Сергей Матюшин
РассказОпубликовано редактором: Вероника Вебер, 13.07.2012Оглавление 6. Часть 6 7. Часть 7 Часть 7
В заоконном сумраке качался свет. Где-то гулко капало в пустую жестянку. Собираясь перегореть, сипела над головой лампочка. Почувствовав незнакомую лёгкость, Владик встал – мучительно закололо отсиженную получужую ногу – шагнул к Зине: – Зина! – Пойдём, пойдем, – глухо и поспешно проговорила она на выдохе и, растягивая лицо, плотно провела ладонями по щекам и под глазами. От застлавшей всё сыпучей густой мороси ночная мгла казалось вечной. Молочно-серые пятна редких фонарей, покачиваясь, призрачно маячили в кривой перспективе улицы Вторые Пески. Всё скрипел и бухал ставень, утробно погромыхивало железо на крыше. Донёсся слабый гул удаляющегося трамвая. «Барсик, Барсик, Барсик, – звал женский голос. – Иди домой, кис-кис-кис... Барсик!» Прижавшись щекой к своему дереву, в расстёгнутом пальто на голое тело стояла Зина. – Ну вот, – по слову выговаривала она, – и суббота прошла... Как ты себе девочку нашёл, Владик? Веселенькая такая девочка, молоденькая и весёленькая. А? Где ты, Владик? Как мы с тобой провели вечерочек, понежились, поговорили, поигрались маленько, поласка-ались... бедный Владик... – Они свет погасили, Зина! – Свет. Погасили. Они давно всё погасили, хороший мой. Наплевать на них, Владик, наплевать на них всех. Вот ты возьми меня завтра на рыбалку. Не возьмё-ошь… А ты возьми, возьми, всё равно возьми, я помогать буду рыбу вытаскивать, уху варить, вам надо же чего-нибудь варить и помогать? От резкого порыва ветра качнулся за деревом фонарь; короткая тень Владика и огромная дерева неслаженно метнулись в сторону, и он вспомнил, как сто лет тому назад, когда он был совсем маленький, папа пел под гитару странную песню: «И тени их качались на пороге... Как же дальше? И тени их качались на пороге, беззвучный разговор они вели...» – возникал и звучал только вальсовый мотив песни, а слова не приходили, но они были где-то рядом, совсем рядом. – Вот пошла я на танцы, – шептала близкая Зина. – Не ходила, не ходила, а тут вырвалась, Валька-подружка уговорила. Ты слушаешь меня, Владик? «И тени их качались на пороге, пороге... беззвучный разговор они вели, – в который раз перебирал слова Владик. – Безмолвный разговор они вели, вели, вели... как же там дальше?» – Пришли мы на эту дискотеку. Кажется – все, ну все глядят, шушукаются.
Зина долго молчала, с презрительной и горькой усмешкой покачивая головой. – А я видела тебя, Владик. Сразу заметила. Даже как-то один разочек подошла и постояла около тебя. А что такого? Вдруг, думаю, пригласит потанцевать. Ты посмотрел сверху так, словно меня и нет на свете, и побежал со своим ненормальным Валериком в буфет. Девочки такие там две были, ничего так девчушки, свеженькие, вы всё за ними таскались, а кадеты их взяли и увели, вот так, у, как я была рада. Я на тебя, Владик, всё время смотрела, просто глаз не спускала. – Я не видел тебя! – дёрнулся Владик и тут же вспомнил: у колонны, рядом с эстрадой, потом в буфете, потом в фойе видел её. – Запахни, застегни пальто, ты же простудишься. – Не видел, не видел, я и говорю, не видел, – по-детски мелко кивнула несколько раз Зина и всхлипнула. – Я же скромненькая такая, тихая вся из себя, незаметная. – Тени их качались на пороге, безмолвный разговор они вели, – прошептал Владик. – А? Какие тени? – без интереса спросила Зина и вытерла под глазами. – Теперь всё? Размылись... Заграничные не размываются, а вот всё равно потекли... А потом... И замолчала, потому что Владик коснулся её.
