Византийский талисман

 

Купить в журнале за февраль 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Рядом с любым казино обязательно должен быть пруд. Или речка, как в сочинском Эсто-Садке. Чтобы проигравшийся в пух и прах несчастливец не тряс своей стёршейся от горя и отчаяния физиономией, пугая окружающих, а сразу решил свои проблемы. Поставил, проиграл, концы в воду. Выиграл, поставил ещё больше, проиграл, опять в воду. Сколько смыла несчастья река Мзымта своими стремительными водами в Чёрное море! Кажется, от этого оно стало ещё чернее. Шутка. Иногда, конечно, выигрывают, но крайне редко.

Люблю бывать в Сочи. В частности, на Красной Поляне, превратившейся в несколько уютных альпийских городков. Даже не верится, что это Россия. Заглядываю и в казино. Нет, я не игрок. Ставлю какую-нибудь мелочь, например, в открытый русский покер, заранее понимая, что комбинацию выше, чем у дилера, не наберу. Да мне это и не надо. Сам же наблюдаю за окружающими. О, сколько здесь страсти и эмоций, радости и отчаяния, сколько экспрессии. Воздух так и искрится от этих эмоций. Даже если они скрыты за непроницаемыми лицами игроков. Затем, освободившись от засевшей как заноза в глубине души надежды на невероятный выигрыш, иду в бар «Рояль». Беру рюмку коньяку из «большой четвёрки» или коктейль «Александр», закуриваю сигарету, хотя уже два года как бросил, и втягиваю вместе с дымом атмосферу этого удивительного места. Это рай и плаха одновременно. Где вы ещё такое найдёте, кроме как в казино?

 

В тот пасмурный июньский день я снова собирался сесть в автобус возле санатория «Лицедей» и отправиться на Красную Поляну. Мы каждый код приезжаем с женой в эту актёрскую здравницу недалеко от центра Сочи и проводим в ней полторы недели. Раньше здесь отдыхали исключительно известные киноартисты и режиссёры, а теперь санаторий открыт для всех желающих. Я приехал раньше жены, она задержалась в Москве по работе. Должна была прилететь через три дня.

Когда я проснулся и увидел над морем тучи, завертелись разные мысли: тупо прошвырнуться по Сочи, купить бутылку красного вина и проваляться весь моросящий день перед телевизором или поехать на Красную Поляну? Всё же я выбрал последнее, вина как-то не хотелось. В казино, кстати, тоже. Я решил просто прогуляться по Роза Хутору.

С этой мыслью я отправился на завтрак. Кормят в «Лицедее» отменно. Шведский стол из всевозможных блюд и разносолов даже утром. Нужно обладать отменной сдержанностью, чтобы не подорваться на переизбытке калорий.

Я поздоровался с распорядительницей – милой, всегда приветливой дамой средних лет – и занял единственный свободный столик у окна. Когда пасмурно, в столовой всегда полно народу.

Взяв четверть чашки овсяной каши и стакан апельсинового сока, я вернулся к столику. За ним, напротив моего места, сидел пожилой мужчина в светлой летней сорочке с маленькой чёрной бабочкой. Белые, с абрикосовым оттенком волосы были гладко зачёсаны назад и блестели словно набриолиненные. В его бледном аристократичном лице читалась некоторая усталость. Шрамы на лбу и верхней губе говорили о том, что эта усталость появилась не вдруг и не сейчас, что жизнь его изрядно помотала, но не сломила. Он даже кушал отварной картофель с ветчиной неторопливо, с дворянским достоинством, как на приёме. Актёр, решил я, какого-нибудь провинциального театра. Никогда не видел его ни в одном фильме. Режиссёр? Нет, эти Карабасы-Барабасы, как правило, надменны и напыщенны даже в общественной столовой. Да простят меня сами режиссёры, они редко когда отличаются умом. Талант, господа, это ещё не признак ума. А тут не надменность, выпячивающая своё «я». Здесь не раздражающее окружающих глубокое самоуважение.

Увидев меня, он поднял карие умные глаза:

– Не помешаю? Мест, знаете ли, больше нет. Все дождичка испугались. А в советские времена не боялись никакой погоды, каждую минуту на курорте с пользой проводили.

