HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

36. Июнь. 2.
37. Июнь. 3.
38. Июнь. 4.

Июнь. 3.


 

 

 

Очень своеобразной прелюдией возвращения Эн к мольберту стал тягостный сон, в котором психика художника по-своему взглянула на круг проблем, в котором оказывается любой творческий человек вначале того или иного проекта, жизненного этапа, цикла.

Кто не испытал высокого наслаждения от рождения на свет, при помощи своих рук, нового, красивого, волнующего, поднимающего душу, тот не знает и обычного страха, механической робости перед белой наготой слова «ничего», предшествующей родам. Спокойны до гордости за себя у чистого холста, чаще всего, ремесленники, мастера, виртуозы приёма. Творчество самолюбивым не бывает. Оно себя ест, постоянно в себе сомневается, потому что не идёт уже проторенным путём, рыщет целины, боготворя и проклиная её, ибо только на ней можно найти в себе дотоле неведомые миры. Однако кто знает, какими они окажутся – тёмными или светлыми… Опыт поможет заработать денег, но он не подскажет – как не бояться себя, первого шага и снега? Опыт делает нужное, поэтому сыт, творец создаёт интересное, но он не знает, будет ли это интересно другим? Поэтому, голоден. Опыт предпочитает гладкие бриллианты, новатор со страхом берётся за корявый алмаз.

И вот перед Эн уже целое царство, сплошь состоящее из готовых к работе холстов. Они составляют тут горы и долы, из них построены дома и общественный транспорт. Холсты в том царстве колышутся даже на воде, догоняют друг друга по перекатам речек, они составляют здесь кристаллическую решётку мира… И жители царства тоже похожи на холсты, хотя и люди. Ибо человек приходит в жизнь чистым, готовым быть гениальной картиной, а становится, в итоге, тем, чем становится… И это в лучшем случае!.. Но, чаще, он обращается измазанным грязью потрескавшимся фрагментом отпетых до срока высоких иллюзий.

Внезапно Эн замечает, что и он похож на холст – белый, хорошо натянутый, нетронутый. Даже руки у Эн белые, наверное, белое у него и лицо, но он его не видит, потому что зеркало этого мира, самобытное и художественно, заметим, правдивое, – ему ещё только предстоит собой отобразить – воплотиться в материале… Но не путайте художественную правду с правдой жизни, ибо таковой и нет вовсе, если не считать ею ту низкую клевету, что мы знаем о человеке.

Эн в царстве холстов один из многих, но никого вокруг себя он не видит, так как зациклен сейчас на личной задаче, на песчинке своего «я», что порой больше Вселенной. Он достаёт откуда-то из загашников души волшебные краски, юркие кисти, белые до синевы руки предательски подрагивают. Бессмертное сердце искусства сейчас бьётся в его груди с немыслимой для живых существ быстротой, газированная кровь в жилах кипит, а голова, увитая терновым венком несломленного пораженца, дымит. Эн по одному давит разноцветные тюбики краски на палитру, мир вокруг преображается уже только от этой яркой полянки в его руках. Мир верит в своё преображение, мир обречён на гармонию, на красоту, что его по легенде спасёт… Это-то подневольное спасение и пугает, и Эн боитсягармонии, красоты: вдруг он их не сможет достать, испортит краски, холсты… Но тут же его покрывает самонадеянность, зазнайство, гордость за себя, уже чего-то достигшего.

Однако законы творчества таковы, что наказание здесь приходит часто ещё до преступления, величайшее из которых – гордыня.

Посему – на щелчок по носу! После первых лёгких мазков, кисть Эн отчего-то прилипает к холсту, попытки освободить её приводят к хаосу: где не нужно, краска жирными соплями стекает по грунту сама собой, превращаясь в грязь, а там, где нужно, она парализует работу, тормозит движение щетины. Эн с трудом отрывает кисть, ему в лицо летят уже ошмётки самонадеянности, а громадный опыт по созданию культурных ценностей порожним грузом лежит в прихожей глории. Впрочем, у Эн есть характер, и он снова лезет в пекло, подставляется суду не столь благодарных зрителей, но зеркало его мира выходит кривым, снятым со стены в комнате смеха. Он старается, а всё вокруг мешает ему, даже удары собственного сердца. Вот, казалось бы!.. Пиши то, что видишь, ищи в привычном неведомое, скрытое от других, и дари им!

