Письма по сходной цене

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– Письмо Льва Толстого? – озадаченно переспросил Камышев.

– Да, да, конечно, Льва. Не Алексея Николаевича, не Алексея Константиновича, а нашего великого Льва Николаевича, автора «Войны и мира». Ведь у вас есть такое письмо, правда? Подлинное, им написанное. Или нет? Или этот ваш Лозин нафантазировал или что-то напутал? Меня он уверял, что видел это письмо собственными глазами.

Камышев уже справился с замешательством первых секунд.

– Вы извините, конечно, но должен задать встречный вопрос: кто вы такой? С кем я, собственно, имею сейчас дело? Одного имени-отчества в данных обстоятельствах мало, притом ещё неизвестно, настоящее ли оно. Представьтесь, пожалуйста, полностью.

– Вполне законное требование. Я бы и сам представился чуть позже, но вот, пожалуйста…

Он достал из внутреннего кармана своего светло-серого, с серебристой искоркой, пиджака небольшой бумажник, развернул его, вынул и протянул Камышеву визитную карточку. Тот прочёл на ней:

 

Дегтярь Андрей Тарасович учредитель и генеральный директор ООО «Укромный уголок» сеть кафе для отдыха и изысканных трапез организация торжеств, банкетов, юбилеев телефон… e-mail… www…

 

– Сеть кафе… трапезы?.. – недоумённо проговорил Камышев, вертя в руке и разглядывая красивую карточку. – Это значит, вы… получается…

– Да, да, – кивая словно бы с сожалением и предупреждая ещё не высказанную догадку, проговорил генеральный директор, – сейчас вы мой гость в самом полном смысле этого слова. Я владелец вот этого самого заведения, – он сделал дугообразный жест рукою в сторону зала. – Уж не обессудьте, чем богаты, тем и рады.

– Ну, и я рад, что вы так богаты. Вам не стоит прибедняться, всё у вас тип-топ, судя по этому заведению. А вы знаете, гражда… нет, господин, конечно, господин, Дегтярь, вы знаете, я, пожалуй, так и быть, покушаю у вас и даже выпью вашего винца, раз уж вы так настаиваете. Вы ведь настаиваете, да?..

– Конечно, настаиваю самым решительным образом, – улыбаясь поощрительной и в то же время снисходительной улыбкой, подтвердил хозяин.

Он подал знак официанту, тот сразу возник у столика, взял бутылку, ловко её откупорил и аккуратно наполнил до половины бокалы – вначале Камышеву как гостю, и затем уже хозяину. Проделав это, отошёл, пятясь, от столика на соответствующую дистанцию. Ничего не скажешь, грамотная у него обслуга, невольно отметил про себя Камышев.

Хозяин чуть пригубил из своего бокала, гость с наслаждением сделал два ощутимых глотка. Никакому знатоку не стыдно было подать такое вино, в меру кисловатое, в меру сладковатое, в меру отдающее абрикосовым, а может, персиковым, ароматом и прохладное ровно настолько, чтобы оно не казалось чересчур холодным.

– Я забыл о фруктах, – сказал хозяин, с досадой качнув головой.

Он знаком подозвал официанта, негромко распорядился, и уже через минуту на столике стояла ваза с виноградом, грушами и фейхоа. Камышев между тем взял с тарелки ломоть хлеба, щедро намазал его сливочным маслом и сверху положил сразу два пласта карбонада. Пировать так пировать, говорил хозяину весь его вид.

– Я хочу спросить: как правильно произносится ваша фамилия, с каким ударением – на «а» или на «ы»? – осведомился Дегтярь.

Камышев дожевал бутерброд, аккуратно вытер рот бумажной салфеткой и ответил:

– На «а». Видимо, наша фамилия произошла не от камыша, а от Камы, от реки. Но точно этого у нас никто не знает. Одним словом – «а». Ну, а я в свою очередь поинтересуюсь: в визитке сказано, что у вас сеть кафе. Значит, не одно это, так ведь? Сколько, если не секрет?

– Нет, не секрет. Их четыре. В разных районах, и все они разные. Вот это – среднее. Есть одно побольше и побогаче, есть меньше этого, а одно совсем скромное, скорее столовая.

– Скромное тоже нужно. Для всяких пролетариев вроде меня, правда же?

– Бросьте, Андрей Валерьевич, какой вы пролетарий. Вы ведь и образование имеете, и в солидной некоей компании менеджером работаете, если Лозин мне о вас правильно рассказал. Вы как раз к моему статусу ближе.

– И не просто менеджером – старшим менеджером. Всё равно вам не чета.

– Ну, давайте не будем об этом. Я осмелюсь вернуться к главной теме. Можете мне рассказать о письме Льва Толстого? Действительно это подлинник? И оно существует?

Камышев откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и, полуприкрыв глаза, кивнул:

– Это действительно подлинник, и оно действительно существует. Я уже догадываюсь, куда вы клоните, но всё равно спрошу: зачем вам это знать?

– Я интересуюсь такими вещами.

– В каком смысле?

– В смысле их приобретения.