Я внутренне поморщился. Ну, понеслась свадьба по деревне. Очередной апологет рухнувшей советской державы. Обычно я с такими гражданами не спорю. Когда уж очень надоедают, советую перечитать сказку «Три поросёнка» и напоминаю: хороший дом от ветра не падает. Как правило, прения на этом прекращаются. Но сосед «доисторическую» тему развивать не стал.

Он с аппетитом докушал картошку, перешёл к сырникам, а расправившись и с ними, стал с чувством, с толком намазывать на белый хлеб масло и варенье.

– Я тоже раньше манерничал, – сказал он, кивнув на мою чашку с овсянкой, которую я никак не мог прикончить. – Желудок, молодой человек, это главный орган организма. Даст сбой, потом не восстановишь никакими лекарствами. Он живёт сам по себе, и его надо кормить как прожорливого пса. Иначе вас же и загрызёт.

– Интересно, – сказал я, потому как не придумал ничего более оригинального.

– О, ещё как интересно. Кстати, Иван Карлович, – он протянул мне руку через стол. – Касаткин. Художник-постановщик.

Я тоже представился.

– Ба-або-очкин, – нараспев произнёс он мою фамилию, словно пробуя каждую букву на вкус. Поправил свою чёрную бабочку под гладко выбритым персиковым подбородком. – Вы не родственник Бориса Андреевича? Мы с ним пересекались на нескольких фильмах. Чапаев, поручик Молдавский, эх, сила! Я вас не встречал в нашей среде.

Но ответа не выслушал, продолжил:

– Так вот, с желудком шутки плохи. Вы голубой?

От столь неожиданного вопроса я даже подавился овсянкой. Крупинка попала на воротник его рубашки. Он без брезгливости, с достоинством снял её салфеткой, бросил скомканную бумажку в пустую тарелку.

– Извините за прямолинейность, но я несколько дней ненароком наблюдаю за вами. Вы всё время один, хотя вокруг столько интересных женщин. Был бы я помоложе, эх.

Последняя фраза меня успокоила. Я уж подумал, что он сам гендерный оригинал. А, может, и то и это...?

Я взглянул на его массивный золотой перстень с бледно-синим многогранным камнем на мизинце левой руки. Он сверкал в глазу пантеры или ещё какой кошки. Кажется, это означает принадлежность к какому-то сообществу. Возможно, только к лицедейскому. Впрочем, мне без разницы. Общаюсь с ним в первый и последний раз.

– Нет, – твёрдо сказал я и даже пристукнул кулаком, будто вбил гвоздь в обеденный стол. Солонка чуть не упала на пол. Он ловко её подхватил и вернул на место. – Извините. Я обычный человек, просто моя жена задерживается по работе.

– В творческой среде голубизна вполне естественное дело, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – отсюда и незатейливость вопроса. А вы, несомненно, творческёий человек, у вас взгляд диковатый и ищущий, как будто потеряли что-то. Себя, себя творческие люди найти не могут, а потому в вечном поиске. Так что простите ещё раз. Не люблю я их, содомитов, хотя многие годы бок о бок. Если вам назвать известные имена, вы ахнете.

Не ахну, подумал я, в моей среде таких оригиналов не меньше. А насчёт взгляда этот художник-постановщик точно подметил. Ещё забыл добавить некоторое безумие для полной акварели.

– Вы в шахматы играете? – задал Иван Карлович не менее неожиданный вопрос.

В шахматы я играл несколько лучше великого комбинатора, во всяком случае, знал не только Е2-Е4.

Мы расположились в холле, что сразу за столовой, где прямо на полу, разрисованном под шахматную доску, стояли большие деревянные фигуры. Каждая была вырезана настолько искусно, словно её делали для музея. Сегодня таких уже не найдёшь, во всяком случае, я нигде не видел. Чтобы их передвинуть, нужно было приложить усилия.

Играя, Касаткин не проронил ни слова. Партию мы так и не закончили. Минут через тридцать, когда стала вырисовываться ничья, он сказал, что ему нужно на свежий воздух.

