Дерево Иуды

На чтение краткой версии потребуется 4 часа 50 минут, полной – 5 часов 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Художник – Саша Николаенко. Принимаем заказы на иллюстрирование

 

Купить в журнале за август 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

 

Молодой оперативник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Дмитрий Пташин был разбужен в пять утра телефонным звонком. К такому беспорядочному ритму милицейской жизни старший лейтенант Пташин уже привык, хотя в отделе по борьбе с наркотиками работал только год. До этого он работал в уголовном розыске, а там будни были не слаще. Жена его, Оксана, поневоле смирилась с тем, что мужа могли выдернуть из семьи на службу в любое время дня и ночи, а их маленький сынишка Коленька был только рад, когда папа куда-нибудь собирался, потому что отец тогда открывал ключом домашний тайник и доставал оттуда увесистый тёмный пистолет, который засовывал себе в кобуру под мышку – почти как в кино!

Стараясь не разбудить супругу, Дмитрий соскочил с кровати и, зажав трубку ладонями, процедил сквозь зубы: «Пташин у телефона. Кто говорит?».

– Придется тебе, Дмитрич, сегодня пораньше за работу взяться, – услышал он голос своего шефа майора Бурова, которого в управлении звали просто Филипыч. – Вчера опять из суда звонили, не появлялся там твой подопечный. Ты ходатайствовал о том, чтобы его выпустили до суда на подписку? Вот теперь отдувайся. Я о твоём университетском дружке Волкове говорю. В третий раз ему судья повестку шлёт, а он и носом не шевелит. Может, и сбежал уже?! Вчера прокурор звонил главному. Тут, понимаешь, не просто хранение... Тут дело социальной значимости. Если бы он был просто наркоманом... а тут всё непросто! У нас резолюция новая. Понимаешь? Он социально опасен. Вбил в башку? Или ещё не проснулся?

– Проснулся... вбил... ясно всё.

– Ну, а раз ясно, без Волкова не являйся. Машину я вызвал. Возьмёшь его с утра тёпленьким. Думаю, что в это время он спит.

– Антон Филипыч, а какую машину вызвали? – спросил Дмитрий. В официальной обстановке он обращался к своему шефу на «вы», в неофициальной, как все, называл его просто Филипыч.

– Какую-какую, – недовольно проворчала трубка. – Известно какую. «Дежурку». Оперативную дать не мог. Сам знаешь, сколько нам канцерялия бензина отпускает.

Никто из оперативников не любил, когда за ним домой приезжал желто-синий милицейский уазик. Лишний раз афишировать свою принадлежность к милиции никому не хотелось.

– И кто сегодня за рулём? – тяжело вздохнул Дмитрий.

– Как кто? Костян... Костяныч. Ты собирайся давай!

– Костя, – повторил Дима обречённо.

Филипыч расхохотался.

– Да не волнуйся ты, – сквозь смех пробасил он, – я этого сукиного сына предупредил, что если во время его дежурства машина снова будет вонять помоями, накажу. Не один ты жалуешься. Надо будет его как-нибудь накрыть для смеха, когда он в очередной раз поедет к тёще на служебной машине свиней кормить. Прямо с помоями его и повяжем. Слышишь, Птаха, ты же старый опер?

– Знаю я всё. Знаю даже, в какой детский сад он за пищевыми отходами приезжает. У него там тесть ночным сторожем работает.

– Ну вот, видишь, – одобрительно отозвался шеф. – Не ошибался я в тебе. Не зря, значит, из розыска тебя перетащил. К концу года сверли дырки на погонах.

Дима улыбнулся. Он прекрасно знал все уловки своего шефа. Пообещать с три короба и не выполнить – это было его кредо. Впрочем, обычно он не обещал напрямую, а лишь намекал, хитренько так, вокруг да около, всегда осторожно, как старый лис. Пытался стимулировать таким образом работу своей службы.

– Филипыч, – не выдержал Дмитрий, переходя на «ты», – если б ты хотел, Костик бы сам тебе давно сдал свои свиные точки. Но ведь ты этого сам не хочешь, не так ли? В прошлом году на День милиции откуда у тебя столько кровяной колбаски домашней на закуску было? А? На всё управление хватило. Признавайся, кто тебя этой колбаской снабжает?

Пташин улыбался во весь рот.

