Преступление и...

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за январь 2025:

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– Ну, что ты молчишь, обиделся, что ли?

– Борюсь с несварением желудка, которое ты мне устроил, не выполнив договор…

Староверов и Мармеладов шли в сгустившихся сумерках мимо церкви. Купола из меди едва заметно сияли в свете далёких звёзд. Едва белели во тьме колонны, обрамлявшие вход. В окнах церкви царил ночной мрак и только в одном был едва заметен отблеск свечи.

– Не будешь называть благородного человека трусом…

– Мне пришлось обедать на свои средства… В каком-то мрачном подвале…

– Помнится, до встречи со мной ты считал распивочную достойным местечком… Был там завсегдатаем…

– Мне не до разговоров. В животе ужасающее бурление… Нашествие марсиан… Полный хаос… Погружение в бездну…

– Не преувеличивай, Мармеладов…

– Правительственные войска разбиты… Транспорт встал… Всюду митинги в знак протеста против инопланетного вторжения и трусости власть предержащих… Народ строит баррикады… Вот что в утробе своей ощущаю, и в этом ты виноват…

– Обычный дискомфорт в желудке, – посмеялся Староверов. – Поболит и пройдёт… Не драматизируй. Марсиан каких-то призвал себе в помощь, только бы не признавать ошибок…

Выйдя на Садовую, шли какое-то время мимо засыпающих старинных домов, мимо закрытых лавок, трактиров и магазинов…

– Это, кажется, здесь…

Мармеладов остановился, оглядываясь по сторонам. В свете полной луны, сегодня блестевшей просто волшебно, окрестные дома приобрели какое-то сказочное, мистическое обличие.

– Вот же он, – снова негромко сказал бывший сыщик, указывая на трёхэтажный особняк, возвышавшийся прямо перед ними.

Дом в темноте был неразличим в деталях и казался просто угрюмой громадиной, однако окна его, все выполненные в форме полукруга, все зарешечённые и тёмные, смотрели наружу словно глаза, создавая странное ощущение, что нечто огромное и мрачное следит за людьми из-под притворно закрытых ресниц. Взирает свысока, уверенное в своей власти над миром, погрузившимся в ночь.

– Староверов, неужто вы?

Голос, раздавшийся за спиной, заставил пришельцев подпрыгнуть от неожиданности.

– Гриффин?

– Люблю здесь прогуливаться по ночам…

– Небезопасное занятие вы себе выбрали! – скептически оглядывая тёмную фигуру в пальто и шляпе, назидательно заметил сыщик. – Я, как бывший полицейский, уж знаю этот район…

– Вы привели с собой полицию? – удивился Гриффин, отступая на шаг.

– Это мой друг, он в курсе всех моих дел, прошу пригласить нас в дом.

Гриффин молча кивнул и, обойдя гостей, отворил калитку.

– Идите по лестнице вниз… Прямо в лабораторию… Там дверь не закрыта. Я переоденусь и спущусь к вам…

– Скажите, вы арендуете такой большой дом? Это же невероятно дорого! – не сдержал эмоции бывший студент, с восторгом разглядывая особняк, окружённый садом.

– Дом этот куплен мной, как только я переехал сюда из Лондона, – равнодушным тоном ответствовал Гриффин. – Не понимаю, что вызвало ваш восторг. Единственный плюс здесь в том, что соседи не лезут в мои дела… Правда, в моём случае это преимущество можно считать основным.

– Двери не запирает, прогуливается по ночам… Совсем страха не знает, что ли?!

Мармеладов ворчал, разглядывая просторное помещение лаборатории, в центре которой стоял массивный и прочный стол, покрытый пятнами от химических реактивов, заваленный книгами по физике, химии, математике. Тут же лежали стопки научных журналов, папки с газетными вырезками.

– Как твоя революция?

Староверов примостился на стуле, который стоял между койкой и верстаком, что стоял у стены под книжною полкой. Взял с полки книгу, полистал её и поставил на место.

– Не революция, а вторжение марсиан, вроде пока перемирие там воцарилось… Видимо, временное… Запах этот химический, просто ужасный, – поморщился Мармеладов. – Нет, никакой он не инженер, а какой ни на есть – алхимик!

– Мне кажется, он учёный, вполне современный, – посмеялся Староверов, разглядывая, собранные в лаборатории приборы и развешанные на стенах чертежи и эскизы.

– Вот и я, господа, – появившись из малоприметной двери, которая вела, кажется, в какую-то теплицу, а далее в сад, произнёс хозяин особняка.

Гриффин в халате, с «пиратской» повязкой на голове, в неизменных перчатках, скрывавших руки, с цветастым платком, обвязанным вокруг нижней части лица, и в очках с тёмными стеклами, предстал перед гостями.

– Скоро ужинать будем, но сначала поговорим о делах.

– Мы за этим к вам и пожаловали, – кивнул Староверов.

