Взгляд со стороны

 

Купить в журнале за февраль 2016 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Валентин пил коньяк и рассказывал, что дезертиров расстреляли в промзоне, утром. Задержали их у границы, обоих, сопротивления они не оказывали – ни молодой, ни тот, что постарше, хотя молодой и скалился.

Они воевали в одном отряде. Гранатомётчик, мужик за сорок, местный, считался ненадёжным, потому что слишком часто вспоминал семью, убитую в самом начале. Прямое попадание в дом, где ютились жена и две дочери – никто и не понял, откуда прилетело. Тогда многие ещё не сообразили, что при обстреле следует прятаться в подвал сразу, не тратя время на метание по жилищу и сбор того, что кажется необходимым. Не привыкли.

Жену так и нашли – с разбитой головой и прижатыми к груди настенными часами с боем. Одна из дочерей собиралась замуж за однокурсника по педу – получилась бы семейка учителей, да не срослось. Студент, к слову, ушёл воевать к врагам и нынче на той стороне небезызвестный человек – какое после этого к мужику может быть доверие.

Мужик пил, нетрезвый ругался и скупо плакал. Был дважды ранен. Мародёрствовал по-страшному, набивал целые баулы добром, таскал за собой, потом бросал, опять лез в чужие дома и прибирал к рукам совсем уж дикие для передовой вещи – вроде настенных часов.

 

Когда дезертир узнал, что его расстреляют, он махнул рукой и попросил водки. Не уважили, трезвого шлёпнули. Водку дали расстрельной команде, несмотря на ранний час.

Молодой хорошо разбирался в средствах связи и любил рэп, сам сочинял речитативы и исполнял, бывало, перед бойцами; он не страдал стеснительностью. Воевал он не хуже других, ни шатко, ни валко, но замечаний не имел, числил на своём счету подбитый БТР, и все недоумевали, чего это вдруг бойца дёрнуло бежать.

Говорили, что несчастная любовь: якобы невеста ушла к другому. Сам юноша на допросах отмалчивался.

Валя сказал, что он оказался не очень умён: тупое мясо.

– Это как? – спросил я.

Валя рассердился.

– Я непонятно говорю разве? Стоит, морда – о-го-го – сплошное мясо, и тупое. Выкатил на нас глаза как рак и молчит, только губами шевелит, будто рэп свой читает.

Со стариком-то всё ясно, добавил мой друг. Мужик просто сломался. Там и не такие ломались. Чик, и всё: не человек уже, а оболочка: как баллон из-под пропана, помнишь, в детстве менять ходили такие? Полный баллон – тяжёлый, не поднять, на тележке мы его с тобой еле вдвоём доволакивали, а пустой – вроде по внешнему виду такой же, только его одной рукой легко ворочаешь... Так и этот мужик. Одной рукой... Он, наверное, сам в конце концов повесился или утопился бы.

А вот молодой – дело другое, тут разобраться не мешает. Ведь сам приехал, это тебе не «отпускники». Год с перерывами провоевал, и вдруг бежать вздумал, причём как раз тогда, когда всё начало потихоньку сходить на нет.

– Не верю я, что он из-за бабы, – сказал Валентин, потирая лоб. – Не тот тип. Такие у нас тоже попадались – романтики, но не этот. Амёба. Где-то во дворе у себя услыхал про русский мир, хлопнул стакан и поехал. Ему, кажется, даже нравилось стрелять.

– А может, потому и сбежал, что стихло? – предположил я.

Валя натужно задумался, отхлёбывая пиво.

– Шаришь, старик! – сказал он. – А что, вариант.

 

К нам подошли девушки. Они сказали, что сейчас обязательно обидятся: в кои-то веки собрались, а эти двое забились в самый тёмный угол и шепчутся обо всяких пакостях. Мне пришлось подняться и протанцевать с Танюшей несколько минут.

– А помнишь, как мы с тобой гуляли в парке? – прошептала она.

Я помнил: случилась в городе погода с моросящим дождём, мы пошли к тёмной реке, за церковь, и неумело целовались под моим плащом, и я расстегнул кофточку и положил руку на маленькие груди, которые показались мне раскалёнными. Девушка часто дышала и касалась быстро губами лица:

– Милый, милый.

Она думала, что в такой ситуации надо часто дышать. Моя рука переместилась на живот, и тогда она испугалась и сказала:

– Не надо.

Я тоже боялся. Нам только что исполнилось 17 лет, и я испугался гораздо больше, чем Танька. Мы ещё посидели немного, обнявшись, но уже без эротики, и Таня спокойно спросила:

– А как я попаду домой? Уже поздно, паром не ходит. Меня папа прибьёт.

В нашем городке издавна пересекали реку на пароме и лодках. Мост находился за полсотни километров, днём через него ходил раз в два часа битком набитый старый автобус, а ночью правый и левый берег ничего не связывало. Я, холодея и проклиная всех девушек на свете, долго крался вдоль воды, ощупывая скользкие борта лодок, пока не нашёл не привязанную посудину, на которой, стараясь грести без всплесков, и перевёз Таньку.

