ГК и ЧП

На чтение потребуется 1 час | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за февраль 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Фаворит любил сосиски в натуральной оболочке. Он поедал их в большом количестве с ядрёной горчицей, не очищая от кишок, в которые они заворачивались. Бунгало пахло пряностями и варёным мясным фаршем. Второй этаж, на котором Фаворит расположился, продувал бриз с морского залива, а прохлады добавляли мощные кондиционеры, установленные в нишах деревянного пола.

– Евгения Палыча помнишь? Жив-здоров… Вышел по амнистии. Живёт тихо, словно мышка. А ты как здесь? О тебе перед моей поездкой сюда сказал советник посла Володя Кастро. Он что, действительно, сын Фиделя? И как ты с ним познакомился?

В дверь постучали, через секундную паузу зашёл официант с подносом в руках, на котором возвышалась бутылка кубинского рома, расположились высокие гранёные стаканы, ломтики ананасов, бананы, розовые кусочки экзотического плода с местным названием «фрутобомба». В железном ящичке хранился колотый лёд. Официант быстро заговорил по-испански:

– Сеньоры, вот заказ… Мне надо убрать со стола… Где очистки после сосисок? Где шкурки?

– Большое спасибо, – по-испански сказал сосед Фаворита по столу, – очисток не будет… Разольём мы сами, вы свободны…

Официант собрался уходить, но всё ещё машинально продолжал искать шкурки от сосисок, оглядывал пол, диван, третье, стоящее свободным, плетёное кресло.

– Минутку, – сказал Фаворит. – Гавана-клаб энд айс! Дубль!! – И заржал, довольный произведённым впечатлением.

– Ничего, дорогой, – снова по-испански сказал сосед Фаворита по застолью, – мы сами разольем… И айс, и дубль сделаем. Вы свободны.

Официант вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. До напарника Фаворита донеслось: «Масетос», – так на Кубе называют «новых русских».

 

– А ты по-испански рубишь! Выучил?

– Да, хороший язык, довольно давно выучил, подзабыл основательно, но здесь легко восстановил.

– Ну-ну, расскажи, как ты здесь живёшь?

– Политический обозреватель центральной кубинской газеты. И уже второй год обслуживаю пустующее собкоровское место российского информационного агентства. Правда, почти бесплатно, говорят, что у них в хозяйстве нет денег.

– Чушь, я в этом разберусь, дам команду! Ты про нас пишешь? Мне посол сказал, что ты во много раз делаешь сейчас больше, чем все наши госорганы и СМИ, вместе взятые, чтобы сберечь любовь кубинского народа к нашей стране…

– Они по-прежнему любят советский народ, СССР… Да, это так. Но они уже точно знают, что большой страны нет, что есть Россия, которой самой трудно. Что у неё в год умирает больше людей, чем рождается, и что только на пятом году новой власти в России появился человек, это вы, который был министром СССР и который строил им огромный комбинат, но не успел достроить. И он прилетел теперь к ним во главе большой делегации и готов решать проблемы, потому что он Фаворит, любимец президента и его преемник. Главное в том, что он сказал на трапе самолёта: пять миллионов тонн нефтепродуктов он даст кубинскому народу. И заберёт у него сахар, который не берёт Америка и все её сателлиты, суки проклятые. И не в счёт погашения долгов за нефть. А купит за живые деньги… Вот обо всём этом и ещё о многом-многом другом я и пишу в своей колонке в газете…

 

– Я знаю, что газету начинают читать с твоей колонки, мне мой помощник рассказал и показал газеты. А потом Володя подтвердил всё это, сказал, что ты легендарная личность здесь, что с тобой дружит Фидель Кастро и что Рауль любит выпить с тобой русской водки…

– Коменданте Фидель иногда приглашает меня на эксклюзивное интервью. Это, как правило, сенсации для внешнего пользования. Я не кубинец, мне верят иностранные журналисты, аккредитованные здесь. И мне верит кубинский читатель… Это дорогого стоит. А с товарищем Раулем мы встречаемся на даче Союза молодых коммунистов страны. Там много интересных ребят, спортсменов, чемпионов мира, знаменитых артистов, с которыми он любит общаться. Там же я познакомился и с Володей Кастро. Он приёмный сын Фиделя, но это довольно известная история…

– Да, я знаю. Что ж, давай выпьем. Положи мне льда в это дерьмо. Как они пьют этот ром? В такую жару…

– В холодильнике есть наша водка и чёрный хлеб. И банка русской селёдки. В общем, весь джентльменский набор.

– Нет, это подарок тебе. Не будем распечатывать… Ну, за встречу! Я тебя хорошо помню. Для нас это было шоком: ты запускаешь операторов телевидения в зал заседания Совмина… Все подтягиваются, даже Премьер. Как ты убедил Евгения Палыча давать репортажи с заседаний? Уму непостижимо… Но это абсолютно правильный ход. Только так можно добиться поддержки народа. Он должен знать, чем занимается уполномоченная им власть. И тогда он поверит ей…

– Вот я точно такими словами и говорил Премьеру, почти слово в слово… Значит, убедил, как и вас.

– За тебя! За то, что ты все эти годы отстаивал честь и доброе имя нашей страны… Той, великой, из которой мы все вышли, но которую потеряли… Но мы живы, мы у руля, и мы ещё можем создать такую же мощную страну!

Фаворит залпом выпил полстакана рома, чуть не проглотил кусок льда, выплюнул его в стакан, выматерился и стал поедать ананас. В воздухе висели напряжённость и недосказанность. Фаворит чувствовал это состояние, отводил глаза, но первым не начинал разговора.

 

– Ты, конечно, дома не был все эти годы… Я знаю, что к тебе только раз смогла выбраться жена. Да и то инкогнито, по неофициальным каналам. Но ты ведь знаешь, что дело закрыто, на уровне решения законодательной власти все получили амнистию и реабилитацию…

– Я официально не получал обвинений, значит, не получал и амнистии. Я знаю теперь точно, что меня должны были тихо убрать. Но это уже подробности, сейчас они ни к чему…

– Не буду крутить вокруг да около: ты готов так же, как прилетел сюда в одном костюме, завтра улететь со мной на моём самолете? Просто сесть в самолёт первого вице-премьера правительства и вернуться на родину?

– Что я там буду делать, кроме, конечно, соединения с моей семьёй? Как это всё оформить…

– Никак… Ты был в длительной командировке. Выполнял задание правительства. Паспорт у тебя есть эсэсэсэровский? Считай, всё сделано… И последнее: я хочу предложить тебе работу у меня в аппарате. Мне всё равно нужен советник, чёрт-дьявол, руководитель пресс-службы, что ли, называется… В общем, сформулируешь сам, как это должно называться. И я, думаю, мы всем позатыкаем глотки в момент!

 

– Когда вы улетаете?

– Придёшь в аэропорт, в зал VIP-персон, охрану я предупрежу. И всё. Больше никто ничего знать не будет. На борту, если кто из моих коллег спросит, скажешь, что ты корреспондент, старинный друг моей семьи. Воспользовался оказией, чтобы быстрее добраться до дома.

– А по прилету, пограничники, службы…

– Мы летим на Внуково-два, там обходимся без границы.

– Хорошо… О гарантиях не прошу: вы меня пригласили на работу, это мои гарантии… Я подумаю о вашем предложении… Скажите, что было в августе девяносто первого?

– Полное дерьмо... Но моё министерство, мои предприятия поддержали государственный комитет по ЧП. А это, ни много ни мало, около полутора миллионов работающих. Плюс семьи. Это не шуточки… Но в Москве у меня, кроме пяти вагранок, ничего нет. Мы хотели объединиться с железнодорожниками, это ещё почти миллион. И министр точно знал, что его люди поддержат Советский Союз. Мы могли бы к дому на Краснопресненской набережной вывести до двухсот-трёхсот тысяч человек в течение двух часов, пришлось бы, правда, закрыть на время метро. Но это даже к лучшему, бежать бы было некуда пьяной толпе. С рабочими не пошутишь, это страшная сила…

 

Фаворит замолчал, сидел, положив огромные ручищи на стол, играл массивными ножами из сервировочного набора. Как эти два ножа попали на холостяцкий стол, было загадкой.

– Ну, и что же помешало вам?

– Я лично понял, что за всем этим бардаком стоит наш дорогой президент, как будто отдыхающий на море и как будто не ведающий о том, что творится в столице. Я твёрдо знал, что все предварительные документы по ГКЧП согласовывались с ним. Мне в страшном сне не могло бы присниться, что Премьер или министр обороны пойдут против живого руководителя страны. Мы не так воспитаны. Власть может убрать только высший коллективный орган, типа Политбюро, Верховного Совета, которые её, власть, и назначали. Понимаешь, о чём я говорю?

 

Помолчал и продолжил так же горячо:

– Президент знал обо всём, знал, что есть желающие убрать его, но их меньшинство, и они трусливы как крысы. Знал он и о том, что порядок в стране надо наводить. И за это его поддерживало большинство в руководстве страны. Но они не были популярны у горлохватов-перестроечников, кооператоров, новых и старых цеховиков, барыг, людей с новыми деньгами. А президент и им тоже хотел нравиться. Поэтому молчал, выжидал до последнего: кто кого в этой банке сожрёт. Вот такая вот истина. Рад, что первым пинка под зад получил именно этот президент. Я бы, на мой характер, застрелился после того, что над ним учудил Мальцин. Впрочем, что я говорю. Я сам вот теперь служу у него, фактически руковожу правительством, выполняю его поручения напрямую. В общем, херня какая-то творится…

– Как вы думаете, за что они меня так?..