Дождь закончился. Мы расположились на лавочке под широкой магнолией с уже пожухлыми сиреневыми цветами-кувшинками. Он достал из серебрённого портсигара чёрную, тонкую с золотым ободком сигаретку. Размял, прикурил от вычурной зажигалки, с наслаждением выпустил струю белого дыма. Я заметил, что сигаретой он не затягивается. Видно, ему доставлял удовольствие сам процесс.

Когда он в очередной раз манерно поднёс сигарету ко рту, я взглянул на его перстень с синим камнем. Он перехватил мой взгляд. Снял перстень, приблизил ко мне.

– Обратите внимание на грани. Они неровные.

Мне это сразу бросилось в глаза. Неровным было и само золотое тело перстня в виде вытянувшейся, скорее всего, пантеры с неестественно большим синим глазом.

Он кивнул, будто прочитал мои мысли.

– Старинная вещица. Очень старинная. Перстень, по семейному преданию, принадлежал последнему императору Византии Константину XI Палеологу. Когда османы сожгли Константинополь, перстень вместе с другими ценностями вывез в Рим отец Софьи Палеолог Фома. Софья в свою очередь прихватила перстень в Москву и преподнесла своему мужу Ивану III. А уже в 19 веке перстень подарил моему деду, настоятелю подмосковного храма Вознесения, император Александр III, часто приезжавший в Москву.

– Прямо фильм можно снимать, – бросил я и прикусил язык.

Но Иван Карлович не услышал поддёвки. Он сказал, что точно не знает, по какой причине и за какие заслуги самодержец одарил его предка. И довольно неожиданно заключил:

– А, может, это всё неправда, легенда. Хотя знакомый ювелир оценил сию золотую вещицу в 5 миллионов рублей. Готов был выложить всю сумму сразу. Это притом что голубой топаз, вставленный в пантеру в виде глаза, полудрагоценный камень. Но он ведь изумительный, правда? Нет, не легенда, я пошутил.

Камень действительно был удивительный, словно в его синей глубине горел светлячок.

– Вы приценивались?

– Ради любопытства. Конечно, продавать византийскую реликвию я не собираюсь. Она чудом пережила большевистскую конфискацию в 1920-е годы. Бабка хранила её в банке с мёдом, в подполе. А теперь... Теперь это мой талисман. Византийское сокровище Полиологов. Звучит! Кстати, мечта о Византии и погубила прежнюю Россию. Царю пообещали в случае победы в войне Константинополь. Кто тогда не мечтал, чтобы вместо минаретов там зазвонили, как прежде, своими малиновыми колоколами православные храмы. Эх.

Иван Карлович поиграл камнем на луче солнца, впервые пробившемся сквозь тучи, снова вздохнул, вернул перстень на палец.

В тот день мы больше не виделись. Он ушел к себе в номер, а я бесцельно бродил по набережной Сочи, заглядывал в местные лавки и магазины, пил кофе в открытом баре возле порта.

 

Утром на завтраке Касаткина не было. Он появился только в ужин и явно был чем-то расстроен. Его длинный чуб с абрикосовым отливом постоянно спадал на нос с высокого, прорезанного морщинами лба. Иван Карлович закидывал его назад, резко встряхивая головой и молчал. Я сидел за соседним столиком. Увидев меня, он лишь кивнул и снова опустил глаза в тарелку. Она была полупуста, лишь немного картофеля и четверть огурца. У художника-постановщика явно не было аппетита. К тому же я заметил, что на его руке нет перстня.

Как только место напротив него освободилось, не дожидаясь, когда официантка уберёт грязную посуду, я подсел к нему. Касаткин снова лишь кивнул.

– Вы неважно себя чувствуете? – осторожно поинтересовался я.

– Пока не знаю, – уклончиво ответил Иван Карлович.

Что значит – пока не знаю? – удивился я мысленно. Не знает, как себя ощущает. И куда делся голубой топаз?

Он опять словно прочитал мои мысли. Впрочем, сделать это было несложно, так как я исподволь бросал взгляд на его обнажённый мизинец, на котором остался след от перстня.