– Так вы из Лондона прибыли? – разглядывая странный вид нового знакомого, поинтересовался Мармеладов с истинно полицейскими интонациями в голосе. – Неплохо русский язык освоили, надо признаться!

– Пришлось потратить на это немало времени, – кивнул англичанин. – И немало денег к тому же… Но у меня не было выбора. Оставаться на родине стало слишком опасно…

– А почему же наш город решили выбрать для нового места жительства?

– Между Лондоном и Петербургом есть много общего, – предлагая бывшему сыщику кресло, а сам усаживаясь на койку, ответил Гриффин. – Архитектура, мосты и каналы, дворцы и соборы, древняя история, культура… Болотистые острова Невы и лесистые берега Темзы весьма живописны, хоть в каждом случае и по-своему… Оба города – настоящий рай для художников и поэтов… Проблемы тоже похожи… У вас крепостное право, неравенство, бедность… В Лондоне тоже хватает разного, но плюс ещё и противоречия между рабочим классом и капиталом! Преступность… Как это сказать правильно? Beyond the limits of tolerance… Unprecedented… Extraordinary?.. В общем, весьма высокая!.. И здесь, и там… Туманный климат, мрачные сумерки и беспросветные дожди делают улицы иногда настоящим рассадником для мистических тайн и легенд, плодящим порою ужасных призраков. Оба города будто пропитаны духом великих событий и нескончаемых перемен! Жизнь в них кипит и бурлит, словно в адском котле, не давая жителям передышки ни на минуту.

– Довольно пессимистический взгляд на вещи у вас, мистер Гриффин. Но лично мне все ваши мысли весьма близки, – кивнул Мармеладов с усмешкой.

– История, благодаря которой я оказался в этом доме, думаю, господин Староверов, будет вам интересной. В ней будет много общего с тем, что и вас сюда привело, невзирая на ночь.

– Ночь теперь наш союзник, – сказал Мармеладов.

– Это ещё как посмотреть, – с невесёлой усмешкой заметил Староверов. – Если мои догадки касательно вас верны, мистер Гриффин, думаю, вы меня хорошо понимаете.

– Родился я в графстве Саффолк, в небольшом городке под названием Ипсвич. Это на юге Англии. Место, скажем так, типично английское – холмистое, с полями, пастбищами, зелёными лугами, где всё пропитано ароматом роз. Воздух чистый, прозрачный, а ветер с моря несёт в себе ту волшебную прохладу и бодрость, какую нигде и не встретишь больше…

Образование я получил в Лондоне. Университет, где учился, был похож на сказочный замок – огромное здание со множеством башен. Пристрастие к физике было во мне заметно ещё в раннем детстве, но больше всего я склонялся к оптике! Нет, на мой взгляд, ничего интереснее, чем этот раздел. Настоящая магия, позволяющая изучать иные миры! От микроскопических бактерий до бескрайних просторов Вселенной! Создавая приборы от микроскопа до телескопа! А бесконечный спектр оттенков, укрытых в радуге?! В этом символе красоты и надежды! А солнечный свет, отражающийся в облачных льдинках, создавая гало – ощущение волшебства и мистической тайны?! А миражи, играющие с нашим восприятием реальности в азартные игры?! А поляризация света, создающая неповторимые эффекты… А оптические иллюзии, заставляющие наш мозг наблюдать несуществующие предметы… Всё это – настоящие чудеса, описываемые уравнениями!

Годы учёбы, впрочем, дались мне весьма нелегко. Некоторые знакомые рассуждали о молодости как о времени беззаботном и лучшем в жизни, у меня же этот период остался в памяти как бесконечный, упорный труд на фоне опостылевшей бедности. По окончании университета я устроился в лабораторию, руководимую профессором Кемпбеллом. Об этом человеке у меня остались лишь самые светлые воспоминания! Вид у него всегда был угрюмым, характер его отличался строгостью, вёл он затворнический образ жизни и был бесконечно предан науке. Для меня же профессор был лучшим наставником и примером для подражания… Это несколько компенсировало постоянное недоверие со стороны коллег и разного рода насмешки… Впрочем, к подобному я привык и во время учёбы, натерпевшись от студентиков из богатых и знатных семей!

Работать с Кемпбеллом было делом престижным… То, чем мы занимались, располагалось на самом острие научных исследований… Я был нетерпелив и несдержан, работа поглощала меня целиком, однако участь никому не известного фанатика, готового пожертвовать всем во благо прогресса науки, со временем привлекала меня всё меньше! Я понимал, что во мне упрятан великий талант исследователя! Может быть, даже гениальность! Я чувствовал в себе великую силу созидателя! Будучи ученым-изобретателем с неуёмным желанием разгадать тайны мира, я был увлечён изучением света и его взаимодействием с веществом. Читал труды о природе, преломлении и отражении света, а также о прозрачности и возможностях изменять цвет предметов. Моё внимание особенно привлекал тот факт, что некоторые животные способны менять окраску под окружающую среду, и я однажды задумался о реальности сделать невидимым человека!

