HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Лев Немчинов

Не осуди

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за август 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за август 2022 года

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: публикуется в авторской редакции, 17.08.2022
Иллюстрация. Автор: Лори Липтон. Название: не указано. Источник: https://cameralabs.org/10895-sumerechnyj-mir-khudozhnitsy-lori-lipton

 

 

 

Любое откровение содержит крупицы лжи, уготовленные прорости в сознании читающего в побеги невольной симпатии к автору.

 

 

Студено, не двадцать ли с гаком обещали с утра? Но Андрей все-таки надумал пешком. Не по-зимнему ясное небо и безветрие располагали к движению. Претило, нацепив маску, катить в такси, пустословить с водителем. Долгий ход и мороз вселяли уверенность. Будто они – необъяснимые аргументы в его пользу, которыми нельзя пренебречь.

Обдумывать предстоящий разговор с директором пансионата не имело смысла: ему все было втолковано по телефону, рассчитывать не на что. Свободных мест нет и в ближайшие две недели не ожидается. Но хотелось лицом к лицу, глаза в глаза: в голосе женщины сквозило понимание, угадывался хороший человек.

Через пять километров заиндевели усы, одеревенели в тонких кожаных перчатках руки. Зашел согреться в аптеку, бесцельно глазея на витрины. Немного спустя, по пути, заскочил в исполинский торговый центр – клетушки магазинов перегорожены стальными, до полу, решетками, посетителей нет, час ранний.

К окраине город мельчал, замызганные многоэтажки сменились шеренгами безвременных пятистенок, обросших современным хламом – металлическими заборами, плиточными гаражами, фольцевыми крышами. Вслед за ними пошли кварталы оград; внутри, позади чахлых сосен и голых берез, виднелись приземистые строения. Минут через двадцать, гугл, ожив, уведомил, что пункт назначения благополучно достигнут. Повернув налево, Андрей оказался в просторном дворе, у высокого, опрятного здания белого кирпича. «Хорошо бы здесь, – подумал он, – уютно, чисто. Месяца на три, а там что-нибудь придумаю».

Мама боролась с ковидом уже три недели. В восемьдесят пять лет, силы были неравными. Почти два года она чудом избегала заражения, хотя болезнь настырно выдергивала людей из ее крошечного, но устоявшегося мирка: хворали соцработники, участковые и лечащие врачи, умирали соседи по подъезду... И маску порой забывала надевать в магазинах, и на улице не осторожничала среди покашливающих прохожих, и прививку, несмотря на все уговоры, не сделала... «Боженька меня любит, в обиду не даст...».

Как-то морозным вечером, вышла по давно установившейся привычке размяться, поколесить среди знакомых дворов, подышать свежим воздухом перед сном. Сухонькая, невысокая, с опорной тросточкой для ходьбы, она могла бродить часами – в тонком демисезонном пуховике, потихоньку, шаг за шагом, километр за километром, не замечая усталости, думая обо всем и ни о чем. Было что одеть и потеплее, Андрей много барахла надарил, но ей всегда хотелось налегке – разогревалась в дороге, ускоряя шаг, забывала о тросточке.

Побродив часа полтора, засобиралась домой: озябла все же, уж слишком морозно, да и умаялась, ноги не держат. Но такие привычные всегда дворики не отпускали, обратившись вдруг в темные расселины между стенами неузнаваемых пятиэтажек. Заплутала… Лишь еще через час, продрогнув насквозь, вернулась домой. Горячая ванна и кружка кипящего молока не помогли: знобило, поднялась температура...

После кончины отца, мама жила одна и бесконечная тревога, непреходящий стыд и раскаяние за ее одиночество, навсегда поселились в сердце Андрея. В его мимолетные наезды – остановиться больше чем на две недели обычно не удавалось – они кое-как ладили, нередко бранясь, примиряясь, заново свыкаясь друг с другом. Перебранки изматывали обоих: Андрей считал дни до отъезда, мама нервничала, беспокоилась, переживала за сына.

Увезти ее к себе, в чужую страну, неустроенный холостяцкий быт, он не решался. Жизнь вместе представлялась ему нескончаемым кошмаром. И думать об этом было тяжело: знал, что не только его собственная грубость, эгоизм, и непредсказуемая раздражительность, но и мамина обидчивость, ее пристальная, временами назойливая опека, ее неуступчивость, подкосили бы их, не оставили бы шансов на покой и тихое, несуетное счастье.

