Найти чёрную кошку в тёмной комнате

На чтение потребуется полтора часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

Она замерла, наклонив голову и прислушиваясь, как будто странный манок всё ещё продолжал звучать у неё внутри.

«Павлин, – изумился Йенс, – да ещё и в бочке? Ну и фантазия у пигалицы!» Ему представился Дудочник, который, играя на маленькой чёрной флейте, заманивает в разлом беспечных детей. Худой, длиннорукий силуэт, хоронящийся в камнях, среди лишайников. Призрак Гамельнского Крысолова? А почему бы и нет? Далеко ли отсюда Гамельн?

– И что, Сара? – спросил он тихо. – Что было дальше?

– А то! Я словно во сне брела или как тяжелобольная. И про грибы забыла – жалко, пол-лукошка насобирала уже. Добрела, значит, и присела у самого разлома, на светящемся краю. А звук такой удивительный стал – словно картинку рисовал, так что я и камни, и коридор подземный увидела... И вдруг начала скользить, вроде как с горки на санках, всё быстрее и быстрее. Хваталась за мох, а он оползал. Потом меня кто-то ухватил за ноги и потянул... И... и...

– Что?

Девчонка закусила губу и уставилась в телевизор. Её нос как будто заострился – тонкий и прозрачный, он казался очень хрупким на побледневшем лице. На экране двое мужчин с фонариками, согнувшись в три погибели, ломились сквозь низкие заросли орешника. Сзади них что-то ритмично вспыхивало, а над головами разливались блёклые сумерки цвета топлёного молока.

Йенс взял с одеяла пульт и переключил канал.

– Не хочешь говорить, не надо, – сказал мягко, и поднялся, чтобы идти. – Отдыхай.

– Я их узнала, – прошептала Сара, и страх плавал в её глазах, и растерянность, и детское злое разочарование. – Это они... хотели меня убить...

Самый жуткий сон, от которого вскакиваешь в поту – это кошмар предательства. Когда из-под маски близкого человека неожиданно вылезает чудовище и пробует тебя на зуб. Тогда доверие к миру осыпается быстрее, чем стены под ударами чугунной бабы, а сам мир превращается в место зыбкое и опасное. Так размышлял Йенс, вспоминая разговор с Сарой. Кто напал на девчонку в разломе? Кто-то хорошо знакомый, а скорее всего, доппельгангер кого-то хорошо знакомого. В принципе, это могли быть чьи угодно двойники: соседей, друзей... родителей?

Ужас, непередаваемый ужас для ребёнка: мать и отец – оборотни. Враги. Самые родные, любимые, те, кто призван беречь и защищать. Йенс представил себе и поёжился. А что бы он сам почувствовал, явись ему Джессика в виде какого-нибудь монстра? Даже человеческая психика скрывает порой нечеловеческие глубины. Что уж говорить о пещерных тварях?

 

Вечером Элькем и Йенс прогуливались по центру города. В ядовито-жёлтом свете заката Андсдорф выглядел обыкновенным провинциальным городком, грустным и немного сказочным. Разве что непривычно безлюдным. Дул мокрый ветер и гнал по мостовой палую листву. Многие окна были закрыты ставнями, что придавало домам вид нежилой и диковатый. Йенс заметил, что на улицах почти не видно машин.

– Мы привыкли ходить пешком, – сказал Поль Элькем, словно угадав его мысли. – Этот запрет на ночное вождение так неудобен. Если темнота застанет за рулем – приходится бросать автомобиль, где попало. Да и расстояния здесь небольшие.

Он шёл медленно, тяжело ступая, и только глухой стук каблуков по асфальту да стон ветра в причудливо изломанных карнизах нарушали тишину. Йенс, напротив, старался двигаться бесшумно, словно боялся разбудить нечто, дремлющее в недрах земли.

– Это Банхофштрассе, пешеходная зона, – объяснил Элькем, сворачивая на широкую, крытую брусчаткой улицу. Здесь было немногим оживленнее, разве что изредка навстречу попадались прохожие, да и те опасливо жались к стенам. Блестели пустые витрины. Кое-где в полумраке магазинчиков притаились стыдливо закутанные в ткань манекены. Они стояли поодиночке и группами, в разных позах, и Йенс поначалу принял их за людей в какой-то спецодежде.

– Напоминает Венецию, – подумал он вслух.

– Это ещё почему? – изумился Элькем.

– Красотой мёртвого пейзажа. Здания по берегам улиц-каналов почти все непригодны для жилья. Сырость там страшная. Покинутые дома, гнилые изнутри, а между ними – потрясающей голубизны море. И буйство цветов. Длинные гондолы. Туристы с праздничными улыбками.

Элькем хмыкнул.

– Гондол и туристов у нас нет, а в остальном – очень похоже. Особенно, если учесть, что Венеция постепенно уходит под воду... Смотрите, Хоффман, «Остерглоке», наш «ночной клуб».