– Я потерял византийский талисман, – сказал он наконец.

От этих слов я выронил вилку с сосиской.

– Как же так, где?

– Гулял по тропе здоровья вдоль моря, присел на лавочку отдохнуть. Захотелось в очередной раз посмотреть, как играет топаз в солнечных лучах, струящихся сквозь субтропические заросли. Снял с пальца. А тут парочка молодая идёт. Ну я решил не искушать молодёжь, знаете, какая она нынче... Спрятал перстень в карман брюк, пошёл по тропе в сторону Мацесты. А когда вернулся в номер, перстня в кармане брюк не обнаружил. В нём оказалась дырка. Через неё, видимо, и выпал.

Я не мог поверить – дырка в кармане брюк у такого дворянина, как Иван Карлович? Невероятно.

– Отдавал в чистку, скорее всего, после этого и появилась дыра, – пояснил он. – Я этих брюк после химчистки ни разу не надевал.

– А вы ходили, искали?

– Ну да, ходил, – как-то неуверенно ответил Касаткин. – Без толку.

– Так надо ещё раз пойти, – разгорячился я. – Нельзя же на византийскую реликвию вот так просто взять и махнуть рукой.

– Сходите, пожалуйста, мой друг, поищите, а я что-то очень устал, мне полежать надобно.

Не доев последней картофелины, Касаткин вытер губы салфеткой, бросил её на стол, тяжело вздохнул, поднялся.

Он шёл на выход, тяжело перебирая почти не гнущимися в коленях ногами.

Странно всё это, подумал я. Такая потеря, а он спать пошёл. Видно, сильно расстроился старик, как бы удар не хватил.

 

Тропа здоровья начинается от ворот санатория и ведёт извилистой каменной дорожкой в сторону железнодорожной станции «Мацеста», откуда «Ласточки» отправляются в сторону Адлера, аэропорта и Красной поляны. Её длина около 800 метров. Во всяком случае, так написано возле входа на тропу. По ней постоянно гуляют люди, так что перстень, вполне возможно, уже кто-то и нашёл. Однако надежды на то, что отдыхающие передадут находку администрации санатория, было мало. К тому же ходят по тропе не только курортники.

Солнце светило ещё довольно ярко, но уже склонялось к морю. Поиски я начал с самого начала тропы, хотя Касаткин, по его словам, сидел на лавочке, а они начинаются метрах в ста пятидесяти от входа.

Я передвигался по тропе медленно, в полуприсядку, Когда видел впереди людей, разгибался, чтобы не выглядеть идиотом. Но они замечали меня издали, и когда проходили мимо, саркастически улыбались – мол, ещё один чудак пытается поправить здоровье, ползая на четвереньках.

Когда светило закатилось за горизонт, я включил фонарик на брелоке с ключами. Но быстро бросил эту неэффективную затею.

В номер к Касаткину, который жил этажом ниже, я уже не пошёл. С восходом я решил продолжить поиски потерянного византийского талисмана, хотя уже догадывался, что это бесполезно.

 

Однако на следующий день я проспал и еле успел к завтраку. Ивана Карловича в столовой не было. Не появился он и в обед.

После украинского борща с галушками и бараньих котлеток под грибным соусом я, разомлевший, решил заглянуть в номер к Касаткину. На стук в дверь он не откликнулся. Потоптавшись бессмысленно на этаже, я спустился к администраторам и спросил, не видели ли они Ивана Карловича. Сказал, что накануне он себя неважно чувствовал, дверь теперь не открывает, не случилось ли чего, всё же пожилой человек.

– Да-к он уехал, – ответила молодая пучеглазая девушка с детским конопатым личиком. – Вызвал такси и уехал.

– Совсем?

– У господина Касаткина путёвка до конца месяца.

– Куда же тогда?

– Мы не спрашиваем отдыхающих, куда они идут или едут. Здесь не кавалерийский полк.

Я заморгал глазами – причём здесь кавалерийский полк? Забавные ассоциации у девицы. И вдруг догадался.

– Вы занимаетесь верховой ездой? – спросил я.