Но в минувшие два-три года, их отношения изменились к лучшему – появилась редкая дотоле сдержанность, нахлынули вдруг доброта и терпимость. Мама ветшала; тягостно было наблюдать за ней – слабеющей, болезной. Но еще ходила за собой, светились умом глаза, взлетала, как девчонка, на кухонную табуретку прикрыть на ночь широко распахнутую форточку, намотавшись за день с готовкой, прогуливалась по вечерам...

Уезжая прошедшим летом, обняв в тесной прихожей ее ссутулившиеся, худенькие плечи, прижавшись заросшей щекой к теплому виску, Андрей подумал, не в последний ли раз. В конце декабря, под католическое рождество, позвонил друг. Он жил неподалеку от мамы, в том же городе, и по просьбе Андрея иногда заглядывал к ней. Андрей доверял ему, как себе, но от его редких и неожиданных звонков срывалось на секунду дыхание, опутывало тревогой.

Вот и тем днем звонок испугал его предчувствием беды. Так и оказалось – поколесив морозным вечером в ближних дворах, мама простудилась, слегла. Где уж эта чума ее нашла, ослабевшую – в магазин ли выбежала на минуту, или с соседом перемолвилась в подъезде – какая разница... Соцработник, заглянув на другой день с кошелкой продуктов, тут же вызвала скорую: вид у мамы был никудышный, лоб в испарине, сбивчивая речь. Диагноз, как приговор: ковид. Сразу в больницу не взяли, а через день, когда стало хуже, пришлось дожидаться их полдня: город болел, вызовов без числа.

Еще подняла трубку сама, ответив на звонок Андрея. Тихим, сдавленным голосом пожаловалась на скорую: жду весь день, а они все не едут, сил нет. Но вот стук в дверь, наконец-то пришли. Андрей поговорил с доктором: детским, слегка картавым говорком та подтвердила диагноз, назвала госпиталь для больных коронавирусом, куда повезут маму.

С тех пор каждую ночь, на своем меридиане – дежурного врача можно застать только утром по тамошнему времени – Андрей просыпался, шлепал заспанный на кухню, набирал с колотящимся сердцем телефон инфекционного отделения и, дозвонившись, ждал, прислушиваясь к далеким и безучастным голосам медсестер, когда подойдет врач. Доктор была подчеркнуто вежлива и немногословна – много, видно, насмотрелась за два адских года пандемии, да и сама наверняка переболела. На чужие горести сострадание если и осталось, то невдумчивое, беглое – иначе не выжить, как на войне.

Вначале маме было плохо, но насос-воздуходувку не подключали. От прогнозов доктор воздерживалась: хорошо, говорила, что не в реанимации она и дышит сама, без кислорода. Потом неожиданно полегчало, уже и прогуливалась с тросточкой больничными коридорами. Андрей взбодрился, повеселел: выкарабкается мать. А тут еще и мобильник оказался у соседки по палате, удалось поговорить. Голос у мамы был надорванный, усталый, слова она проговаривала медленно, с трудом. Но отчетливо и толково, как обычно.

Только окаянный вирус не спешил затихать, и вскоре маме стало хуже. Через несколько дней, после трех экспресс-тестов на ковид и двух таможенных кордонов, Андрей, не переставая удивляться, как ему удалось преодолеть эти западни в такое смутное время, был дома. В крохотной маминой квартирке все выглядело, будто ее увезли только что, минуту назад: неубранная постель, песочные следы ботинок по деревянному крашеному полу, фрагменты наспех собиравшейся одежды...

К маме не пускали: дверь в городскую больницу, ставшую на период эпидемии карантинным госпиталем, была закрыта. На стук откликнулась экипированная в полиэтиленовый скафандр личность неопределенного пола, уведомив Андрея, что посещения запрещены, а передачи, кроме еды, не возбраняются. Передавать ему было нечего, у вашей мамы все есть, сказала по телефону врач, только не кушает она, кормим с ложечки.

Мама уже была на кислороде, своего не хватало, воспаленные легкие не справлялись. Спустя еще неделю ее перевели в реанимацию. «Что вам сказать, надежды мало, но делаем все, что в наших силах», – лечащий врач больше не темнила, голос сочувственно-серьезный, готовящий. Звонили друзья, давние, по отцу еще: молимся о ней, если случится что, поможем. «Казалось бы, – думал Андрей, – живу за тридевять земель, видимся раз в год, не чаще – что связывает меня с ними, кроме отца, которого давно нет, и клочка родной земли? – Но, видимо, в большем и нужды нет, самая крепкая спайка эта и есть».