– Да, мне Лемес рассказывал. Вот это?

 

Йенс удивлённо разглядывал махровые от пыли – приоткрытые – ставни, неширокие наличники, краска на которых давно облупилась, световую вывеску, такую же грязную, как и всё остальное, с наклонённой буквой «g» и большой «o», стилизованной под звёздчатый колокольчик нарцисса. Из-под надписи торчали обрывки проводов. Сквозь пыльные оконные стёкла виднелись серые занавески и кусочек прокуренного потолка. На двери висел амбарный замок.

– Вот это? – повторил Йенс, точно не веря своим глазам. – Этот старый сарай? Но здесь же закрыто!

– У доппельгангеров есть ключ. Они не любят, когда кто-то вторгается в их штаб-квартиру, наверное, потому и выбрали такое место. И всё равно люди пишут им записки и пытаются засунуть внутрь – сквозь замочную скважину – или оставляют на карнизе.

Действительно, у окна, под самой рамой, белели сиротливые бумажные шарики – настолько размокшие, что при всем желании никто уже не смог бы их развернуть и прочесть.

– К тому же, – добавил Элькем веско, – их эстетическое чувство сильно отличается от нашего.

– Я так понял, они не отвечают на письма? – спросил Йенс.

– Насколько я их знаю – вряд ли. Но только кто же их по-настоящему знает? – Элькем вздохнул и зачем-то задрал голову к небу, туда, где лёгкие, как яблоневый цвет, облака наливались холодным сумеречным серебром. – У нас ещё минут сорок. Здесь быстро темнеет.

Они снова неторопливо двинулись вниз по улице. Йенс считал запертые двери.

– Тут кто-нибудь вообще торгует?

– Да, пара лавочек. Вон там, на углу с Фридрих-штрассе – булочная, а рядом с ней – аптека «зелёного креста». Через три дома – кнайпа «Дирндл», не «их» кнайпа – наша. Между прочим, там подают неплохое пиво. Только что мы прошли кофейню «Шибо», а тот полукруглый дом – магазин электротоваров «Лихтенштайн».

– Это фамилия владельца, – полюбопытствовал Йенс, – или страна, откуда он родом?

– Понятия не имею, – признался Элькем. – У нас его все зовут просто Ханс, хотя на самом деле у него какое-то сложное восточное имя. Но он и в самом деле продаёт светильники из камней. Хотите заглянуть?

 

Перешагнув порог, они очутились в подобии каменного грота – холодного и сырого, точно выдолбленного в скале. В одном месте с потолка даже лилась вода, но, приглядевшись, Йенс понял, что это гибкие светодиодные ленты, подвешенные на металлическом крюке. На узких полках и прямо на полу стояли камни – шарообразные, пирамидальные, гладкие или неровные, как отколотый кусок горной породы. Некоторые были включены в розетку, другие, очевидно, питались от батареек или аккумуляторов. Большинство горели ярко, как апрельские звёзды – изумрудным или нежно-салатовым, и только в дальнем конце грота, в небольшой нише, ютились тускло-багровые соляные уродцы.

– На свет в нашем городе большой спрос, – улыбнулся Элькем, – почти как на хлеб или на мясо. Заметьте, Хоффман, как точно этот магазинчик отражает потребности человеческой души. Огромная территория покоя и безопасности, и крохотный уголок любопытства...

Йенс кивнул. Трудно не согласиться. Зелёные лампы, очевидно, должны были отпугивать доппельгангеров, тёмно-красные – приглашали к диалогу.

Из подсобки вышел, потирая руки, Ханс – тощий, похожий на турка старик в кожаных брюках и ветхой джинсовой куртке – и поинтересовался у Элькема здоровьем какой-то Марты.

– Ещё три дня – и можно снимать швы, – бодро откликнулся тот. – В понедельник выпишем. А это мой коллега, Йенс Хоффман. Он приехал из Мюнхена сегодня ночью.

– Я счастлив, господин Хоффман, – вежливо сказал Ханс, – предложить вам самый качественный в Андсдорфе товар. Отличные светильники на любой вкус. Ручная работа дизайнеров из Голландии, Австрии, Италии и Финляндии. Что желаете приобрести? Ночник, который станет вашим прикроватным солнцем? Изысканное бра или настольную лампу, чтобы уютно читать в её полезном для зрения...

Элькем нетерпеливо махнул рукой.

– Да-да, всё ясно. Хоффман, вам нужна лампа? Если нет, то пойдёмте, пока на улице не стемнело. Может, ещё успеем заглянуть в «Дирндл». Перехватим по сандвичу. Я, как и вы, Хоффман, холостяк и не люблю готовить дома.

Йенс купил зеленый ночник и две батарейки к нему. А пиво в кнайпе и в самом деле оказалось отменным.