Вроде всё ясно, и Эн зрит искрящийся мир своей буйной фантазии, но зеркало его по-прежнему отражает грязь, а попытки идти против взгляда пресекают заклятые краски, висящие в воздухе цветными нитями. Дело же кончается тем, что окончательно устав бороться с собой, с материалом, с обстоятельствами, Эн прислоняется к холсту щекой и намертво прилипает к очередному так и не созданному шедевру. Но это уже слишком! Эн бьётся, пытаясь освободиться, рвёт жилы, становится пугающе кровавым и… спасительно просыпается.

Утром Эн встал хмурым и ко всему равнодушным, но внезапно очистившееся небо, проворные лучи солнца, шныряющие по хутору и его окрестностям, постепенно поправили настроение, указав, чем следует заняться сегодня. После завтрака художники отправились на этюды, Эл решила прокатиться по участку. Эн заранее присмотрел в горах ряд лаконичных живописных композиций, и Эф выбору старшего товарища, почти учителя, без возражений доверился.

Они прошли от кордона пару километров лесом, а затем поднялись на занятный кругозор, где в наличии имелось синее до боли озерко, воздушная долина, убегающая на север, белые пятна снега неподалёку у скал, свежая трава на полянах, кучки рододендрона и штыки могучих пихт по обрезу лугов. То есть – нашли полный набор для получения эстетического блаженства и посильного перенесения его на холст. Хотя, как перенесёшь ты на равнодушную к красоте плоскость материала прозрачный горный воздух, звонкие трели кузнечиков, порывы лёгкого ветерка, щекочущие уши… Если быть сугубо откровенным, то за свою долгую жизнь в искусстве, Эн десяток раз всего видел где-нибудь на выставке, в музеях или мастерских коллег пейзаж, в который хотелось бы войти, буквальным образом, как в новый, небывалый мир.

Тысячи картин, тысячи лет, тысячи художников, судеб, прозрений… И всё мимо! Прекрасных полотен – масса, но они не стали дверьми в гармонию. «Так неужели, – думал Эн через лёгкую одышку от подъёма, – я смогу сделать то, что не вышло у других? Не смогу, так попытаюсь, – ответил он сам себе, – и не сегодня, а как-нибудь. Пока же достаточно хотя бы начать, стряхнуть с руки философскую задумчивость, оставив ей в качестве цели лишь желание послушно двигаться…»

Достигнув нужного места, художники обменялись традиционными восторгами и разошлись, чтобы найти подходящую для себя точку. У Эн на это ушло минут пять, Эф же управился быстрее… Что и понятно: неискушённость во всём видит чудеса, не ведая до поры о разнице между правдой художественной и правдой жизни, в слепом копировании которой ей мерещится результат. Эн эту разницу хорошо знал, к тому же после долгого простоя ему нужно было сразу удивить всех, включая себя. Он остановил свой выбор на долинке, на фрагменте клубящегося облаками неба и острой безымянной вершинке неподалёку. Подросток решил изобразить озерко, сановитые пихты, луга.

С этюдниками они встали шагах в тридцати друг от друга, так что со стороны их невольное противостояние походило на дуэль.

Эф бегло набросал карандашный рисунок на куске грунтованного картона и начал совершать какие-то непонятные для Эн манипуляции: он скованно двигал по рисунку кистью, а потом не в пример шустро водил рядом с картоном чем-то вроде фонарика. Пожав плечами, Эн надавил горки масляных красок на запылённую седую палитру этюдника и буквально с закрытыми глазами, сразу, без предварительного рисунка, стал изображать выбранную композицию. Выходило, вроде, неплохо… Кисть, словно ничего не зная о ночном кошмаре, двигалась по картону легко и бездумно, по плану. Первые десять минут, Эн казалось, правда, что кто-то другой стоит и оживает здесь, у этюдника, как художник, но потом разница между тем неуловимым, давно похороненным человеком и им исчезла. Постепенно выветрилась, как бы… Спустя некоторое время ему потребовался перерыв, чтобы дать немного подсохнуть краскам. Эн спустился к Эф – посмотреть, как тот справляется с душевной работой. Подросток довольно точно изображал пейзаж, но выходил он у него плоским, серым, безжизненным, словно его тексты.