– Откуда вы знаете?

– Дедукция.

– Что?

– Это логический вывод на основе истинности посылок. Проще говоря, выведение частных умозаключений из общего.

На этот раз заморгала администраторша. Мне стало неловко от своего умствования.

– Ну это когда, например, заболел живот, и ты понимаешь, что напрасно взял в столовой салат с кальмарами. Кальмары быстро портятся.

– А-а, понятно. Меня на прошлой неделе так скрутило, хоть скорую вызывай, а Лёшка уверял, что шашлык свежий. А это, оказывается, дедукция. Я ему так и скажу.

– Не стоит.

– Почему?

– Обидится.

Девушка посмотрела на меня как инопланетянина, но больше ничего не произнесла, принялась стучать по клавишам ноутбука. Возможно, отправляла Лёшке важное сообщение.

Счастливые, они, не обременённые лишними знаниями, подумал я. А что, и гений дедукции Шерлок Холмс не держал «на своём чердаке» лишнего хлама. Так и надо, наверное, жить. А, может, не надо.

 

Размышляя над этой дилеммой, я зашагал по тропе здоровья в сторону железнодорожной станции. Что-то мне подсказывала моя дедукция, но я ещё не до конца осознавал что. Как-то само собой созрело решение отправиться на Красную поляну, в казино.

Решил поехать на «Ласточке», а заодно по дороге ещё раз осмотреть тропу здоровья. Мало ли, вдруг удастся найти закатившийся под камушек перстень с голубым топазом.

Я не нашёл византийской реликвии, а на станции пришлось почти час ждать поезда. На улице было жарко, на вокзале душно. Зато в «Ласточке» оказалось прохладно и благостно. За окном проплывали великолепные пейзажи. Горы справа были такие дикие, что, казалось, в них не ступала ещё нога человека. Это на карте в Адлерском районе плотная застройка, а в жизни – уйдёшь в горы, и никто тебя никогда не найдёт.

 

Час до Эсто-Садка пролетел незаметно. Удивительно, но всё это время я даже не думал, куда мог уехать на такси художник-постановщик. Вероятно, подсознательно я догадывался, куда.

И я не ошибся. Да, для меня было не очень удивительно, что за длинным карточным столом казино я увидел Ивана Карловича. Он был в белоснежной рубашке и красном галстуке. Лицо сосредоточенное, но как всегда невозмутимое.

На мгновение мы пересеклись взглядами. Он быстро перевёл глаза на дилера. Тот жестом закрыл рукой ставки, начал сдавать карты – пять на бокс, пять себе. Открыл нижнюю карту. Касаткин взглянул на свои, положил их на ВЕТ. Значит, решил играть, а не сбрасывать, понял я.

Развязки я ждать не стал. Пошёл в бар, сел за стойку, заказал рюмку коньяку. Я спиной почувствовал его приближение. Он сел рядом. Молчали.

– Вы всё же продали византийскую реликвию? – спросил я, когда пауза стала чересчур театральной.

– Вещь должна служить человеку, иначе это ненужная безделица, даже пусть и византийская.

– И как, послужила?

– Чуть не сорвал фул-хаус. Двух тузов не хватило.

– Их всегда не хватает, когда надо.

Опять помолчали.

– Вы тоже игрок? – спросил Иван Карлович, заказав себе виски.

– Нет, скорее, созерцатель, люблю атмосферу.

– Да, здесь воздух особенный. Атмосфера отчаяния, несбывшихся надежд. Вы энергетический вампир, заряжаетесь отрицательной энергией. Бывает. Это не в упрёк вам, у каждого свои вкусы и потребности. Вы трансформатор.

– Кто?

– Светлый человек, как я успел понять. Минус преобразуете в плюс. Мне с вами комфортно. Думаю, другим тоже.

– Спасибо. Не переживайте. Сами говорили – византийская мечта погубила Россию. Может, не талисманом была для вас пантера с синим глазом, а совсем наоборот.

– Наоборот, – эхом повторил Касаткин и тяжело вздохнул.

Всё его внешнее достоинство, аристократичность пропали. Рядом сидел совершенно подавленный, обвисший телом и душой человек.