– Но при чём здесь Лев Толстой и одно какое-то его письмо?

– Если это подлинник, если оно написано его рукой, неважно, кому и о чём… Если это автограф такого человека… Вы разве сами не понимаете?

– Я не понимаю, какое это может иметь отношение к вам. Кафе, банкеты, изысканные трапезы – и Лев Толстой. Вы предприниматель. Неужели вы рассчитываете приобрести его у меня по сходной цене, а затем перепродать какому-то фанату толстолюбу? Тогда этот толстолюб должен быть ещё и толстосумом.

Дегтярь явственно изменился в лице, помрачнел и посмотрел на Камышева недружелюбно, как хозяин не должен был бы смотреть на гостя. После недолгой паузы он сказал с саркастическим вызовом:

– Вы, я вижу, уверены, что если человек занимается бизнесом моего направления, то, значит, его могут интересовать только деньги. Значит, он всё измеряет в баксах, рублях, евро, биткоинах. А то, что он прежде всего гражданин со своими идеалами, которые в деньгах не измеряются, это вам в голову не приходит. Я, к вашему сведению, гуманитарное образование получил, университетское, я на философском факультете обучался, можете себе представить. И даже закончил его, могу диплом показать. Правда, по специальности практически не работал… Но понятия-то у меня остались, я гуманитарий по натуре, и особенно к русской литературе неравнодушен. Для меня Тургенев, Лесков, Достоевский, Гоголь, это имена какие ведь! Не говоря уже о Пушкине, о Толстом… А Толстой особенно. Я поклонник его с давних пор. Не скажу, что толстовец, это всё же другое. И не толстовед, на это не претендую. Я его почитатель, будем это так называть. И если у меня появится возможность приобрести его автограф, я такую возможность не упущу. Никому его перепродавать не стану ни за какие деньги. Помещу под стекло и буду считать за реликвию. И гордиться буду, конечно: вот что у меня есть, а у других этого нет. Понимаете теперь мой интерес?

– Под стекло, говорите… – повторил Камышев словно в раздумье. – Под стекло, значит? А как именно?

– Что «именно»?

– Под стекло – как? Каким способом? Витрину сделаете, что ли?..

– Ну, уж придумаю как-нибудь. Это дело техники. Специалисты помогут. Вас это волновать не должно, документ будет в полной сохранности, это я гарантирую, если вас это беспокоит.

– Нет, это меня не беспокоит. Сохранность писем Толстого меня не беспокоит, потому что они у меня в полной сохранности. Меня заинтересовали ваши слова о стекле. Они у меня как раз за стеклом, а если говорить точнее – в стекле. Я сам придумал этот способ, как обеспечить сохранность писем и в то же время их доступность, чтобы, не касаясь их, можно было бы брать их в руки, видеть их, читать, изучать. Они у меня в стекле. Возможно, это моё изобретение, моё ноу-хау. Я бы его вам бесплатно передал в качестве приложения к письмам, если бы надумал их продавать, хоть все, хоть по частям. Но я не надумаю. Они не продаются. Убедительно прошу на это не надеяться.

– Вы сказали «они»… Сказали «все» или «по частям»… Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду тот факт, что у меня действительно есть автограф Льва Толстого, подлинное его письмо, написанное и подписанное им самим. Но оно у меня не одно. Их четыре. Четыре подлинных письма Льва Николаевича Толстого, написанных и подписанных им. И даже конверты, в которых они пришли адресату, в полной сохранности и находятся при них. И конверты тоже подписаны самим Толстым. У него тогда ещё не было секретаря, он всё писал сам. Такие вот дела, уважаемый Андрей Тарасович. У вас четыре питейных заведения, четыре кафешки, а у меня четыре письма Льва Толстого. Мы с вами уравнялись в имущественном положении, правда же? Давайте же выпьем по этому поводу вашего замечательного вина и закусим вашими замечательными закусками.

И Камышев невозмутимо потянулся за бутылкой, взял её и стал неспешно наполнять бокалы, вначале до половины наполнил свой, затем Дегтяря.

Дегтярь ошеломлённо и растерянно смотрел в упор на Камышева, не зная ещё, верить или нет. Поняв, что верить Камышеву можно, что он не блефует, но пока не зная, как к этому отнестись, машинально поднял свой бокал. Отхлебнув и немного придя в себя, спросил:

– Откуда у вас эти письма и кому они адресованы?

– Письма наши фамильные. Все они адресованы одному человеку, его звали Владимир Иосифович Горнунг.

– Кто это?

– Супруг моей прабабушки по материнской линии, бабушкин отчим. Очень интересный человек. Он не только переписывался с Толстым, он с ним встречался. Дважды встречался: в Ясной Поляне и в Москве, в Хамовниках. Вот и судите, могу ли я вам продать хоть одно. Да их и нельзя по одному продавать, они взаимосвязаны. Ну, как кино в четырёх сериях, одну серию выбросишь, три другие будут не совсем понятны. Идут одним пакетом, говоря чиновничьим суконным языком. А вот вино у вас отличное, я, пожалуй, ещё его пригублю…

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: