HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

40. Июль. 1.
41. Июль. 2.
42. Июль. 3.

Июль. 2.


 

 

 

В основе искусства лежит образ как способ бытия художественного произведения и зачинщик его появления на свет. Композитор слышит волшебную флейту, художник изображает мессию, плачущего в пустыне, скульптор лепит родину-мать, поэт греется у «костра рябины красной». Эн почти разобрался со своими революционными портретами, но ему не хватало ярких зрительных образов для начала работы. Он видел детали, драматические сочетания цветов, критически напряжённые композиции, а ключа к раскрытию сути стихий найти пока не мог. Однако он не унывал, зная по старой памяти, что решение скоро отыщется само.

И вот как-то вечером на веранде – сюда, надо заметить, по теплу переместились ритуальные посиделки – он почти без желания, а лишь в качестве ласкающего руки предмета, взял полистать томик Есенина. Эб с помощью коммуникатора увлечённо путешествовал по миру, ворошил новости науки, эмоционально реагировал, Эл варила на кухне джем из дикой черешни. Музыка, как и прежде у камина, соответственно, тихо звучала… Но Эн не мог сосредоточиться ни на поэзии, ни на музыке, ни на репликах аспиранта, ни на розовых сумерках, заливших Олений лан. Он метался между этими разновеликими сигналами, попросту получая удовольствие от эмоциональной каши внутри себя.

И вдруг, под влиянием приятной сутолоки в голове, его посетила мысль: поэзия – это музыка, выраженная словами… Кому она до него принадлежала, Эн было неважно, об авторстве он не думал, потому что парадоксально понёсся вслед за ней к своим неясным прозрениям. Теперь музыка, соединяющая для творца, если задуматься, вообще всё сущее и по-своему интерпретирующая его, должна буквально присутствовать у Эн в полотнах! Но иначе, не так как у Эс, где она является, по сути, тканью – основным материалом картин. Нет, у него музыка будет изображаться лишь в виде зрительного образа: какого-либо музыкального инструмента. Скажем, виолончели, рыдающей под дождём. Была некогда в творческой коллекции Эн и такая вот противоречивая картина…

Надо признать, что человек привязан к стереотипам, и в затейливых свилях на скале он ищет чаще не иные дивные миры, а маски личных чудовищ, загадочных животных души, отражения своих детских страхов. Эн понимал, что экспрессия стихий, втиснутая в холст, сильно проиграет, будет зрителю непонятна, если он не поможет ему намёком на легко узнаваемые, говорящие вещи. Да и сам творец, обременённый сейчас мудростью, наконец-то преодолел в себе прошлую тягу к примитивному новаторству в пользу ясной сложности классики.

Эн быстро разбросал музыкальные инструменты по стихиям, однако не окончательно – прикидочно, по тому же принципу, что виолончель под дождём, то есть, по внутреннему созвучию и выразительности образа. Так, туман он соотнёс с саксофоном, ветер – с трубой и так далее. Эн понимал, что образцового ансамбля из этих инструментов не составишь, но ведь стихии часто меняют тональность, воспринимаются в природе всякий раз иначе и, значит, могут составить всё-таки коллектив.

Поэтому Солнце он назначает дирижёром и автором неделимо – тут двух мнений быть не может, но что делать в этом случае с Луной? Кто она в серии картин – композитор, репетитор прелюдий дня, меломан? Эн несколько раз открыл и закрыл потрёпанный томик стихов, отложил его и направился в прозрачной темноте на взгорок рядом с хутором… Что он там забыл – сказать трудно, поскольку значение интуиции в творчестве до сих пор чётко не определено. Откуда берётся вдохновение, откуда – образы, откуда – что? Ответ знают лишь зазнайки, самохвалы и мастера избитого временем до щепы приёма.

Эн же искал свой ответ, вертел головой, читал невнятные строчки звёзд, шевелил губами, предчувствуя озарение. Однако в природе бывает так, что озарение приходит аллегорически и буквально. Не дожидаясь просьбы Эн, Луна сама пришла к нему на помощь. Она показалась из-за хребта напротив, свет её тихонько сполз по Оленьему лану, поцеловал лицо художника, лизнул, как добродушная дворняга, его дрожащие ноги и тут же сбежал вниз, чтобы пометить хутор. А через несколько минут свет заполнил, сковал собой всё. Можно сказать, зацементировал.

