Мастерство перевода
РассказПеревод с болгарского и вступление Николая Божикова
![]()
![]()
От переводчика
Йордан Йовков (1880-1937) – выдающийся болгарский писатель, его произведения переведены на 45 языков. Он прославился в первую очередь как рассказчик. Рассказы созданы на основе народных преданий и песен. В творчестве мастера реализм приобретает ярко выраженную романтическую окраску. Иво Андрич называл Й. Йовкова одним из своих учителей, Томас Манн включил его рассказы в антологию лучших рассказчиков мира. Моя искренняя благодарность доценту кафедры славянской филологии СПбГУ, переводчику на русский язык ряда произведений болгарских и македонских писателей, включая рассказы Йордана Йовкова, Зое Кузьминичне Шановой за внимание к моей работе и замечания по тексту перевода.
Другой мир
Хорошо было Илие Дочкину погреться на солнце, но пришло время отправиться в трактир Темелко. Всё внутри него противилось этому, он был тяжёл на подъём – годы брали своё. Наконец он решился подняться, постоял неподвижно, пока не поутихла боль в старых коленях, и только потом пошёл. Послышалось постукивание посоха, но звука шагов было почти не разобрать. Дочкин и трактирщик Темелко были давними приятелями. Дочкин был пастухом, а Темелко – перекупщиком лошадей. Оба они неплохо разбирались в лошадях. Но лучше всё же понимал в них Темелко. В его руках самая негодная кляча становилась первосортной: больная лошадь выздоравливала, по крайней мере, до той поры, пока он не решался продать её, а грузная и ленивая превращалась в резвую и стремительную, словно ветер. Как? Очень просто. На спину коня Темелко набрасывал какую-нибудь рогожку и принимался охаживать коня палкой. От сильных ударов через рогожку напуганный конь подскакивал как безумный, и когда Темелко добирался до рынка, конь по-прежнему плясал как ошпаренный и таращил глаза. Мастерство Темелко было так велико, что он мог поставить уши вислоухим лошадям; если уши были большими, можно было подрезать их и уменьшить. А если возьмёт, бывало, печёное яблоко или картофелину ещё горячими и приложит ко лбу лошади, то через какое-то время на этом месте вырастала светлая шерсть и появлялась звезда. Если конь был краденый – не всегда Темелко имел дело с честными людьми – то с такою звездой, подстриженного и преображённого никто не смог бы узнать его. Таким мастером был Темелко, но сердце у него было чёрствое; на лошадей он смотрел лишь как на товар, от которого можно было получить прибыль или убыток. В конюшне они появлялись и исчезали, как посетители, которые заглянули в трактир и пошли себе дальше. А лошадь хочет быть с человеком, хочет доставлять ему радость. И надо чувствовать, как найти подход к лошади. Конь мог быть самым норовистым, но стоило похлопать его по шее, погладить по лбу, подышать ему в ноздри, как он становился кротким, словно агнец, и податливым под седоком. Было ещё много других вещей, о которых может знать лишь тот, кто не покупал и не продавал лошадей, а, как говорится, рос с ними рядом.
Так размышлял Дочкин, пока шёл по дороге, и эти мысли его тревожили, он смотрел в землю и качал головой. Добравшись до трактира, Дочкин увидел, что Темелко стоит под навесом и разглядывает лошадь. Темелко был озабочен и задумчив. За несколько дней до этого он купил эту кобылу, и вдруг она захворала. «Сколько я их лечил, и эту вылечу», – бахвалился он накануне. – Ну как, Темелко? – спросил Дочкин. – Не полегчало ей? – Да всё так же. Дьявол её возьми! Не человек, чтоб спросить её... – Послушай меня, Темелко... ты ж вроде бы доктор! Разбираешься... Темелко плюнул, но промолчал. Оба смотрели на кобылку. Такое превосходное животное редко когда попадало в руки Темелко. Было видно, что кобыла породистая: тонкие ноги, небольшая голова, аккуратные уши. Под кожей видны были вздувшиеся вены, быть может, что-то неладное было с её сердцем. Бедное животное горбилось, близко составив ноги, и дрожало, будто под мокрым хлёстким снегом зимой. – Темелко, послушай, – сказал Дочкин, – может, она простудилась? – Да нет. Была бы простуда, я б заметил. Простуды нет, вот погляди, – и Темелко надавил кобыле у горла, но она не закашляла. – Здесь что-то другое… Дочкин пристально смотрел на кобылку. Время от времени та поджимала уши и отворачивалась, но это вовсе ничего не значило, поскольку она вслушивалась в шаги Темелко. Но когда её маленькие уши навострялись, он видел, как вся она обращалась в слух и смотрела, не отрываясь... И этот взгляд, эти глаза растрогали Дочкина. Он видел не два глаза, а только один – чёрно-белый, окружённый кровянистой кожей век с тонкими прожилками. Было в этом глазу что-то жалостное, почти человеческое. Дочкин заметил это, но не решался сказать. Он приблизился к кобыле и внимательно посмотрел ей в глаза. – С глазами нет ничего, – сказал Темелко. – Глаза у неё здоровые. – Да нет, я так не думаю. – Так что это? – Гм, откуда мне знать! Темелко, послушай, эта кобылка не из наших мест, эта кобылка издалека. Темелко махнул рукой и рассмеялся: – Будто ты что-то понимаешь в этом!
Вернувшись домой, Дочкин захотел разобраться в этой неясной болезни, но был не в силах. Не дал ему Бог спокойной старости. У него было двое сыновей, и тот, что постарше, был работящим. Весь день стучит-мастерит телеги, зарабатывает семейству на жизнь. Младший был бездельником и пропойцей. Вот приходил только что, старуха ещё злится, а обе снохи, словно клуши, вступаются за мужей, переругиваются. И раздают шлепки и затрещины детям – и дом становится похожим на ад. Дочкин вскипел. Ему страшно захотелось схватить посох и прибить их всех, но он сдержался, вскочил и вышел прочь – только бы не смотреть на всё это. «Скрыться бы от всех, – подумал он, – и уйти далеко, как можно дальше!» Много раз Дочкин произносил эти слова и когда говорил: далеко, далеко – представлял зелёное поле. Он видел зелёное поле, потому что там была его жизнь, там он пас лошадей и туда стремился душой. Как будто пристальный взгляд кобылки настиг его; он увидел её глаз – чёрный с белым, и в нём такая тоска.
На следующий день он сказал Темелко: – Послушай меня, Темелко. Не бери грех на душу. Скотина умрёт, если ей не помочь. – Умрёт, – сказал Темелко. – Одну только шкуру с неё и возьмёшь. – Видишь, как смотрит... Дай мне её, я излечу её. Темелко смотрел, смотрел на него, потом сказал: – Да ты в своём ли уме? Прошло несколько дней. Кобылке стало совсем худо, на глазах таяла. Дочкин всё настаивал на своём. В конце концов Темелко, разозлённый и распалённый, в отчаянии закричал: – Бери её, бери её и делай с ней, что хочешь. Она всё равно не жилец. Пропали мои деньги. Возьми её, даже шкуры её мне не нужно, пропади пропадом! Бери её, раз так… На сердце у Дочкина камнем лежала тяжесть, он был так погружен в свои мысли, что и ругаться не мог.
Темелко всё ещё не верил, что всё это всерьёз, пока он не явился снаряжённым и готовым отправиться в путь. Подпоясанный кожаным ремнём, он захватил с собой длинный пастуший кнут. Мешок с хлебом он навесил на палку и нёс её на плече. Он взял кобылку за недоуздок и медленно, осторожно вывел её со двора трактира. Николчин удел в Порязе был единственным местом в том краю, где общинные пастбища были нетронуты, без возделанных полей, без земель под паром – только трава. Сыновья Николчина разводили овец, коров и лошадей. Туда и отправился Дочкин. Дорога туда занимала часа три, но ему потребовались все девять. Когда он добрался до места и очутился на пастбище, уже стемнело. Какое поле, какая трава! Стар был Дочкин, но сердце у него забилось, больные ноги забыли об усталости. Это те самые звёзды, которые он видел когда-то, то самое небо, то же поле, широкое, бесконечное... И он смотрел то в одну сторону, то в другую. Когда вспомнил про кобылку, увидел, что она легла. «Устала, – подумал Дочкин, – пускай полежит и после снова пойдёт». Сам Дочкин долго не ложился, смотрел на звёзды, слушал сверчков, радуясь тому, что он посреди этого широкого поля. Наконец голова у него стала тяжёлой, и он уснул. Когда похолодало, он пробудился. Кобылка подле него не просто лежала, но уронила на землю голову, как будто собралась умирать. – Вздыхает, как человек, – сказал про себя Дочкин. – Даже зелёная трава не может помочь ей. Придётся отнести её шкуру Темелко, вот и всё.
На востоке посветлело. Алая полоска зажглась над тёмной кромкой поля. Трава была влажная от росы, и было ещё темно. Внезапно где-то в глубине поля послышались звуки колокольчика – ритмичные, размеренные, словно у колокола, и заржал конь. Дочкин вздрогнул: сомнений не было – приближался табун. Светало. И вот из бурьяна, из травяных зарослей показались лошади – одна, две, три – целый табун. Дочкин увидел то, чего не встречал лет уже сорок: полудиких лошадей, приземистых, со вздутыми животами; гривы у них были густые и тяжёлые, а хвосты доставали до земли. Они не знали рук человека, а их копыта не знали подков. Над бурьяном, позади коней, скакал всадник с длинным кнутом, который извивался и при ударе о землю хлопал, как выстрел из револьвера. Табун возвращался к родным местам, спины у нагулянных лошадей были гладкие, словно рыбы; колокольчики зазвенели, и табун сорвался на бег. Перед Дочкиным как из-под земли выросла лошадь с наездником. Всмотревшись, табунщик крикнул: – Дед Илия, ты? – И легко соскочил с коня. Немного погодя два приятеля пошли посмотреть на кобылку, о которой успел рассказать Дочкин; она едва держалась на ногах, но из последних сил пыталась приблизиться к табуну. Ещё она подёргивала ушами и смотрела в сторону табуна знакомым Дочкину взглядом. Пройдёт немного, запнётся и снова идёт. Внезапно она остановилась, фыркнула и шумно встряхнулась, будто в пыли валялась. – Она поправится, – сказал табунщик. – С ней всё будет в порядке. И в самом деле, кобылка опустила голову и стала есть траву – медленно, понемногу, но всё же ела. А глаза её по-прежнему смотрели на других лошадей. Дочкин обрадовался. У кобылки было достаточно сил, чтобы идти дальше, и он сказал табунщику: – Не уходи далеко. Побудь поблизости. – Знаю, дед Илия, знаю. Одну не оставлю. Присмотрю за ней. Табунщик, глядя на кобылку, крикнул: – Так она же из нашего табуна, дед Илия. Вот клеймо у неё на боку. Он оглянулся, что-то высматривая среди лошадей, и сказал: – Видишь ту гнедую кобылу с длинной гривой? Это её мать. Гм...Теперь я понял, почему она так неожиданно успокоилась. Всё здесь родное ей, всё помогает!
Через десять дней Дочкин верхом на кобыле вихрем влетел на двор трактира Темелко, соскочил с коня, словно юноша, словно никогда и не маялся болями в коленях. – Как ты вылечил её? – спросил Темелко. – Да и ты поправился. Не к Халилу ли ты ездил, к лекарю? Дочкин молчал. – Может, лечил её травами? Скажи свой секрет. Вишь, румяный какой. Дочкин вздохнул и ничего не сказал. Но когда уже направился к дому, обернулся и сказал: – Послушай, Темелко, продай ты её поскорей. Животное умрёт, если останется у тебя...
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2017 года в полном объёме за 197 руб.:
|
![]() Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:![]() Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 27.12.2024 Мне дорого знакомство и общение с Вами. Высоко ценю возможность публикаций в журнале «Новая Литература», которому желаю становиться всё более заметным и ярким явлением нашей культурной жизни. Получил одиннадцатый номер журнала, просмотрел, наметил к прочтению ряд материалов. Спасибо. Геннадий Литвинцев 17.12.2024 Поздравляю вас, ваш коллектив и читателей вашего издания с наступающим Новым годом и Рождеством! Желаю вам крепкого здоровья, и чтобы в самые трудные моменты жизни вас подхватывала бы волна предновогоднего волшебства, смывала бы все невзгоды и выносила к свершению добрых и неизбежных перемен! Юрий Генч 03.12.2024 Игорь, Вы в своё время осилили такой неподъёмный груз (создание журнала), что я просто "снимаю шляпу". Это – не лесть и не моё запоздалое "расшаркивание" (в качестве благодарности). Просто я сам был когда-то редактором двух десятков книг (стихи и проза) плюс нескольких выпусков альманаха в 300 страниц (на бумаге). Поэтому представляю, насколько тяжела эта работа. Евгений Разумов ![]()
![]() |
|||||||||||
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Гранит памятники. . Ктг плода кардиотокография плода ктг. |