– Пойдёмте, сыграем, – предложил я.

Иван Карлович развел руками:

– На мели-с, сударь. Осталось только на такси.

Нет, никуда не делся его нарциссизм, подумал я. Не может, как все, на автобусе, даже с пустыми карманами о комфорте для себя любимого думает.

 

Я поставил на поле ANTE в русский покер 100 евро. Ставить десять, которые вначале собирался проиграть, было как-то неудобно при Касаткине. Он наверняка игрок со стажем. Но не профессионал. Дедукция.

Мне выпали все пики: 3, 9, король, 8. Иван Карлович затаил дыхание, еле слышно произнёс: «Ну, давай...» На последнем пиковом тузе я сорвал флэш. Ставка была 1 к 5, и я выиграл 500 евро.

– Теперь нужно попробовать в техасский покер. Вам сегодня везёт, если взять каре или роял флэш... – он закатил глаза, которые горели маяками среди бушующих волн.

Решительно встав из-за стола, я взял его за руку, отвёл в сторону.

– Не следует ничего пробовать. Нужно уметь останавливаться, – сказал я так, будто сам умел это делать. – Мы выкупим вашу... византийскую реликвию. Не думаю, что вам много за неё дали.

Касаткин отстранился, прищурился:

– Когда вы догадались?

– Видите ли, в силу своей профессии я изучал документы по последним дням Византии и Софье Палеолог. Её отец Фома после долгих мытарств попал в Рим без гроша в кармане. Даже если у него что и было, он продал или заложил ростовщикам. Римский папа из сожаления назначил ему содержание в 300 золотых дукатов. Так что о каких-то сокровищах, прихваченных Фомой из Константинополя, речи идти не может. Да и не было его там, когда Мехмед II Завоеватель в 1453 году сжёг Царьград, как называли Константинополь славяне. Фома сидел в своей крепости на Пелопоннесе. Что же касается Софьи Палеолог, то в Москву она привезла украшения, которые подарил ей тот же Римский папа. Вряд ли женщине он преподнёс бы мужской перстень. О дарах Ивану III лично от папы ничего не известно. Так что на основании вышеизложенного, я пришёл к выводу, что историю с византийской реликвией вы просто придумали, подчерпнув основу из Интернета. Что ж, я не осуждаю вас. Каждый живёт в той сказке, которую для себя сочиняет. Иначе от скуки и обыденности можно умереть раньше отмеренного судьбой срока.

Это я, конечно, красовался. То, что перстень никакой не старинный, я окончательно понял, только когда увидел Касаткина за игровым столом. Равно как и то, что он его заложил в ломбард. До этого я только смутно о чём-то догадывался.

После некоторого молчания Иван Карлович произнес:

– Авторитетно. Перстень привёз из Германии мой отец, в качестве трофея. Артиллеристом воевал. А где он его взял, у кого... Тогда знаете, как было... Я не спрашиваю о вашей профессии, но догадываюсь, пусть для меня это будет тайной, не люблю разочаровываться в людях.

– Вы уверены, что правда вас разочарует?

Он не ответил. В дверях же бросил фразу:

– Мы все живём словно в Византии, в перевёрнутом зеркале, но она плохо закончила.

Я даже остановился.

Хотел сказать: и не потому, что османы оказались сильнее в честном бою, а потому что её верхушка погрязла в праздности, развлекая народ бесконечными военными торжествами. А когда дошло до реальной войны, оказалось, что её сила – очередной древнегреческий миф.

Однако мне не хотелось говорить на эту тему. Приехал в благословенный край отдыхать, а не снова трепать себе нервы.

 

Мы выкупили за несколько тысяч золотую пантеру. Иван Карлович грустно на неё посмотрел, положил в карман брюк. Меня так и подмывало спросить, нет ли в них дыры, но и на этот раз свой язык я смог удержать.

В такси мы ехали молча. Только однажды, разговаривая сам с собой, угрюмо глядя в окно, он произнёс слово «Византия».

 

Утром он не пришёл в столовую. После завтрака я решил подняться к нему, но... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.