То есть, свет – прозрел Эн – объединяет разнородное силой таланта! И почему, в этом случае, Луна не может являться дублёром главного дирижёра, его ночным заместителем?.. Солнце не в силах отразить весь спектр жизни, оно порой слишком яркое, не терпит слабых, сорит мажором. Но есть немало тех, кто устал и просит привала, кто грустит, кто склонен в данную минуту к минору. Возможно завтра они выстрелят собой вверх, станут писать бравурные марши для Солнца, а сегодня, допустим, пусть отсидятся в камерном оркестре под управлением Луны… Эврика! Тьма будит фантазию, а свет несёт с собой унижающую, порой, ясность. Если задуматься, и мы, раздваиваясь, живём между ними…

Ночью, в мятежном сне, Эн всё устраивал репетиции оркестра как в знаменитом фильме Феллини, и результат у него получался таким же плачевным. Только в отличие от произведения Маэстро, фантазия Эн игнорировала борьбу за первенство, социальные и политические мотивы. Его маленькие катастрофы носили организационный характер: исчезали ноты, исполнители прогуливали репетиции, некие вредители выводили из строя инструменты, буквально расстраивая их до истерик. Луна брала дирижёрскую палочку в неурочное время, Солнце от переизбытка сил пыталось «жечь» ещё и по ночам… Композиторы, в виде магнитных возмущений, перекосов оси Земли, насморка у действующих вулканов, пылевых бурь, писа?ли невпопад, путали слова «бравурные» и «траурные». Но больше всего в этом видении не везло Эн, поскольку именно он в оркестре Природы являлся администратором. Ему поступал богатый заказ на исполнение «Песни песней», а музыканты брались с воодушевлением тянуть «Реквием», их звали на свадьбы – они шли на похороны, дирижёр призывал в лес, солистов же тянуло больше по дрова… Эл заметила, что Эн во сне был перевозбуждён, необычайно активно двигался в постели, ворочался, пытался даже мелодично мычать.

Утром, перед рассветом, не найдя покоя своей измученной высоким душе, художник встал по нужде, лёг, не смог заснуть и отправился до завтрака бродить по Оленьему лану… Восход Солнца он встретил на знакомом взгорке. Хотя, следует заметить, что рассвет в горах, особенно летом, сильно отличается от рассвета где-нибудь в долине. Набравшее силу Солнце просто выскакивает из-за частокола пиков без разного рода нежных увертюр, либо сантиментов, и сразу начинает припекать.

Как только Эн коснулись первые лучи нахального светила, и он ослеп от яркого овала на острие ближней вершины, то буквально кожей ощутил разницу между образами, которыми решил воспользоваться для серии картин, между ночным и дневным дирижёром. Первый своими меланхолическими наигрышами умеренно призывает всё, кроме особых разбойников ночи, засыпать, а второй – трескотнёй ударных, воплями духовых, звоном колоколов! – будит и щекочет любого, кого коснулся свет его особого дара. Он заставляет их вновь и вновь поверить в себя, в необходимость бытия, движения, во внутреннюю потребность одолеть ещё один день, как незабываемое приключение!

Трубу, ксилофон или скрипку – Луна просит звучать нежно, едва касаясь пальцами клапанов, молоточков, струн, ладов: на полтона ниже, умоляю! А Солнце в другом конце света, неба и мира, тем временем, беснуется, оно требует от оркестра полной отдачи, самого громкого звучания! Оно ломает свои дирижёрские палочки и бросает их, словно пики, в оркестр, в зрительный зал, в партер, в космос… И все точно срываются с мест, напрягают могучие или не очень силы, рвут глотки, ревут и стонут с красными от возбуждения глазами! Это почти взрыв, почти оргазм, до которого, правда, дело чаще не доходит, ибо тогда мы и жили бы в постоянных конвульсиях. А так, ничего, ощущаем лишь позвоночником приближение несказанного счастья, но боимся его, как конца сладчайших мук, отнимающих разум… Пусть они продолжаются! Пусть Луна светит, а Солнце греет – всегда, во веки веков…

С дирижёрами и должностями, стало быть, разобрались, теперь можно взяться за дело, поэтому после завтрака Эн через Портал сделал, наконец, заказ на необходимые холсты, краски, кисти. Ждать оставалось несколько дней. Руки уже яростно чесались, разум в нужных местах отказывал, но боязнь «настоящего дела», подвига, ещё оставалась. Ну, нет, следовало ввязаться в драку, а там смотреть – чья возьмёт…

В этот день, однако, хочу вас огорчить или обрадовать, похождения нашего «портретиста стихий» неожиданно для него самого оборвались, потому что вечером приехали практикантки. И, стало быть, надлежало собираться в отпуск, прощаться с раем, чтобы на контрасте взбодриться другим, подзабытым уже, тусклым внешним миром, если внутренним считать вот этот – во многих смыслах сияющий.

