 |
Дан Маркович
ПовестьОпубликовано редактором: , 9.07.2008Оглавление 6. Глава шестая 7. Глава седьмая 8. Глава восьмая Глава седьмая
А в мае началось еще одно событие. Смотрели телевизор. Глазеем в ящик, как же… Хотя все в нем возмущение вызывает. Нормальные люди еще сохранились, но их загнали в ночь, а это для меня беда. Мне лучше всего писалось с пяти утра, но для этого надо вовремя ложиться. Не выдерживаю иногда, смотрю до двух, зато утром глаза песком засыпаны. Днем – только за едой. Пообедали, и пусть экран отдохнет, расходимся по делам. Немудреные делишки для пропитания. Не суетимся, как многие, но чуть-чуть приходится, на самое необходимое. А эти, новые… пусть они на своем золоте потеют, трясутся, пусть друг друга перережут, перестреляют… хрен с ними, вот что я вам скажу. Значит, по утрам пишу. До половины не добрался, до чего тяжело... Затягивает меня то время, а верных слов не хватает. Вот напишу про Давида, и никогда больше, о чем еще?! Я просто не представляю, о чем бы я еще мог написать… А возвращаться к своим шуточкам, рассказикам смешливым… чувствую, не получится. Сижу как проклятый, но больше трех часов не могу!.. Слова кончаются или такие лезут измочаленные, что пугаюсь и бросаю. Днем, если что придет в голову, нацарапаю пару слов на память, а по серьезному не удавалось. На следующее утро проснусь пораньше, встану, протру водой лицо, оно после ночи чужое, и сажусь в свой уголок. А ветер неуклонный, бешеный, продувает нашу ячейку от окон до входной двери и наоборот, и я сижу в переплетении потоков, один холодней другого. Делать нечего, будем травиться… Впускаю в дом газ, поджигаю на выходе из горелки, огонек этот, с виду слабенький и ненадежный, совершает чудо. Сначала теплый воздух спешит наверх, выгоняет холодный из-под потолка, и даже круговерть усиливается, борются потоки… Но минут через десять чувствую – потеплело. Беру ручку и начинаю. Так и подмывает обернуться, но знаю, коляска за спиной пуста. Когда не думаешь – ничего, когда вспоминаешь – тяжко. Еще хуже, когда представляешь себе, как она, где… чего только не представишь… Никакая мысль не сравнится по силе с простой картиной перед глазами. Но постепенно все забываю, ставлю новые слова… Первый заход, меня хватает на час с небольшим. Потом перерыв – пью чай. Чайник давно сипит, возмущается. Завариваю в пиале две чайные ложки сухого “гранта”, он черный и горчит. Так нужно, сижу и думаю, это перерыв. Дальше трудней, буду цедить слова, в мусор кидать сравнения… Если за три часа образуется страничка, я доволен. Тем временем за окном неохотно и медленно светает. Гриша зашевелился, копается, он с утра в плохом настроении, пониженное давление, говорит. Да, так вот, событие… Смотрели телек. * * * Как всегда, разговоры о войне. То лица, искаженные гневом, то по-идиотски задумчивые, то все бандиты, то печалимся о мирных жителях, которых кот наплакал, остальные партизаны… То мириться хотим, то бороться беспощадно, то разговаривать, то никакого вам базара, топить в сортире… Годы проходят, и нет просвета. Нет смелости признаться – не туда попали... Пускай живут как хочется, раскинут свои кланы и роды, тейпы и отряды, имеют по сто жен, судят по своим понятиям… Хватит им за двести лет от нас, хватит! И нам хватит, с нашим плоским рылом, бесконечными равнинами… мы не горный народ. Свои у нас неурядицы и разборки, разве мало простора и беспорядка на родной земле? Отдай чужое и уйди. Пора жить по-человечески – дружелюбно, просто, по карману скудно, заботясь о себе, выращивая детей… И тут Гриша прерывает мои размышления, довольно наивные, и говорит, указывая на экран: – Смотри, очередное устроили представление. Жаль парня. И тех, кого он… их тоже жаль. Вот сволочи. Это он о тех, кто все затевает, и с той и с другой стороны. Гриша давно все понял, дольше живет, понемногу просвещает меня. Я тоже кое-что помню, только признаваться не хочу. Признавать, что видел не просто страшное, а нечеловеческое и мерзкое – стыдно, ведь сам замарался, крутился там, старался, может, от страха, может, от дурости, но ведь никуда не делся. А Давид убрался… Ну, и что? Далеко ли он ушел, только ухватился за другой конец дубинки!.. Нам протягивают палку, бери и бей, и кто-то на расстоянии удара. Хитро задумано – на этом расстоянии кто-то всегда имеется, в пыли, в тумане, в песках, свирепых и непокорных… И ты берешь, потому что свои люди на родном языке советуют и принуждают. – Смотри, смотри… – Гриша говорит. И я смотрю, жую шоколадный пряник Нам немного повезло, пряники на столе. И селедочка, сами солим мороженую, вкусней и дешевле. Гриша все знает и умеет, а мне только “принеси то, купи это…” Квартира у нас одна на двоих, свою я снова сдал. Люди попались хорошие, я с них поменьше беру, нет сил драть, как все дерут. Селедка больше по моей части, Гриша глотает слюни. Врач прописал ему диету, а я слежу за исполнением. Отвернусь – он хватает кусок сверх нормы, и не прожевывая… Зато пряники всё больше ему, у нас справедливость. И я смотрю в наш занюханный экранчик. Давно бы надо купить нормальный японский или корейский ящик, небольшой, но четкость у них невыразимая, а наш столетний мерцает и плавит контуры лиц и вещей. Но иногда приятней смотреть на акварели, чем на родные лица в законе при самой отличной резкости. Смотрю – и вижу, Давид за решеткой стоит. * * * Хмурый, давно выросший и даже постаревший, заросший клочковатой с проседью щетиной… Взрослый, многое повидавший человек попался в клетку. Глаза те же, разные глаза. И вообще… как мы узнаем? Непонятно, как, но без сомнения, чудо происходит. Он не боится, говорит медленно, сквозь зубы – скажет два слова и замолчит. Он не раскаивается, он за свободу, родину и землю… женщин и детей не убивал и не прятался за спины никогда. Народу море, зал набит, все прут вперед, машут кулаками. Их иногда теснят и удаляют, но вяло и неохотно. Все, все лица горем и ненавистью искажены. Жажда смерти в каждом лице, и ни одного нормального, спокойного… Каждый заслуживает, чтобы выслушали, пусть ошибался. Может, лучше было бы отложить свободу в долгий ящик, потерпеть, собрать силы и спокойствие, сохранить детей?.. Зачем свобода, если половина народа перебита? Не желаю разбираться, кто прав, кто виноват. Все, кто убивает, виноваты, другого не дано. Мне бы увидеть его, и чтобы он меня увидел… Хотя бы одно лицо в толпе!.. Чтобы узнал знакомое лицо, не искаженное гневом. Чтобы взгляды встретились. Я поднял бы руку и махнул ему. А он бы узнал – и улыбнулся. Мне сразу бы легче стало. И ему!.. Кивнуть, махнуть рукой – я здесь! Так нужно, что я слова не могу сказать, дыхание отказало. И Гриша молчит, смотрит на меня.
Оглавление 6. Глава шестая 7. Глава седьмая 8. Глава восьмая |
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:
Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 03.06.2025 Слежу за вами, читаю. По-моему, уровень качества постепенно растет. Или стабилен, в хорошем смысле. Со стороны этому и завидуют, и злятся некоторые. Как это у Визбора. Слава богу, мой дружище, есть у нас враги. Значит есть, наверно, и друзья. Игорь Литвиненко 03.06.2025 Вы – лучший журнал для меня на сегодняшний момент. Николай Майоров 03.06.2025 Ваш труд – редкий пример культурной ответственности и высокого вкуса в современной литературной среде. Давит Очигава 
 |
||
| © 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ Редакция: 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Реклама и PR: 📧 pr@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 992 235 3387 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|