Это понятно: школярство лишь имитирует творчество, понимая его как отход от канонов, которые самому недоступны. И Эн вспомнил себя таким же, однако чуть более шустрым и легкомысленным… Удивило его другое: техника Эф. Он неуверенно ударял по картону кистью, тут же светил на краски фонариком и набрасывал новые цвета. Но странным образом краски у него на картоне не смешивались. Эн через плечо Эф заглянул в его этюдник. Надписи на тюбиках скромно сообщали «Eternal», что по-английски означало «вечный». «Ах, вот вы куда намылились, – подумал Эн, – в вечность… Это что-то новое. Нам так много не надо, дожить бы свой срок без болячек, не напакостить после себя, оставив потомкам в наследство улыбку на устах, да горсточку пепла, которая удобрит тех, кто останется жить вместо нас…»

Тем не менее, он поинтересовался у Эф: «Что это за краски такие, с виду неплохие, но явно не привычные масляные?» Тот охотно объяснил, что это новинка, основанная на известных свойствах ультрафиолетовых лучей. Краски наносятся на холст в чистом виде и почти не сохнут без подобного рода излучателя. Эф показал Эн прибор: «Нажимаешь кнопку, несколько раз проводишь рядом с краской, и она затвердевает так, что можно сразу наносить следующий слой».

«Недурно, – отреагировал Эн, – но что же ты будешь делать, когда батарейки сядут?» – «При современном уровне развития электроники, это практически невозможно, – ответил Эф, – сорок часов без подзарядки. У меня сил не хватит их каким-то образом опустошить! Не настолько я люблю живопись…» – «А я с подозрением отношусь к разного рода новациям, они зачастую кропотливую работу уничтожают, делают её бессмысленной. Душа лениться начинает, а зачем художнику ленивая душа? Он жив, пока горит». – «Возможно, – согласился Эф, – но в случае с этими красками бояться нечего: вы лишь получаете больше творческих возможностей. Краски вообще не выгорают, поскольку на холсте, после закрепления, остаётся некое подобие керамики. К тому же, вот здесь регулятор, он позволяет плавно менять плотность краски при фиксации, то есть, управлять прозрачностью для нанесения нужного числа слоёв. Это по сути то, о чём художники, начиная с Леонардо, мечтали…» – «Ну, да… – почесал затылок Эн, – и всё-таки, в этом случае, работается слишком легко, не чувствуешь сопротивления материала…» – «А вам всё мук творчества хочется?.. Не разумнее ли, просто ставить перед собой насущные задачи, не думая о технике, и тут же их решать?»

Взгляд Эн пробежал по серебряным далям, по недвижному озеру, пронзённому пихтами, и он почти выдавил из себя: «Не знаю, не знаю… Однако, та краска или иная, но почему у тебя всё выходит вырезанным, приклеенным к плоскости, блёклым? Ты, что, цвет не чувствуешь?»

Ответ Эф удивил Эн, озадачив в который раз: «А вот примерно это и требуют при поступлении. Я тут посмотрел архивы училища, работы студентов, оценки преподавателей и понял, что другого там просто не нужно. У них на первом месте стоит рисунок, точность воспроизведения, и поэзия, стало быть, на-ка-зу-е-ма… К примеру, одного почти гения отчислили за тягу к импровизации, ну и… революционную дерзость. Скажите, зачем неприметным, спокойным ювелирам яркое? В училище готовят исполнителей, пестуют надёжность, предсказуемость, дисциплину. Я спорить с системой не собираюсь – лицом не вышел, а проявлять характер буду в другом, вы знаете. Там, возможно, появится и цвет и объём… Слово-то в них не меньше живописи нуждается. Но вы меня убедили – в этом этюде я чуточку перегнул с угодливостью, он почти безнадёжно испорчен. Поэтому – не хотите ли вы сами попробовать новые возможности, то есть, эти краски в деле? Прошу!»

«А работы и времени не жалко?» – спросил Эн, уже чувствуя непреодолимое желание отведать чего-либо свеженького. «Что вы! Если выйдет нечто стоящее, то бабушке подарим, как плод наших совместных усилий. Ей это понравится. «Хорошо, – задумчиво произнёс Эн, – хорошо. Значит, говоришь, можно сразу закреплять свежую краску. Хорошо…» И он принялся, пользуясь старыми, проверенными приёмами, осваивать новую технику. Первым делом, поправил пихты: хаотичные вроде бы мазки добавили им объёма, что сильно удивило Эф.