Подвиг переносился недели на три, что иногда случается с хорошо спланированным безумием. И Эн принял это как благо, как подарок, от которого не откажешься, ибо подвиг можно отложить, а жизнь – нет… Она, для нашего героя, когда становилась полноводной, увлекательной, яркой, – взлетала на весах души много выше творческих проявлений, напомним, во многом, безусловно, эгоистичных. С одной, уже озвученной ранее оговоркой: от эгоизма творца выигрывают все, а от его желания «быть как все» мы не получаем ничего.

На введение в курс дел по хозяйству двух весёлых научных девиц с «нобелями» и дискотеками в голове ушёл целый день, а закончился он обычным шумным пиром и хмельным галдежом на веранде, от которого обветшавшие коты сбежали за баню. «Ну, что ж, это невысокая цена двадцати дней свободы…» – шепнула муза на ухо своему поэту.

Следующим утром Эб, временный командир кордона Ганца, отвёз их в Ключи, а ещё через час наши герои уже неслись в стремительном экспрессе навстречу новым впечатлениям от старых мест.

План отпуска намечался такой: сейчас они вместе едут на два дня к детям Эл в старинный городок, где она остаётся ещё немного, он же пока навестит своих, потом она погостит у него: выставки, музеи. Далее – ряд культурных европейских столиц, диковины, экскурсии, Прага, пиво и, под занавес, неделя на Солнечном берегу, поскольку Эл мечтала о море. Эн к нему был равнодушен, но с программой согласился, так как в любой перемене мест, при наличии, ясно, подлинно любимой родины, видел благо. И он, и она, в силу обстоятельств, уже лет по пять никуда особо не выезжали, потихоньку старились рядом со своими болячками и бедами, так как с возрастом исчезли иголки в штанах, охота к перемене мест, силы и желание узнать о себе, о мире вокруг что-то новое.

Городок, где до отъезда в рай жила Эл, был «старинным» весьма условно. Древний центр, с собственным кремлём, храмами и теремами, взял в окружение новый город со знакомыми нам гигантскими трубами местного ТрансПортала. Но в стальном кольце современности имелась и пробоина: от кремля к реке уступами спускался зелёный парк. Сверху можно было увидеть, что новый город почти до горизонта оставлял нетронутыми кусочек идиллических сизых далей. Надо полагать, что этот клин сметливые горожане не тронули вполне намеренно, как основу местных достопримечательностей и красот, за которые очумевшие от цивилизации жители мегаполисов платили приличные деньги.

Дело в том, что старый город успешно кормился круглогодичным туризмом, народными промыслами, кулинарной экзотикой, языческими кострами по вечерам и ночными хороводами у реки, повышающими либидо… Здесь можно было отведать сбитня, гурьевской каши, соснуть на русской печи, послушать цыган с медведем, ансамбли ложечников и балалаечников, сплясать знаменитого «камаринского», набрать чемодан прекрасных сувениров, с которыми потом вечно не знаешь – что делать? Новый город, находящийся на транспортном распутье, зарабатывал себе кусок хлеба сборкой разного рода средств передвижения.

Население, две таких непохожих части одного города, делили вполне предсказуемо: молодёжь напряжённо трудилась на новых производствах, а остальные держались проверенной временем, приносящей доходы без нервов, лапотной архаики. Сын и дочь Эл благополучно работали, на уже упоминавшемся, заводе известной ювелирной марки.

Сойдя с экспресса, наши герои совершили краткий вояж по городу, в котором, заметим, и Эл, за двадцать-то лет отсутствия, ориентировалась неважно. В старой части пронырливый бизнес изменил детали, новая – и вовсе разрослась так, что её было не узнать. Но Эн ничего не понял, ходил за Эл как на привязи, для отчёта щёлкая «комми» детали местного быта. Через три часа упорных хождений ноги у них с непривычки загудели, и они направились к дочери, где их ждал праздничный стол.

Одно дело хотя бы весь день провести на ногах в районе Волчьих гуртов, расчищая лес, и совсем другое – несколько часов в болтающей праздные благоглупости расфуфыренной толпе, среди похожих на тебя чудаков с бегающими глазами… Особо устаёшь здесь от бесчисленных отражений себя в зеркалах общества. Когда ты на всех похожий, когда твоя несгибаемая уникальность осталась где-то за тысячи километров, то подорванные силы тают, будто снег в оттепель.