– Прости, но ты – чудак на букву «м», если не понял… – он довольно долго молчал, соображая, как бы поаккуратнее загладить ту бестактность, которую допустил.

И без перехода:

– Ты – идеолог, трактовал линию поведения второму человеку в государстве… Вы были на тот момент единственным легитимным и законным органом власти в государстве. Поверь, все прекрасно понимали, что если бы пришло распоряжение Кабмина защитить правительство от бесчинств толпы (а это реально была толпа), я первым бы отдал команду рабочим коллективам – владимирцам, тулякам, калининцам, липчанам и тэ дэ – срочно прибыть в Москву. И, поверь, они бы и прибыли, и навели порядок. Ты что думаешь, этого не понимал Мальцин?

А ты знал Героя Социалистического Труда Братюка с НЛМК – Ново-Липецкого металлургического комбината? Легендарная личность! Он мне после августа девяносто первого не раз говорил, что ждал моей команды, что две сотни автобусов стояли под парами. А вот почему ты не уговорил Премьера взять всё в свои руки?! Ведь я знаю, что ты ему именно такую линию поведения выработал: всё взять в свои руки. Эх, если бы, да кабы! Вот тебе и мстили за всё это. Всё, брат, утомил ты меня… Давай-ка, выпьем водочки. Охерел я совсем от этого рома!

 

Он сам подошёл к холодильнику, открыл дверцу, вынул бутылку «Столичной» с ярко-красным рисунком на белой этикетке. За столом открыл её, ополоснул гранёные стаканы прямо водкой, вылив остатки в короб со льдом.

– Ну, Сергей Иванович, за нашу дальнейшую совместную работу. Молча, стоя и до дна, – и налил граммов по двести в каждый стакан.

– За нашу будущею работу, – повторил сосед Фаворита и выпил наполненный стакан быстрыми, даже слишком торопливыми глотками. Фаворит посмотрел на него, сказал:

– Давно, Серёга, не пил русскую водку-то, по-русски?

– Давно, – едва отдышавшись, просипел журналист, – здесь так и по столько не пьют…

Фаворит поднял массивный стакан, красиво держа его в ладони с оттопыренным мизинцем, и глоток за глотком опорожнил содержимое, не морщась, не захлёбываясь, с достоинством человека, знающего толк в экспортной русской водке…

 

 

*   *   *

 

Шансы на успех на выборах были не только призрачны. Их не было вовсе. Только два-три процента будущих избирателей поддержали бы действующего президента. Такого ещё не знала новая Россия.

...Он стоял в условленном месте у выездных ворот Белого дома, в котором после расстрела парламента в девяносто третьем разместилось правительство. Бронированный мерседес остановился прямо перед его ногами, дверца мягко открылась, и он увидел Фаворита:

– Влезай, мы, кажется, можем опоздать… Затрахали меня на малом Совмине…

И без перехода:

– Гоните, мужики! Мы должны быть в Кэдээсе…

 

Поехали так быстро, как могла позволить себе машина с мигалками и сиреной. Старший смены охранников, сидевший рядом с водителем, с кем-то говорил по рации, просил кого-то подержать перекрёсток, потом часть Нового Арбата, потом въезд в Кремль со стороны Боровицких ворот. К Кремлёвскому Дворцу съездов машина домчалась за семь минут. Вошли в двери дворца напротив служебного входа, где внутри небольшого зала ждал офицер из службы охраны президента. За стойкой гардероба стоял крепкий старичок, видимо, ветеран КГБ. Зал-вестибюль – небольшой, стояли старинные диванчики, в проёмах нескольких окон, наглухо закрытых металлическими жалюзи, выставлены то ли стулья, то ли мини-кресла.

– Присядь, – сказал Фаворит пассажиру из мерседеса, – тут в чём суть. Я представлю тебя президенту… Ну, как главного рекламщика его предвыборной кампании. Об этой встрече никто не знает, кроме моего друга – руководителя одной из служб президента. Если получим добро, сегодня же я представлю тебя членам штаба по выборам. С президентскими полномочиями… Тогда пусть пляшут, ворочают морды, скоты! Думали, что их деньги всё могут? Посмотрим… Готовь ребят. Позаменяем, на хер, всех на ТВ, радио… Гниды, шакалы вонючие, алчные…

И без перехода:

– Ты молчи, если не спросит. Я всё сказал ему, он знает, в какой он жопе. Слава богу, поверил… Да ещё здоровье совсем не в дугу. Выборы – не для его состояния… Но выхода нет. Он просил меня… Я обещал!