«Постойте, но вы и не пытаетесь изобразить точно!» – воскликнул он. Эн, с улыбкой парировал: «Приёмы, дружок, приёмы. Я о них тебе уже говорил. Правда художественная отличается от правды жизни, и уловить эту разницу – твоя насущная задача, как будущего, всё-таки, художника, я надеюсь. Слова или кисти – неважно… Искусству писать тексты ты учишься?» – «Ну, да…» – «Научись-ка ещё на всякий случай владеть ремеслом другого рода. Для подстраховки и чтобы потом было на что переключаться во время будущих творческих кризисов. Они ведь будут?» – «Наверное…» – Эф зорко следил за ловкими руками Эн, в пять минут практически освоившего новую технику. А Эн уже несло, ему нравилось заниматься пустяковым, в сущности, делом, из которого, как алый цветок из чёрной земли, лезло сногсшибательное чудо.

Тут, однако, он заметил, что Эф несколько мешает ему придаваться интимным занятиям, да и подростку эта мысль пришла на ум, но за что взяться сейчас, он не знал. Приёмы в один присест не освоишь, этюд безнадёжно испорчен в лучшую сторону, от него теперь почти ничего не осталось. В озеро на картоне захотелось нырнуть, чтобы спрятаться от жгучего стыда, и Эф как-то слишком уж заметно передёрнул плечами в секундном ознобе… «А масляными красками ты владеешь?» – вдруг спросил Эн. «Вполне». – «Так вот тебе задание: иди к моему этюднику и закончи работу как тебе нравится. Если, что-то не выйдет, не огорчайся. Перепиши этюд под себя, не пропадать же дню из-за моей прихоти. Скоро тебе ехать обратно – каждый день дорог. Иди, смелее!»

Эф, пожав плечами, перешёл к работе Эн. Она казалась ему чужой и законченной. Поэтому, он немного сменил её тональность, по законам жанра убрал лишний объём, цвет, добавил своего неумения и за час детской возни с капризными масляными красками уделал ими куртку, лоб, приведя в итоге этюд к серым принимаемым в училище канонам.

А Эн, тем временем, пользуясь потворством красок, углубился в детали – сейчас каждый квадратный миллиметр поверхности, размером тридцать на сорок сантиметров, нёс на себе следы труда, прикосновения, одушевления. Эн мешал цвета прямо на картоне и накладывал их один на другой, он осветлял нужные места и чернил тени, где требовалось, он будто вовсе не имел рук – только думал, тормошил творческое сознание, а делалось всё само собой. «Здорово! – хвалил сам себя Эн. – Почему я раньше ничего не знал об этой технике? Да, знал конечно, но к чему слепому крылья? Что увидит он из немыслимой выси, в которую залетит, как вернёт «неувиденное» бескрылым… И друг мой, Эс, сторонился этих новаций, а ведь они чертовски хороши, Эф прав! Надо бы с другом на эту тему как-нибудь побеседовать… Теперь можно, действительно, не чувствуя назойливого сопротивления материала, сосредоточиться на стуке сердца, на тончайших колебаниях души, для отправки её правдивых фантазий зрителю. А трудности, муки творчества, выходит, придумали для себя врождённые слабаки, чтобы ими, как рогожей, укрыть свою бледную наготу. Однако снятие с повестки дня вопросов «чем и как», оставляет открытым вопрос «что»… Что изобразишь ты, человек, глядя на себя в зеркало, сделанное собственными руками?»

С этими мыслями, согретыми лёгким ветерком, и под пристальным взглядом орла, скользящего по ослепительным в своей чистоте небесам, Эн всё дальше уходил от размеренной жизни в раю…

Теперь дорога его лежала между беспокойств, творческих ознобов, пророческих снов, то есть, мании, с её постоянной нехваткой на всё времени, с попытками украсть это самое время у просто жизни, у бани, наливки, блинов, у каминных посиделок, у музыки и прочего, что есть жизнь всякого. Но не творца, который по-прежнему всем должен. Хотя об этом, признаемся, не все из «всех» толком-то знают. Догадываются, разве что. Так или иначе, но дух противоречия гнал Эн за кистью, и он скользил вместе с нею по краскам, не в пример сну, что-то от них вбирал в себя, выныривал вдруг в совершенно непонятном месте, там разбрасывал из карманов, как семя на своё вздыбленное воображение, похищенные у природы шедевры, а потом, после небольшой передышки, мутил из краденого острый коктейль, напивался им до бесчувствия, но снова был захвачен уж другой ярой волной, и накрыт ею, и утоплен, и вновь воскрешен. Убит наповал красотой вокруг бессчётное множество раз и столько же раз приговорён жить, занимать свои талантливые руки воспроизводством чудес и прекрасной души человека, чтобы добить окончательно дурную правду бытия за нашим окном своим вариантом правды художественной, ибо правда эта, как бог для тех же верующих, совершенно неощутима, невесома, но тем и сильна! Поскольку несётся она вверх, словно горячий кислород, вольно и легко…