На смотрины к дочери собралась вся родня Эл: восемь человек, включая семью сына и теперь уже студента, будущего ювелира – Эф. Ели, пили, с удовольствием закусывали привезёнными из леса гостинцами, говорили на привычные темы мирового устройства, то есть, знакомились. Эн уловил некоторый момент любопытства и ревности в отношении себя со стороны детей Эл, но сумел быстро всем понравиться умной немногословной простотой. Муж хозяйки, апатичный тип себе на уме, пытался втянуть Эн в светскую беседу, прочие, разбившись на дуэты, всуе сорили эмоциями… Дети Эл, отметим, были от неё далеки, образ жизни вели «тапочный», без покушений на высокое. Эн сразу понял, что дружбы между ними не завяжется, поскольку они другие. Но он давно жил по принципу: «другой» – это всё-таки от слова «друг», а не «враг», поэтому весьма снисходительно слушал чепуху, которой обменивались родственники, и надувал щёки, так ободряя свою музу. Она же виновато улыбалась ему, но в чём мог упрекнуть её Эн, имея «на руках» седого, так и не повзрослевшего сына, его не в меру здоровую, тарахтящую жену?.. Дурак вслух говорит то, что остальные – и даже очень умные люди! – только думают. Вот и вся между нами разница.

Таким образом, как-то отсидели вечер, на следующий день более детально ознакомились с сувенирной пестротой старого города, вскользь зацепили холодный лаконизм нового, переправились через реку, погуляли по лесопарку, перекусили с казённым вином в кафе у пруда. Вечером пошли в гости к сватам сына, весело провели дежурное время, а утром поэт, с пониманием призвав музу держаться, отправился к себе. Эл же предстояло насыщать жажду общения с внуками ещё два дня.

Каждому своё! Воистину золотые слова, уберегающие нас от зависти, от перелива ядовитого эгоизма – как своего, так и чужого… Правда, репутация этих слов была чуть испорчена равнодушным к мудрости двадцатым веком, ну да ничего, ибо грязь липнет только к специально подготовленной для этого поверхности.

В экспрессе Эн дремал, любовался стремительными пейзажами за окном, переменами погоды, не заметив, как добрался до своего некогда родного мегаполиса. Жизнь здесь по-прежнему кипела, гудели в низкой тональности трубы ТрансПортала, народ всё куда-то бежал, по-прежнему не удосуживаясь остановиться, взглянуть на небо, где толклись кучевые облака немыслимой красоты. Каждому, стало быть, своё…

С чистой душой, без боязни, что к ней прилипнут крошки с этой, давно забытой в раю, адской кухни, Эн пошёл от шумного центра на свидание с памятными для себя местами, постепенно приближаясь к кварталу, где находилась его мастерская. Вернее, теперь уже не его.

О своём приезде Эн никого пока не оповестил. Сыну он позвонит в последнюю очередь, завтра, может быть, Эс – после обеда, а Эве – прямо сейчас. Неожиданно выяснилось, что внучка уехала на два дня за город, к родне Эша. Радоваться этому или грустить, Эн не знал. Хорошо то, что никто не увидит его слёз в момент, когда он переступит через порог мастерской, через порог оставшейся в прошлом жизни. Однако, вопреки ожиданиям, слёз не было. Сердце ныло, да, но без боли, а так просто, будто кто-то извне давил на него холодным пальцем. С тихой улыбкой Эн обошёл несколько изменившуюся мастерскую. И хотя всё в ней, за исключением мелочей, осталось вроде бы по-старому, но, на удивление Эн, выветрился сам его дух, то есть, он как биологический организм, как клубок вкусовых и гигиенических пристрастий. Посреди рабочей части мастерской, на высоком сером подиуме стояло с десяток уменьшенных гипсовых и пластиковых вариантов будущей Богини Богемы.

Все они указывали на путь к идеалу, но самого идеала покуда не являли. Они были от него так же далеки, как мы, случается, бываем далеки от задумок родителей, как дети наши, или творения, почему-то неизбывно получаются далёкими от первоначальных планов.

Главное, однако, что Эн увидел работу, труд, отчасти похожий на его муки много лет назад. Он загрустил, задумался, метнулся на кухню, быстро нашёл своё любимое лекарство, опрокинул рюмку, опрокинул вторую, соорудил чёрный кофе. Отпустило… Эн подошёл к окну. За шторой билась муха. В глухой тишине мастерской ржавые звуки, что она испускала, отдалённо напоминали ему тихий стон о помощи. Мысли в голове после портвейна уже не резались друг о друга, но это временно. Значит, нужно найти врача, ибо всякое лекарство, а тем более Панацею – вековечное хмельное средство от суеты и одиночества, надо принимать под наблюдением специалиста или, на худой конец, в коллективе, пусть даже состоит он из двух очень немолодых человек.

Эн открыл окно. На кухню ворвался многотонный рокот мегаполиса, словно проглотивший истерические всхлипы мухи. Следом за жизнью, впрочем, прополз пьяный июльский воздух, зовущий бежать из душного помещения на улицу, на простор…

 

 

 


Оглавление

40. Июль. 1.
41. Июль. 2.
42. Июль. 3.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!