 

Массивная дверь медленно стала открываться, в неё проскочил маленький круглый охранник, которого все звали Коля. За ним, дождавшись, пока дверь откроется полностью, вошёл высокий пожилой человек в длинном кашемировом пальто, прекрасного покроя, с коротким мехом норки, заведённым на подкладку. Это был президент. Гардеробщик выскочил из-за стойки, стал аккуратно снимать с него пальто.

Президент одернул костюм, достал из кармана расчёску, подошёл к зеркалу в полный рост, тщательно причесал белые с полосками цвета папируса волосы. Развернулся медленно от зеркала, сказал:

– Здравствуйте. У меня минут пятнадцать времени перед выступлением…

Эти слова скорее были адресованы спутнику Фаворита, потому что длинноногий любимец президента уже успел энергично потрясти руку старика и отойти в сторону. Сопровождающий Фаворита подошёл к президенту совсем близко, увидел протянутую руку, и они поздоровались.

– Вот вы какой… Э-э-э, мне говорили про вас. Что ж, всё бывает, время такое… Хорошо, что всё закончилось. Да… Шт-э-э-э вы думаете, сможем выстоять? Я плохо верю в победу… Но мне все говорят: больше некому отстоять демократию, – обратился он к собеседнику.

 

А тот смотрел на абсолютно больного старого человека, чьи биологические и энергетические ресурсы полностью израсходованы. Характерные пожёвывания челюстями, багровые подтёки от скул до шеи и за ушами выдавали в нём часто и много пьющего гипертоника. Глаза усталые, почти выцветшие и потухшие, практически ни на что не реагировали. Ему не были интересны новые знакомства, он не ждал от людей ни новых мыслей, ни идей. Он скучал в этой жизни давно и безысходно. Ему наскучило даже обладание безграничной властью.

«Такие плохо кончают, – думал про себя спутник Фаворита, – тихой смертью в мертвецком сне во время очередного запоя или под ножом хирурга во время тяжелейшей операции на сердце. Он не подъёмен на новый президентский срок. Его нельзя возить по городам и весям… И что делать? Что я скажу ему? Главное, что я скажу Фавориту?».

– Шт-э-э-э, плохо дело? – как будто прочитал его мысли больной президент. – Вы скажите честно, не скрывайте…

 

«Больной президент» – так мысленно назвал его спутник Фаворита – сделал шаг к дивану, медленно и осторожно опустился на шёлковую обивку, опёрся руками о сиденье.

– Стоит мне затевать все э-э-э-то?

– Не стоит… – ответил собеседник. Он стоял в двух шагах от сидящего на диване старика, и ему казалось, что они одновременно с президентом чувствуют, как боль из груди уходит к подмышке, как медленно немеет левая рука, и колючие искорки бегут к пальцам. Так было и в ту памятную ночь августа…

Президент поморщился, всем видом давая понять, что разговор окончен, но сказал:

– Э-э-э-та почему?

– Надо попробовать вылечить сердце… Вы можете не… Вы, скорее всего, не выдержите даже первого тура выборов…

 

Наступила пауза. Фаворит дышал шумно и часто, приблизившись к президенту вплотную. А тот опустил глаза, в которых собеседник успел разглядеть не страх, даже не мимолётный испуг – скуку.

«Он знает о своём физическом состоянии, – думал напарник Фаворита, – и ему на мои откровения наплевать. Или он ждал бодрых заверений? Мне, в конце-то концов, всё равно, что он обо мне думает. Вот, что он о себе думает? Это сейчас самое главное… Фаворит меня убьёт… Но и это сейчас не главное...».

Президент стал подниматься с дивана так тяжело и некрасиво, что подбежавший к нему Коля-охранник постарался закрыть его своим телом от чужих глаз. На плечо охранника он опёрся одной рукой, а второй продолжал держаться за диван. Рывка не получилось, он застыл в позе человека, сражённого острым приступом радикулита. И в это время Фаворит, отодвинув своего протеже, стал двумя руками буквально тянуть вверх, отрывать от дивана Больного президента. Он всё-таки сумел подняться, переминаясь с ноги на ногу, выровнял тело относительно пола, сделал три-четыре шага к дальним дверям, ведущим на сцену Кэдээса. Вдруг остановился, затем, передвигаясь мелкими шашками вокруг своей оси, повернулся к собеседнику и сказал:

– Вас как э-э-э-зовут?

– Сергей.

Президент улыбнулся и пошёл боком, потихоньку выруливая на середину проходного зала.

Они никогда больше не встречались...

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение февраля 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

Автор участвует в Программе получения гонораров
и получит половину от всех перечислений с этой страницы.