– Пока, милый, – произнесла она безразлично.

Валька потом долго допытывался, получилось ли у меня с ней что-нибудь, а я гордо и многозначительно улыбался, но когда попробовал повторить променад, получил не больную, но очень обидную пощёчину, а через несколько дней меня подстерегли правобережные парни и изрядно надавали тумаков, чтобы не лез к их девушкам.

– Помню, – сказал я и попытался крепче обнять бухгалтера и мать троих детей, но не смог сомкнуть рук вокруг талии. Надо сказать, сверстница стала довольно грузной, но я скорее откусил бы себе язык, чем признался в этом. Кто знает, в кого превратились мальчики на правом берегу.

Да и лодки стали теперь держать под замком.

 

Пока мы танцевали, Валентин отвечал на вопросы общественности.

– Мне кого жалко, – говорил он, – это ребятушек. Не надо бы их на такое дело посылать, да у меня в тот момент людей других не оказалось. Убили многих – мы же не всегда в тылу сидим, мы тоже фронтовики. Не путай меня со всякой тыловой швалью. Некоторые уехали, контракт продлевать не стали и свалили. Ну и пусть… А я как-то вписался уже, мне там всё родное стало, кореша, опять же, все там. Дел на сотню лет вперёд. А ребят жалко...

– Дезертиров? – спросил я.

– Не, этих чего жалеть. Тех, кто расстреливал, – пояснил Валя. – Молодые парни, не привыкли ещё. Других не было, говорю же. Для такого дела желательно всё-таки опыт сначала получить. А то у нас один из расстрельной команды с ума сошёл – натурально сдвинулся, орал чего-то, пена изо рта... Еле скрутили его. Ещё один сам стреляться пытался – не могу жить, говорит. Как я, говорит, людям в глаза теперь буду смотреть. Отнял я у него оружие и послал картошку чистить на неделю – ничего, помогло, вроде...

Девочки глядели на него с ужасом. На двадцатилетие школьного выпуска пришли только девочки и мы с Валей. В классе с нами учились ещё два мальчика. Один, очень неплохой поэт, скончался от передозировки героина, другой давно уехал в Америку. А девочки Валю понимать не желали. Они хотели выпить, потанцевать и вспомнить те времена, когда мы ходили на берег тёмной реки, за церковь.

 

– Дуры, – констатировал друг, когда вечеринка завершилась и за девочками приехали мужья развозить их по домам. – Ты заметил, как их всех разнесло? Квашня сплошная. Уж даже Танька твоя – такая тростиночка была, помнится. Эх, никого время не щадит.

Он постоял у ограды, глядя на купол отреставрированного недавно храма, потом вспомнил что-то и перекрестился.

– А ты молоток, – сказал он. – Правильно придумал – это парень, видать, от безделья сбежать решил. А мы голову ломали, чего это он вдруг... Так и запишем. Вообще-то наша вина: не сообразили вовремя. Да, скосячили... Ну, будем знать теперь. Вот что значит взгляд со стороны.

На правом берегу лаяли собаки. По реке шёл катер – в темноте он походил на небольшой остров. Церковь окружали бревенчатые домики, в которых уютно светились окошки, в пяти минутах ходьбы виднелся квартал пятиэтажек. Пахло свежим деревом и сеном.

– А ребят жалко, – ещё раз сказал Валентин. – Хотя на войне и не такое бывает. Пакостная штука война. Надо бы её уже заканчивать. Дай мне сигарету, и поехал я. Жене привет.

Я порадовался, что не привёз с собой жену. Два её племянника воевали на другой стороне.

Валентин изрядно выпил, но не хотел оставаться на ночь в нашем городке. Он остановился в гостинице в областном центре. Я поселился у Татьяны, и мы ещё немного посидели вечером с ней и её мужем-гаишником. Когда-то он поставил мне красивый фингал под глазом. Он тогда жил на правом берегу.

 

Утром я узнал от него, что по дороге в центр Валя улетел на своём джипе в кювет и расшиб лоб. Полицейским он сказал, что ранен при поимке дезертиров и особо опасных преступников. Его доставили к гостинице на эвакуаторе – он был совершенно пьян и грозился всех расстрелять. Его, говорят, и в купе грузили в состоянии невменяемости.

Меня провожала Татьяна и её супруг. Они отвезли меня на вокзал на своей машине.

– Не грусти, – сказал я ей, когда муж отошёл пообщаться с коллегами из дежурной смены на вокзале.

– А я и не грущу, – сказала она, – только иногда почему-то плакать хочется. Как мы тогда с тобой в парке-то гуляли...

Она долго махала мне платочком. Я глядел в грязноватое окно на полуразрушенные, поросшие мхом кирпичные пакгаузы и думал, что Валя прав: наших девочек время не очень-то пощадило. Раньше они выглядели гораздо изящнее.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2016 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение февраля 2016 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.