Замирая от нежности и жалости, он осторожно повернул нисколько не сопротивлявшуюся голову Зины к себе и, чувствуя ладонью на ее мокрой щеке жёсткие рубцы от коры дерева, тихо поцеловал тёплые и распухшие, словно не живые, не ответившие ему губы. И вспомнил с ослепившей радостью: «И тени качались на пороге, безмолвный разговор они вели», Зина, вспомнил, слышишь, я вспомнил, как там дальше, «безмолвный разговор они вели, красивые и мудрые, как боги, и грустные, как жители земли». – Не надо теперь дотрагиваться до меня, Владик. Что ты вспомнил? Меня вспомнил? – И тебя! Я песню вспомнил, Зина, почти про нас с тобой, вот слушай, как там – он повторил куплет. – Му-удрые... – перебила Зина. – Красивые и мудрые. У, какая серьёзная песня. Это не про нас с тобой, Владик, не про меня, я весёлые песни люблю и смешные, грустные не люблю, Владик, надоели грустные, не про меня ты вспомнил. Она откинулась к стволу. – Ну вот. Ты только не трогай меня теперь, ладно? А потом... Что я говорила? А потом и подумала, дамский вальс объявят, приглашу тебя, разговорю, хоть потанцуем немножко. Заиграли вальс. Я гляжу, а тебя нету. Нету, и всё тут. Ни тебя, ни твоего Валерика. Вы своих пацанок искали. А потом у лужи познакомились. А потом я оступалась. Нарочно. А ты хотел меня поцеловать. Ведь хотел, да? – с какой-то жалкой просительной надеждой сказала она, повернув к свету ожившее лицо. Владик жалобно улыбнулся, кивнул, и продолжил, спеша: – А потом бежали и разговаривали, и на лавочке сидели, а ещё песню про шофёра пели, и всё дождик шёл, а ты спрашивала, люблю ли я, когда моросит, моросит... И – с испугом заметил, что Зина, прикрыв глаза, с еле уловимым стоном оседает. – Что, что ты? – почти крикнул он. – Ничего, Владик, ничего, просто ослабла немножко, – проговорила она тихо и прерывисто. И вдруг, прижав кулаки к распяленному в истерике рту, глухо взвыла, зашлась рыданием: – О-о-о… вот как живу-то, мамонька моя родимая, за что только мне судьба эта паскудная, за что, когда она надо мной измываться-то перестанет, Владик, милый, не уходи, не бросай меня, подлую... Владик неловко подхватил Зину подмышки, пытаясь поднять её с земли: – Встань же ты, я тут, всё хорошо, я тут, с тобой. Зина оказалась очень лёгкой, почти невесомой. Поднявшись, она, улыбаясь и не открывая глаз, опять качала сползать, скользя подложенными под щёку ладонями. – А какой ты сильный, какой же ты у меня сильный, красота моя. И – затихла у подножия дерева бесформенной кучей, уже почти неотличимая от темноты, земли, дерева.
До слезы закусив дрожащую губу, он с неудержимо растущей, уже не умещающейся в нём самом ненавистью оглянулся на чёрные бельма окон – тут же сердце ошпарило немым повторением всего недавнего, унизительного, страшного, никогда не забываемого теперь. И – придавило постыдное непреодолимое бессилье, и всё вокруг снова, как недавно на кухне, куда-то поплыло, теряя контуры. Качнувшись, он шагнул к Зине. Но она уже поднялась сама. И – глядела спокойно и ясно. Старательно и деловито отирала лицо, запахнула пальто, подняла воротник. – Иди, Владик, иди, родной мой. Красота моя. И положила мокрую маленькую голову ему на плечо. – Теперь всё... Уже совсем всё. Вот последнюю минуточку постою так с тобой. Какой ужас, что ты есть, лучше бы не было ничего, как хорошо, когда нет ничего, совсем ничего. Голым нервом ощутил он на шее ровное её дыхание. – Иди, родной. Тебе же рано вставать. Промок, наверное, весь? Замёрз? И отошла недалеко, остановилась в зыбкой тени кроны, словно слилась с мраком и дождём, становясь постепенно бесплотной, недосягаемой уже никогда. – Тебе же рано вставать, на речку завтра поедете, рыбок ловить. А помнишь, как ты меня назвал золотой рыбкой? Никто уже так не скажет. Никто и никогда. А ты тоже не очень-то ласково сказал тогда. Не от сердца. Я знаю, перед товарищами красовался, признайся.
Всё тело Владика стянуло незнакомым напряжением, оно как бы наливалось силой, и внутри, в груди, что-то нарастающе гудело, росло, готовое разорвать всё его существо… Он сжал кулаки и с тёмной радостью ощутил, как впились в ладони ногти. А в голове, мешая собраться с мыслями, никак не давая вспомнить что-то единственно важное и так сейчас необходимое, вновь и вновь возникал образ косматого, вонючего кухонного чудовища, и вертелось, вертелось медленное: красивые и мудрые... Владик шагнул к Зине. И всё забылось и отлетело на несколько последних мгновений. И, слыша пугающую пустоту вокруг, слыша сипящий, затихающий дождик в замершей листве кроны Зининого тополя, он шептал в мокрые и холодные, ничем не пахшие волосы Зины: «Я что-нибудь придумаю, Зина, я придумаю что-нибудь...»
Оглавление 6. Часть 6 7. Часть 7 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 22.04.2024 Вы единственный мне известный ресурс сети, что публикует сборники стихов целиком. Михаил Князев 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|