– Ладно, не зубоскаль, – в голосе у шефа появились начальствующие нотки. – Костя хоть и сержант, а раскрытий по наркоте у него знаешь сколько?

– Сколько?

– Достаточно для того, чтобы в конце года вместе с операми премию получить. Кроме того, он главному каким-то дальним родственником приходится.

– Не сыном случайно внебрачным?

– Да пошёл ты!

– Вот и я говорю: «утро доброе»!

Пташин услыхал шум подъезжающего к дому милицейского уазика.

– Но за вонь в машине я его накажу!

– Шеф, мне пора.

– Тогда ни пуха!

– К чёрту, чтобы ему ни пуха и ни пера.

Дмитрий положил трубку и стал собираться. В ванной оценил под зеркалом свое небритое лицо, в две минуты управился со щетиной опасной бритвой, взбодрился холодным душем, растёрся до красноты жёстким махровым полотенцем, ошпарил лицо дорогущим французским одеколоном, надел свежее бельё и вышел на кухню выпить крепкого кофе. Внешность у Пташина была простая, не запоминающаяся, но от всего его существа исходила какая-то уверенная и даже чуть нагловатая сила, вальяжность, не свойственная тридцатилетнему и... порода... Была в его облике особая мужская стать, которая передаётся по наследственности – прямая спина, сильная шея, крупные благородные черты лица, широкие плечи, развитая грудная клетка спортсмена, прямой жёсткий взгляд серовато-голубых глаз. Женщины, с которыми ему приходилось общаться по работе... и с той, и с другой стороны баррикад, влюблялись в него быстро, но ненадолго. Слишком не соответствовал породистому облику образ его жизни.

Когда он по обыкновению достал из тайника оперативную кобуру с пистолетом, Николаша, притворявшийся спящим, быстро отбросил одеяло и принял сидячее положение.

– Пап, дай подержать, – попросил он.

– Мне некогда, – ответил Дмитрий, целуя сына в лоб и по пути в прихожую набрасывая на себя куртку. – Спи давай, времени ещё на пять снов хватит.

Оксана накинула на себя халат и подошла обнять мужа. У них это стало доброй семейной традицией: когда муж уходил на работу, жена целовала его, крестила воздух и желала поскорее вернуться.

– Куда на сей раз? – тихо спросила она у двери.

– Взять одного придурка, который бегает от суда, – ответил Пташин. – Мы с ним когда-то в университете вместе учились на юрфаке. Выгнали его с третьего курса, в армию забрали, да там он недолго прослужил. В психушку сунули и волчий билет с несмываемой статьёй «наркомания опийного круга». Кстати, и фамилия у него волчья. Волков, то есть. И бегает он теперь по своим опийным кругам, сволочь такая, мне выспаться не даёт. Жалко его, конечно, но что сделаешь? Закон суров, но он закон. Дура лекс, сед лекс. Так, кажется, это звучит по латыни. Давно учился, а помню... Дура лекс... Это я, дурак, что пожалел его, когда отпустил из камеры под подписку о невыезде. Знаешь, это всегда так: в долг даёшь руками, а за долгом бегаешь ногами. Своими, причём.

– Ты уж сильно не нервничай, – сказала Оксана, ласково поправляя мужу воротник куртки. – Если из-за каждого придурка нервничать...

– Это уже не простой придурок, – прервал её Дима. – А социально опасный. Ты же знаешь, какая в городе зараза завелась. ВИЧ, СПИД, всякая гадость... Так у этого Волкова в крови зараза. Если он начнёт куролесить по стране, представь себе, сколько нормальных людей, таких как мы с тобой, к примеру, он может заразить?!

– А я где-то слышала, что бытовым путём он не передаётся.

– Знаешь, раньше и про чуму такое врали, чтобы народ не пугать. А народ уже вон как напуган. Телевидение наше местное посмотри. Конец света! Так что, прости, милая, но мне этого гада нужно из-под земли достать, даже если он там среди своих в аду прячется. И из ада достану!

Дмитрий вышел на улицу и вдохнул полной грудью. От прилива в кровь кислорода у него приятно закружилась голова и забегали онемевшие колючки в кончиках пальцев. Он огляделся. Снега уже нигде не было. На деревьях резались первые листья. Всё вокруг было сильным, жизнеутверждающим, спокойным, твёрдым, законным, естественным. Ощущалась в природе воля, сильный всегда накрывал слабого – это закон. Закон суров, но он закон.