Промелькнула еще одна неделя – на нервах, в ежедневных звонках и разговорах с доктором, тягостных хлопотах. Но надежда не оставляла, Андрею не верилось в худшее. Даже когда вспоминал маму в свой последний приезд, всего-то три-четыре месяца назад. Как приостанавливалась она во время прогулки на давно знакомых ей улицах, у зданий, где проходила бессчетное число раз... Задерживалась, не узнавая и вглядываясь напряженно в торговые вывески, витрины магазинов, справшивая Андрея, где они, что за интересный переулок такой, дом...

И вдруг, в обходный врачебный час, лечащий доктор обнадежила: ни с того ни с сего вирус отступил, состояние улучшилось, сатурация нормальная, будем выписывать. Точно из-под земли... Вчера хоронить собирались, по вашем же предсказаниям, а сегодня – выписываем. Маму определили в обычную палату; соседка с мобильником выздоровела, к телефону дежурной ей не добраться, сил нет.

Ну слава богу, подумал Андрей, неужто обошлось. Появились новые заботы: мама слабенькая, сам не управлюсь, понадобится нянечка, хотя бы на первое время. Но сиделки, допытавшись у него, что мама после ковида, отнекивались, ссылаясь на занятость. Доктор поторапливала, мол, коек в отделении не хватает, забирайте маму домой.

Понимая, что без квалифицированной помощи выходить маму на первых порах будет тяжело, Андрей всё же решил, что справится день-другой сам, ну а там нужно придумывать что-нибудь поосновательнее: обратный билет на самолет через неделю, работа не ждет… Отказавшись наотрез от благодарности – друзья посоветовали дать тысяч десять, все, мол, берут, врачи не исключение – доктор, тем не менее, согласилась оставить маму в палате до конца недели.

Частные пансионаты для стариков, выскакивающие, как грибы, на первые строки поисковых запросов, на проверку оказывались банальным мошенничеством. Оставался единственный в области казенный дом престарелых, с многообещающим названием «геронтологический центр». Хотя и повеяло «Двенадцатью стульями», но выхода у Андрея не было.

Судя по интернету, условия в центре не оставляли желать лучшего: фотографии бодрых дедушек и бабушек счастливо внимающих залетным артистам, сосредоточенно мудрившим что-то за компьютером, поющих дружно хором, жизнерадостно глазели с экрана, создавая иллюзию довольствия, порядка, хорошего ухода… Андрей позвонил директору.

На удивление, трубку подняли сразу, и приятным женским голосом – наяву, без надоедливых автоответчиков – поинтересовались о причине звонка. Выслушав Андрея с редким вниманием, не перебивая, директор посетовала, что мест нет, даже платных: желающих много, всех не уместить. Намекнула, что круговорот (как это ни странно звучало, но в её устах невинно и кротко), у них довольно быстрый, стало быть можно осведомиться еще раз, через пару дней.

Для себя Андрей заключил: человек, видимо, хороший, так что есть надежда, и через пару дней нужно побеседовать лично, один на один. Так и случилось, что этим студеным утром он, пеняя на себя за бессмысленное упрямство, брел по мощеным плотным слоем замороженного снега тротуарам, обдумывая предстоящий разговор. Увы, опрятное светлое здание, к которому так авторитетно привел его гугл, оказалось городской больницей скорой помощи. Дом престарелых, обнесенный высокой кирпичной стеной, скрывался за следующим изгибом дороги, в прозрачном сосновом бору.

Железные ворота его были закрыты; нарисованная на них белой краской стрелка указывала куда-то вправо, в глубокий снег с еле заметной тропкой. Тропка, как вскоре выяснилось, безнадежно обрывалась у наглухо запертой двери. Вернувшись назад, к воротам, начав уже сомневаться в своем необдуманном решении воочию повидаться с директоршей, Андрей нажал кнопку маленького переговорного устройства. Ему, как ни странно, тут же ответили, будто еще раз, вслед за первым его телефонным звонком, напоминая о серьезном отношении к нему, готовности выслушать и помочь. Чувствовалась чья-то добрая, но властная рука.

Назвавшись и объяснив сбивчиво цель визита, Андрей ждал: там советовались с кем-то, подтверждая, запрашивая. И вот, наконец: «Заходите, вас ждут». Узкая калитка рядом с воротами приоткрылась автоматически, и Андрей ступил внутрь. Перед ним находилось трехэтажное, основательное строение, расположенное в центре ухоженного двора. По очищенной от снега дорожке шагала нестарая ещё женщина в пуховом платке, теплом и стильном пальто и добротных кожаных сапогах.

