Art de Vivre

 

 

 

Я хочу на Атлантику! Длинные песчаные дюны Довиля, темный мрамор волн, тяжелое молчание горизонта. В Рождественские каникулы на побережье тихо, но не безлюдно и не одиноко. Океан, он живой, он будет вздыхать с тобой вместе, Мелисса. И вскоре ты почувствуешь себя лучше. Мы будем ходить взад-вперед по пляжу, пока боль внутри не утихнет.

Боль, которая все вокруг приводит в движение, а стены дома превращает в клетку, где ты мечешься, как загнанный зверь. Ты ни на минуту не можешь присесть, потому что лишь на ходу боль затихает. Ты бродишь по дому кругами всю ночь до рассвета, но нигде не находится места. Прихожая – кухня – гостиная – спальня – детская. Ребенок спит, ты бродишь. Отпечатки чужих пальцев на зеркалах – чужой запах на простыне – звон тишины в ожидании шагов, которые не прозвучат в назначенное время, лишь под утро и с примесью тех, других. А потом ты прикидываешься слепой, надеваешь маску радости и благополучия, играешь роль роли, изображаешь изображение. И не знаешь, где заканчивается правда и начинается ложь. В твоем доме землетрясение, и я слышу, как молчаливо рушатся стены. Тебе негде остаться и некуда больше идти.

Мелисса, твой демон устал, и ты – тоже! Вспомни, когда ты отдыхала в последний раз? Чтобы не нужно было считать закаты, потому что их не три и не пять, и они все – твои? Чтобы сидеть за столиком в кафе и от безделья и скуки обсуждать прохожих?

Как же мне надоел ваш театр! Нескончаемая игра слов, ситуаций… Даже летом вы не отдыхаете, а ездите на гастроли. Я устал! Я хочу настоящей жизни. Той, где не будет кулис!

Он тоже приедет на побережье один со своим ребенком, мальчиком возраста Софи. Ваши дети подружатся, а вы будете смотреть, как солнце садится за океан, пока они играют в полосе прибоя. Ночью можно выключить свет, и тебе даже не придется закрывать глаза. А днем ты попросишь его помолчать. Или вы станете обсуждать изысканность блюд из свежих морепродуктов, выложенных на подносе со льдом в мозаику, напоминающую по форме цветочный узор. Он поможет тебе излечиться. Как фонари вокруг вашего маленького отеля вбирают солнечный свет днем, чтобы ночью излить его в темноту сада. А дальше я придумаю для нас с тобой новую жизнь.

Я смогу доказать тебе, что любое чувство – совершенно. Идеальная любовь исцеляет, идеальная зависть помогает расти над собой, идеальная ненависть учит искреннему прощению. Не совершенны люди, которые не способны управлять совершенными чувствами. Вы – всего лишь дети, впервые в жизни очутившиеся за штурвалом космического корабля, летящего прямо на солнце. Или за рулем гоночной машины, мчащейся с выключенными фарами по ночной трассе со скоростью триста километров в час. И вы даже не знаете, где «газ», а где «тормоз». Маленькие жестокие дети, которые калечат и убивают других и себя, а потом пачками глотают обезболивающее до полной остановки сердца.

Ты предала отца ради Джейсона, а потом Джейсон предал тебя. Вас всегда предают те, кому вы верите больше всего. Вас легко соблазнить славой, вы так падки на удовольствия. Это потому что у вас есть тела, физические оболочки, которые нужно кормить, обеспечивать всем необходимым, на которые можно смотреть, не отрываясь. Вы чувствуете жажду, тепло и боль. Вам одиноко, если кто-то постоянно не держит вас за руку. Вы объясняете свои чувства через физическое состояние. Вы так увлечены своим телом, что лишились души. Меня же не видит никто, и потому у меня есть ответы на ваши вопросы. Если бы я мог говорить вслух, выйти из тени кулис!

Но я – нем, и ты меня даже не слышишь. Иногда мне кажется, что любовь – это внутренний диалог, который не смолкает ни на секунду. Даже если мое «я всегда буду рядом» звучит для тебя, как приговор.

 

Нет, ты не слышишь меня. Ты решила учиться жестокости. И я снова вынужден стоять за кулисами. Быть буфером между вами и «бронзовым быком» ваших страстей, где внутри вы плавитесь заживо. Буфером, который не даст выплеснуть песню смерти в зрительный зал. Богу в лицо. Ведь вы уже сами не знаете, что за трагедию вам предстоит сыграть.

Чей там крик в гримерной? Клер надела сандалии...

Генеральная репетиция – прогон в древнегреческих костюмах. Аккуратно вшитое в подошву лезвие. Старый балетный трюк, но и для драмы сойдет, главное знать, как зашить. Браво, Мелисса! Не ожидал от тебя такой остроты! Теперь она с месяц не сможет разгуливать босиком ни по сцене, ни по твоей спальне. А премьера сорвется.

Сколько крови! Клер падает на колени. В гримерную входит Джейсон. Как нежно он берет ее на руки! И его рубашка – тоже в крови.

Не плачь, Мелисса, тебе не придется больше отстирывать ни ее запах, ни ее кровь. За твоими окнами багровый закат. Жуткий призрачный Париж. Такого заката ты не видела еще никогда: солнце в тумане, красное в белом.

– Мама, смотри! Закат, как вишня в молоке!

Ты открываешь окно. Софи счастлива: теперь она может смотреть на закат не сквозь запотевшее стекло, а сквозь прозрачный ледяной воздух, предательски проникающий в комнату.

Ты знаешь, что Софи опять заболеет. На этот раз тяжело. Клер придется разжать свои объятия. И Джейсон вернется домой. Связь отца с ребенком сильнее страсти на стороне, и ваши руки встретятся вновь над кроваткой дочери. Ты усвоила урок и хорошо подготовилась, продумала все до мелочей. Теперь театр жестокости и твой театр тоже. И у вас впереди еще будет много премьер. Только сможешь ли ты играть после всего? Я думаю, сможешь…

Но уже без меня. Я ухожу. Тихо и незаметно. И ты даже не услышишь моих шагов. Я устал, у меня больше нет сил. Я хочу жить. Потому что жить – это значит быть сильным и прощать слабость с позиции силы, а не за счет невинных сердец. Потому что жить – это значит быть выше жестокости. Не отвечать ударом на удар.

Потому что жить – это тоже искусство.

Опустите занавес!

 

 

 

июль-август 2009