Славное было утро! В этом году весна в Прибалтику пришла рано, как на заказ. Только недавно была Пасха, а солнце уже успело подсушить город... Пташин забрался в машину и поздоровался с заспанным и небритым помощником дежурного. В машине, как обычно, попахивало пищевыми отходами.

– Ну, как прошли сутки? – закуривая, спросил Пташин. – Трупов много?

– Много, – недовольно проворчал сержант. – Куда в такую рань-то?

– Костян, наш ждут великие дела! – с пафосом произнёс Дмитрий. – Дура лекс... Ты автомат взял?

Константин с удивлением покосился на оперативника.

– Дура? – переспросил он. – Автомат? Мы, вообще-то, куда едем? Притон брать? Или, может быть, дом сумасшедших?

– Эх, святая простота. Прощаются тебе все загубленные свинки на свете... Едем брать особо опасного... А ты, Коштян, пойдёшь врукопашную.

Сержант долго всматривался в Пташина, пока, наконец, не понял, что тот шутит.

– Ты что, Димыч, одеколоном похмелялся? – решил и он пойти в наступление. Костя широко раскрыл глаза, с шумом втянул в себя воздух и поморщился демонстративно. – Фу, гадость какая! Мне б сказал, я бы тебе первача плеснул ради такого... да-да, того самого первача, что на всех наших милицейских праздниках лопаем за милую душу!

Дмитрий и в самом деле плеснул на себя одеколона лишку, узнав о том, что сегодня смена Костина.

– Эх, Коштян ты, Коштян, – с укоризной протянул Дмитрий. – Когда же ты всех тёщиных свинок скушаешь, а?

– До второго пришествия точно!

Дмитрий звонко расхохотался, открывая ряд крепких белых ухоженных зубов.

– Поехали, – шутливо приказал он. – В Балтийский район. Сегодня у нас охота на волка.

– Так бы и сказал, – ухмыльнулся сержант. – На волка и «Макарова» хватит.

Подъезжая к месту, где жил его подопечный, Дмитрий попросил водителя остановить машину примерно в двухстах метрах от дома, потому что гул милицейской машины мог разбудить и спугнуть Волкова. Перед наказанием у этих «беглецов» всегда обостряются нервы. У Пташина уже случались такие проколы, когда те, за кем приезжали на машине, вдруг срывались с места, удирали через чердак или через балкон, только заслышав издали гул милицейского уазика. Тем и была хороша оперативная «волга», что на ней можно было подъехать к дому задерживаемого без особого риска спугнуть. Гул, характерный для милицейского уазика, как и уазика вообще, был очень хорошо знаком тем, кого хоть раз задерживали и доставляли в участок. Никакого музыкального слуха – одно обострённое до предела чутьё, почти звериное...

Погони, пальба, скрип тормозов, – всё то, что приукрашивало милицейские будни в кино, – на самом деле считалось браком в оперативной работе. Филипыч любил повторять: «Лучшие опера раскрывают самые запутанные преступления, сидя за бутылкой водки и мирно беседуя со своими агентами». Хороший агент – это девяносто девять процентов успеха. Сто процентов мог бы дать лишь... нет, не бог... хорошая агентесса, а у Пташина в послужном списке таких девиц было немало.

Войдя в подъезд и осторожно поднимаясь на третий этаж, Дмитрий обратил внимание на чёрные отметины в виде запятых, которые оставлялись малолетними курильщиками анаши на стенах как некий символ – знак того, чтобы вновь вернуться в этот подъезд и выкурить очередной «косячок», – так суеверные люди бросают монетки в какие-нибудь естественные водоёмы по такому же примерно поводу – задобрить духов этого места, чтобы они способствовали возвращению. Наркоманы были одними из самых суеверных людей, а плотность наркомании в городе была высока невероятно, особенно в Балтийском районе, где в доперестроечные времена работали крупнейшие судоверфи России, а затем – безработица, безденежье, пьянство, наркомания...

Подойдя к двери, Дима приставил к ней ухо и прислушался. За дверью было тихо, только шелестел гул сквозняков. В такое время раннее, очевидно, все спали. Он взглянул на часы – они показывали половину шестого. Представляться почтальоном по доставке телеграмм, как это обычно делали оперативники, или кричать: «Вы нас заливаете!», – в столь ранний час было нелепо. И Пташин решил действовать напрямую, как ему подсказывала интуиция. С третьего этажа Волков не спрыгнет, а родители всё равно ответят на звонок. Дмитрий несколько раз безжалостно надавил на кнопку звонка. Вскоре из-за двери раздался недовольный старческий голос:

– Кого там нелегкая несёт?