Андрей, сообразив, что она постоялица тут, не обслуга или медсестра, решил обратиться к ней, разузнать из первых рук, как старикам здесь живется. «Ну неплохо, в общем», – сдержанно ответила женщина, не останавливаясь и не поворачивая в сторону Андрея головы. Не слишком обнадеживающе, подумалось ему, но мельком, некогда было отвлекаться. Парадного не было видно; боковая дверь черного входа открывалась на лестничный пролет, из которого Андрей попал в узкий коридор. В конце коридора, на лавочке, о чем-то оживленно беседовали две бабушки в эсэсэровских байковых халатиках, темно-фиолетовых, в красный цветочек.

Найти кабинет директора не составило труда: стальная табличка с ее именем рельефно выделялась на фоне коричневатой двери. Постучавшись, Андрей вошёл. В просторной комнате, за столом у окна сидела миловидная женщина, лет сорока с небольшим, с правильными чертами лица и недлинными, светлыми волосами. При его появлении, она, приветливо улыбнувшись, надела голубую защитную маску, и указала рукой на ряд стульев у противоположной стены. «Не взыщите, у нас карантин, с этим строго», – извинилась зачем-то, хотя убеждать Андрея не имело смысла: медицинскую маску он не снимал со времени приезда, рисковать ему было нельзя.

Беспокоясь, что его оборвут тут же, не дав высказаться – дескать, все же объяснили вам по телефону, что же еще не ясно – Андрей торопливо, но внятно изложил ситуацию: положение безвыходное, на три-четыре месяца маме необходим профессиональный уход, родных-близких в городе нет, сиделки отказываются, а ему уезжать через неделю, за океан. Сочувственно кивая головой, директорша поинтересовалась: куда? Выслушав ответ, полюбопытствовала благосклонно о жизни в далекой и недоброй стране.

– Вы знаете, у нас много стариков с детьми по всему миру, вы не первый. Присмотр за ними хороший, жалоб нет. Вашей маме понравилось бы у нас. Ну а если нет – окрепнет и домой переберется. Только вот сейчас, к сожалению, из-за вируса этого, все забито, даже карантинное отделение. Не знаю, как и помочь вам, – улыбнулась виновато.

«Стало быть, хочет помочь, не отказывает сразу. Мир не без добрых людей», – вспомнилось, что именно так ответила ему мамина соседка по палате, когда он поблагодарил ее за телефон. «Мир не без добрых людей». Затерто, но вернее не скажешь.

– Может, пока запишите имя-фамилию, поставите маму в очередь, официально, так сказать... – встать и уйти ему было просто нельзя.

И вдруг:

– Вы знаете, давайте попробуем. Сегодня к нам привозят бабушку, дочь у нее в Италии живет, срочно нужно оформить, как и вам. А вот за ней постараемся разместить вашу маму. Думаю, дня три-четыре займет, не больше. Успеваете?

Дорогая моя, какая же ты все-таки умница! Хотел сказать вслух, но удержался Андрей. Не зря пришел! Как важна бывает в общении элементарная людская симпатия, необъяснимая и беспричинная! Что в нашей внешности, мимике, выражении глаз, звуках голоса, жестах, проникает случайно в чужие души, затрагивая тихонечко струны отзывчивости и доверия?

Директор встала проводить Андрея. С удивлением он обнаружил, что она выше него. Но высокий рост ее не давил, напротив – вызывал интерес и участие. Наверное, потому, что она заметно стеснялась.

Появилась определенность. На большее он и не рассчитывал. За двадцать скорых минут яндекс-таксист Атабек доставил его домой. Дел было много, но больше по приятным и не хлопотным мелочам: прибраться в квартире, купить новое постельное белье, что-нибудь удобное и добротное для мамы из одежды, вкусной и легкой еды на смену больничной кормежке… Со всем этим он управился на следующий день. По словам дежурного врача, мама ходить еще не могла, ослабла, а значит, нужен спецтранспорт для перевозки. В больнице же дали и телефон. Вечером все было готово к приезду мамы.

Потом дни внезапно скучились, втиснулись друг за другом в один кошмарный передел. В пятницу маме стало хуже: поднялась температура, понизился уровень кислорода в крови, проваливалось сознание. Снова реанимация. «О выписке не может быть и речи, – сказала лечащий врач, – остается до понедельника, там посмотрим».

В выходные состояние мамы не улучшилось. «Тяжелое, – не вдаваясь в подробности сообщил очередной, сменный доктор. – Принесите полотенца одноразовые, аэрозоль для пролежней, у нас нехватка. Продукты нельзя». Тревожные и предостерегающие, но еще – заботы, отводящие тягостные мысли.

У заднего входа в больницу, на облупленном цементном приступке, укрытом пластом неочищенного льда с небрежно рассыпанным по нему песком, уже стояло вразброд несколько человек с увесистыми, как у него, пакетами. Приглашали по одному. Внутри, облаченная с ног до головы в защитный комбинезон медсестра записывала спешно имя, фамилию и номер палаты. Все. Больше он ничем помочь не мог.

