часах.
Солнце молча сбегало с зенита долой,
неспособное больше стоять.
И текла у него под ногой, над водой,
фиолетами взбитая рябь.
Ожидали пустой фаэтон.
Шли по жёлтому полю газона
и, не выпив ни грамма озона,
исчезали за бронзой колонн.
Это время приснилось. Отсутствием снов
не докажешь обратного ты.
Но свободой от зыбких, ленивых часов
стала белая плоть наготы.
Стали пальцы холодные голых дождей,
выбивающих дробь тарантелл
на косых треугольниках белых ночей
между наших распущенных тел.

* * *

Я совмещался с женщиной во плоти,
измерив небо формулами строф,
я грелся в эротическом комфорте,
за тропом разворачивая троп.
Я совмещался с женщиной и просто
касался неба дюжиной зрачков,
вплетая пальцы в клавиши отростков
разбитых на отделы позвонков.
Я совмещался с женщиной во плоти,
касаясь неба эллипсами губ,
и ангелы играли на фаготе,
используя молитвы вместо рук.
Я совмещался с женщиной во плоти,
касаясь неба каплями росы,
и капли в восхитительном полёте
следили за движеньями. Часы
считали тяжесть каждого мгновенья,
отпущенного Господом для ласк.
Казалось, время втянуто в сплетенье
плечей и бёдер, сумерек и фраз.
Я совмещался с женщиной во плоти,
измерив небо мыслями на глаз…
А женщина, в отличие от плоти,
не знала геометрии для нас.

* * *

Гиацинты, Норвегия, мартовский блюз,
SMSы Арбениной, шлюзы подруг,
силиконовый сайт, силиконовый бюст,
я уже не вернусь, и, надеюсь, не вдруг.
Я пройду под мостом серебристым угрём,
я в Саргасово море войду нагишом,
сбросив алый цветок полюбившихся дрём.
Буду думать о чём? Да совсем ни о чём!
Буду молча курить, обнимая печаль,
буду молча мечтать о твоих небесах,
если ангелы есть, значит здесь их печать,
просто спрятаны белые крылья в плечах.
Буду мысли твои за тобой повторять,
буду смыслы искать в совпадении слов.…
Если хочешь простить, если хочешь понять.…
Жаль! Твоих недостаточно снов…

* * *

Я сидел. Стояли лампы наклоненные в углу.
Паутина тонкой лени серебрилась на висках.
Ты смотрела с фотографий. Херувим, поджав губу,
опускался на колени. И струилась тишина.
Перепутав день со светом, руки молча вознеслись
в два крыла. Качались звезды, отражаясь в зеркалах
обольщений. Тем, что где-то совпадения сплелись,
я обязан амальгаме. И улыбке на губах.
Пил шираз, зеленым сыром обостряя аромат
слив и дуба. Свечи хищно пили воск, дрожа огнем.
Ты смотрела с фотографий. Фиолетовый закат
Исходил угрозой ласки. И Монтеня плавил том.
Бились крылья о пергамент ненаписанных стихов,
бились, сами понимая обобщений скрытый толк,
бились, словно вспоминая безразличие грехов,
дней, недель, площадной пыли и упавших облаков.
Ты смотрела с фотографий, казнью ласковой маня,
словно пепельных созвездий неземная глубина
поглотила души, веси, крылья, свечи, имена,
города, пески, столетья. И струилась тишина.
Я сидел. Стояли лампы, утомленные огнем.
Паутина тонкой тени серебрилась на глазах.
Мне приснилась фотографий амальгама. И подъем
в никуда. В пустую бездну. И хохочущий квазар.
Я сидел. Незрячей птицей догорал огонь свечи.
Губы, бедра, плечи, лица разнолико разбрелись
по стопиксельным осколкам. Ты бежала по ночи
ослепительным ребенком. Руки молча вознеслись
в два крыла.

* * *

Два околдованных стражника
святоприимной души,
два окольцованных бражника
в свете январской глуши.

Две параллельные линии
в воздухе автоскинии.

Мы провожаем запретное
солнце в закат янтаря,
мы продолжаем заветное,
древнюю радость даря.

Господи, вздохом и именем
Ты награди меня.

Чтобы молитвы томление
не потерять в суете,
чтобы свое удивление
мы возвратили тебе
телосплетенными плясками,
криками страсти и ласками,
рифмами брошенных сумерек,
ритмами прожитых дней,
вечными розами, суриком
улиц, домов, фонарей.

Два провинившихся ангела,
две искупленных души.

* * *

Алые петли проспектов,
сонных дворов мезозой,
пеплы мобильных конспектов
мы изучали с тобой.
Мысли холодные грели
в паникадиле костров,
мы не ходили, мы пели
все настроения слов.
Желтые губы закатов,
острые скулы домов,
словно монгольские латы,
наш возбуждали покров.
Руки стелились покорно
под своеволием дней,
рты шелестели попкорном
слов. На стекло площадей
падали маски, как капли,
вдрызг разбивая покой,
мысли – голодные цапли –
шли вереницей. Строфой
плохо рифмованной боли
сердце в кармане зажав,
мы расставались на воле,
в ночь пустоты убежав.
Зная портфолио доли,
злую иронию снов,
душу делили на доли
маятником часов.
Свечи. Холодная церковь.
Золото под голубым.
Вечность. Земельная мерка.
Небо. Молитва. Дым.