Словом, Эн сам не заметил, как написал вместо обычного этюда законченную картину, и в ней уже тонкой ниткой намечался весь его дальнейший творческий путь здесь в раю. Не природу он будет здесь писать, а свой вариант мечты о Сияющем мире, в котором человеку, как рачительному хозяину, до всего будет дело, и поэтому он поклянётся заботиться о добровольном равноправии всего, в рамках древних законов природы, но с современной поправкой на гуманизм.

Однако это мерещилось Эн в далёкой перспективе, до которой он сейчас ещё не дорос. А пока у него, при потворстве волшебных красок, возник замысел бросить вызов всем силам природы. Они лепят его, то в лёд швыряя, то в пламень, а он предложит им позировать, отобразит их прекрасные, то есть, истинные, или ужасные, то есть, случайные, черты… И Эн стал уже грезить развитием, но тут его привёл в чувство сопящий за спиной Эф, он с восторгом смотрел на картину: «Как это у вас получилось?.. У меня даже мурашки пошли, это ведь другой мир! А окружающий нас, который вы часто называете раем, для вашей картины слишком банален. Вы ничего не приукрасили, но мне почему-то хочется жить именно в вашем мире, хотя и этот вроде совсем недурён…»

И тут Эн как будто впервые увидел свою картину. Озеро, пихты, луга, небо жили на ней своей особенной жизнью: что-то между ними происходило, велись споры о погоде, летали воздушные поцелуи, все участники словно прихорашивались, улыбались, грустили.

«Согласен, – едва выдавил он из себя, – переборщил, увлёкся. Я ведь, дружок, уже давно не давал воли чувствам… Картины писал для денег или от скуки, а последние полгода вообще не брал в руки кисть. Вот и занесло неведомо куда… Извини, я никого, и этот мир в частности, не хотел оскорбить. Впрочем, затем и работает творец, чтобы открывать невидимое. Мир, поверь, хронически прекрасен, но человек пока ещё не обладает необходимым для понимания этой истины зрением. Поэтому находится тот, кто открывает ему глаза… Что мы бабушке скажем?» – «Обрадуем её, ведь рядом с нами, оказывается, есть другая жизнь, о которой мы ничего не знаем…» – «Вот таким-то наглым открытием и обрадуем! Испугать можем. А ты что там написал, покажи!»

Эн двинулся к «своему» этюднику. Эф, плетясь за ним, тяжело и нарочито вздыхал. «М-м-м, неплохо, кажется…» – прокомментировал Эн «свою» композицию, от которой остались лишь бледные воспоминания. «Я старался, – выдавил из себя Эф, – для училища довольно».

Опытный зубр видел сегодняшнюю немощь подростка, его лисью хитрость, производную от желания выжить, но видел вдобавок, как и в природе вокруг, его невидимый покуда, скрытый потенциал. Поэтому он вслух ободрял Эф, а про себя параллельно думал, что его надёжное, проверенное веками «масло» – так называют масляные краски художники – вообще-то, уже никуда не годится, и что с этой ранящей мыслью придётся жить… Новые задачи, которые теперь он перед собой ставил, потребуют и новых средств «отображения», если под этим термином понимать прямую трансляцию творцом радости от захватывающего дух «счастья жить» всякому с ним солидарному. Сегодня наш герой снова увидел реакцию зрителя на своё умение открыть ему душу, и снова жаждал успеха, как средства чинить свой возвышенный произвол…

По этому поводу вечером на хуторе был устроен пир со свежими вешенками. Эл на все лады хвалила внука, который почему-то стыдливо краснел, и умилённо ругала Эн за то, что он так долго прятал от всех талант, являющийся, напомним, народным достоянием.

 

 

 


Оглавление

36. Июнь. 2.
37. Июнь. 3.
38. Июнь. 4.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!