– Откройте дверь, это милиция, – громко сказал Пташин.

Он развернул удостоверение и приставил его к глазку, чтобы была видна его фотография.

– Открывайте, – прибавил он. – Это по поводу вашего сына. Я нему... с хорошей новостью, – соврал оперативник. – С очень хорошей. Ему понравится.

Отец Андрея, Виктор Николаевич Волков открыл дверь и впустил оперативника.

– Меня зовут Пташин Дмитрий Дмитриевич, – представился тот. – Старший лейтенант милиции, оперуполномоченный отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Это я помогал вашему сыну оформлять подписку о невыезде. Где он?

Виктор Николаевич приложил палец к губам.

– Тише, – попросил он. – У меня супруга очень больна. Она после инсульта. Пойдёмте на кухню, там и поговорим.

Виктор Николаевич был сухонький подвижный старичок с мрачным недоверчивым взглядом небольших серых глаз, глядящих исподлобья. Был он одет в старый тельник без рукавов, локти его были все изрисованы морскими татуировками.

– Проходите, – сказал он гостю, указывая на кухонную дверь. – Я сейчас. Только накину что-нибудь.

Дмитрий прошёл на кухню, одновременно прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся из квартиры, однако, кроме нездорового женского храпа, он ничего не улавливал.

– Вы насчёт сына? – очень спокойно и вежливо проговорил Виктор Николаевич, заходя вслед за милиционером на кухню и набрасывая на плечи спортивную кофту. – Что с ним? – спросил он.

Дмитрий удивлённо вскинул брови: он не ожидал, что здесь будет разыгрываться спектакль.

– Это я вас хотел спросить, что с ним. Он уже несколько раз в суд не является.

– Я не совсем... понимаете, не совсем я... – растерянно проговорил старик. – В общем, я не знаю, где сын. Уехал он месяц назад, вот единственное, что после себя оставил.

С этими словами старик протянул милиционеру какой-то клочок бумаги.

Дмитрий недоверчиво посмотрел на хозяина, взял листок и быстро пробежал глазами по тексту. То была записка от Волкова-младшего.

«Дорогие родные, – говорилось в ней. – Я уезжаю в монастырь и буду жить там до самой смерти. Осталось мне недолго. Поэтому не хочу свои последние деньки провести за колючей проволокой. Не ищите меня, я позвоню сам.

Когда придет милиционер по фамилии Пташин, поблагодарите его от моего имени. Скажите ему, что он сделал благое дело, отпустив меня под подписку. Не всякий человек, которого хотят судить люди, преступник. Он это знает, должен знать. Мы с ним два года проучились вместе на юридическом факультете. Он помнит, что закон – дура... дура лест... Пусть он и суров, и закон, но он всё-таки немножко дура... Об этом догадывались римские граждане, когда глаза Фемиды закрывали платком... Фемида есть дура немножко... Дмитрий должен знать. Если не знает, то вспомнит об этом, прочтя записку. А то, что он к вам придёт рано, очень рано утром, чтобы забрать меня тёпленьким прямо из постели, я знаю. Недаром практику проходил в уголовном розыске.

Свой, настоящий срок я получил от Бога. Этого мне достаточно для того, чтобы исправиться. Лагерь не исправляет, тюрьма уродует. Думаю, что такому неглупому милиционеру, как Пташин, это должно быть понятно. Всем всего доброго. Андрей.»

Закончив читать, Дмитрий нахмурился, потом с улыбкой покачал головой.

– Недооценил я вашего сына, – пробормотал он, переводя взгляд с записки на Виктора Николаевича. – И вы наивно полаете, что я во всю эту чепуху с монастырём поверю?

Он сунул записку в карман куртки и сделал шаг по направлению к выходу.

– А вам как не стыдно?! Старый человек... и покрываете беглеца. Как не стыдно!

На мгновение Пташин задержался.

– Вот что, гражданин Волков-старший, покажите-ка мне комнату вашего сына, – резко и требовательно попросил офицер.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за август 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение августа 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

Автор участвует в Программе получения гонораров
и принял решение направлять свои вознаграждения от этой публикации на развитие журнала.