В понедельник, дежурный врач по реанимационной палате не обнадежил:

– Средней тяжести, обрадовать пока нечем вас. Делаем все, что от нас зависит.

– Передайте ей, сын приехал, пусть выздоравливает. Как будто это нелепое и категоричное «пусть» имеет некую силу против болезни.

– Вряд ли она поймет, к сожалению, но попробуем.

На другой день звонок из дома престарелых: «Андрей Иванович, хорошие новости, освободилось место для вашей мамы, ждем». Молодец, не подвела, – высветилась и тут же канула в сторону мысль. Дом престарелых, такой, казалось бы, судьбоносный всего-то пару дней тому назад, отступил на второй план, рассеялся в заслонившей все тревоге за жизнь самого близкого ему человека.

 

Жены – те были и остаются стечением обстоятельств, неотторжимой частью биографии. Дети, плоть от плоти, его кровиночка – у них своя взрослая жизнь, где он присутствует туманно и невнятно – как и мама была до сих пор в его собственной, далекой от нее реальности. И только сейчас, когда возникшая неизвестно откуда напасть застигла ее, стиснула удушающей пеленой, Андрей понял, словно глаза открылись первый раз, как у незрячего щенка, что мать – единственный человек, который любит его, всей душой. Если она уйдет, он будет сиротой, безматком. Останется только память, а родственная ниточка в прошлое оборвется.

Прошел еще день. Андрей места себе не находил, продолжая названивать в больницу. Когда, десять лет назад, остановилось измученное сердце отца – нестарого еще, только 75 исполнилось, жить бы еще да жить – Андрей сломался, упрекая себя в его кончине. Да и было за что. Повторения того гнетущего, надолго овладевшего им состояния, он допустить не мог, надеясь, что сейчас готов ко всему, что рано или поздно это произойдет и выматывать душу нельзя – нужен запас жизненных сил, на будущее.

Ранним утром, в Крещение, позвонил друг. Из больницы почему-то обратились к нему: видимо, доктор так и не разобралась, кто из них сын, а кто сочувствующий знакомый. Мамы не стало. Андрей, прислушиваясь внутренне к своей реакции, боясь не сдержаться, извинился за беспокойство – ведь друг принял тяжелую весть первым, вместо него. Полгода не прошло, как и его отец, веселый, неунывающий человек, сгинул в одночасье, подкошенный той же болезнью. Потом накатило многословие, как рефлекс, минутное прибежище. Друг слушал терпеливо, соболезнуя, предлагая помощь.

Скорбные хлопоты заслоняли черные мысли, от которых было все равно не уйти: оставил мать одну, без сыновней опоры и повседневного участия в ее старческих буднях, когда любая мелочь оборачивалась неразрешимой помехой и рассчитывать приходилось только на посторонних людей…

Замаливая совесть, тут же вертелось оправдание: безъязычная на чужбине, без друзей и просто знакомых, гражданства и полноценного медицинского ухода, сколько бы она, как рыба в воде у себя на Родине, протянула бы там, в меркантильной и непонятной ей стране?

Какими были ее прощальный рассвет, последний час, секундочка жизни, мучилась ли она, или темнота накрыла ее вмиг, опережая боль и страдания? Находился ли кто-то рядом, утешая, держа ее обессилившую руку? Вспомнила ли о нем? С обидой? Или нежностью и теплотой?

Но у мамы теперь не спросить; невысказанные, её ответы ушли вместе с ней. Она в двух шагах от отца, в родной земле, что их свела много лет назад и теперь укрыла собою.

Была ли мать когда-нибудь счастлива, в любую пору ее долгой и нелегкой жизни? Полноценной, женской радостью? Может быть, когда... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

2022

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в августе 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за август 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
264 читателя получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 19.03.2024, 09:07 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов

06.03.2024
Журнал Ваш вызывает искреннее уважение. Оригинальный, стильный, со вкусом оформленный, имеюший своё лицо. От души желаю Вам удачи, процветания, новых успехов!
Владимир Спектор

22.02.2024
С удовольствием просмотрел январский журнал. Очень понравились графические работы.
Александр Краснопольский



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Потрясающий медицинский сериал Доктор Хаус смотреть онлайн в хорошем качестве. . Клиновые строительные леса в спб купить и в аренду - аренда клиновых лесов. . Комфортные и эргономичные тренажеры silovoj-trenazher-kupit любые цвета и веса нагрузки. . Статьи по интернет маркетингу. Топ 500 блогов по интернет маркетингу.
Поддержите «Новую Литературу»!