– Но какова же была ваша цель в этом весьма необычном исследовании? – спросил Мармеладов, слушавший англичанина с хорошо заметным недоверием.

– Уверяю вас, что изначально мной двигала лишь искренняя жажда исследователя к открытиям и ещё, разумеется, любовь к познанию. Читая труды Исаака Ньютона, Томаса Юнга, Фарадея и прочих выдающихся учёных, я был охвачен страстным желанием доказать всему миру, что моя голова не хуже, чем у перечисленных авторов!

– Тщеславие… Желание прославиться, – кивнул Мармеладов.

– Не вижу в этом ничего дурного, – заметил на это Староверов.

– Это уж с какой стороны посмотреть, – скептически ответил на это бывший сыщик.

– Начать я решил с довольно простых экспериментов, – продолжил Гриффин, не став спорить о природе своих истинных целей. – Используя разные жидкости и материалы, я пробовал изменить показатель преломления света, проходящего через прозрачные вещества, чтобы сделать их невидимыми. Я долго экспериментировал с кислотами, спиртом, растворами солей, стеклом и кристаллами… Даже с огнём! Однако все мои попытки оканчивались неудачей – предметы становились либо мутными, либо меняли цвет, но не исчезали полностью. Данное обстоятельство, нужно признаться, порой приводило меня в отчаяние… К тому же моими тайными несанкционированными начальством исследованиями заинтересовался профессор Кемпбелл, а мне не хотелось никого посвящать в свои дела раньше времени…

– Но вы хорошо отзывались о нём, возможно, профессор бы вас поддержал! – сказал Мармеладов.

Замечание это вызвало улыбку у Гриффина и саркастический смешок у Староверова.

– Профессор выставил бы меня на улицу, назвав сумасшедшим алхимиком. Эксперименты, настолько выходящие за рамки общепринятых представлений, показались бы ему пустой тратой денег и времени…

– При этом чужих денег, – сказал Родион.

– Вот именно, – согласился англичанин. – Именно денег мне и не хватало всего больше… Досадно осознавать, что ты стоишь на пороге великой тайны и у тебя не хватает каких-то презренных бумажек, которые иными никчемными бездельниками швыряются без счёта!

– Но это их бумажки, – напомнил англичанину Мармеладов с кривой ухмылкой. – Со своими деньгами люди вольны делать то, что им вздумается. Не только гении имеют свои планы, надежды и чаяния… А я, как бывший полицейский, улавливаю в ваших рассуждениях подозрительный интерес к чужим средствам!

– Мне и в самом деле пришлось пойти на преступление. Пришлось ограбить собственного отца… Старика это привело к ужасной трагедии… Но меня уже ничего не могло остановить! – невозмутимо ответствовал Гриффин. – Мои опыты в тот самый момент подошли к неожиданному прорыву! Исследуя воздействие электричества на разные вещества, я обнаружил, что сильный ток может изменить структуру молекул, и я надеялся сделать используемые в эксперименте образцы абсолютно прозрачными! Тогда я не понимал ещё всю опасность спешки в подобном деле! Рискуя собственной жизнью, я начал экспериментировать с электричеством на себе. Изготовил специальную маску из изолирующего материала с проводниками, через которые пропускал ток. Сначала я проводил эксперименты с малыми токами, постепенно увеличивая напряжение. Как одержимый, я всё ожидал эффекта, не понимая ещё, что невидимость – это гораздо более сложный процесс, чем мне тогда представлялось… Процесс, который связан с изменением многих физических и химических свойств вещества. Но я чувствовал, что близок к успеху!

Финансы для своих исследований, как я уже вам сказал, мне удалось разыскать, хоть и таким вот ужасным способом… Однако в скором времени меня ожидало новое бедствие! Мои эксперименты, как вы уже поняли, носили скрытый характер, официально я вынужден был заниматься другими вещами… Мне вообще неинтересными… Моя привычка постоянно задерживаться, работая допоздна, вызывала множество кривотолков. Однако ситуация обострилась, когда один из опытов, сложившихся неудачно, едва не привёл к пожару. Кемпбелл был в бешенстве, требовал объяснений, которые я не мог дать по понятным причинам… В результате я вынужден был уволиться и искать себе помещение в Лондоне, где мог бы спокойно продолжить работу.

Декабрь в тот год был жесток и холоден, прямо как моя судьба, джентльмены! Квартиру я снял в старом доме на Грейт-Портленд-стрит, в районе, который лучше обходить стороной, особенно по ночам. Комната, которой суждено было стать моей новой лабораторией, была огромна и пугающе пуста, словно отражение моей собственной души. Я заполнил её аппаратами, которые приобрёл на деньги, похищенные у отца. Я снова работал неустанно, стремясь к цели, которая могла изменить мир, но я чувствовал, что она может изменить и меня, превратив в то, чем я хотел и одновременно боялся стать.

Моя работа… Труд всей моей жизни теперь уже был почти завершён! В моём распоряжении имелись все необходимые средства… Помню ночь, когда я впервые осознал себя гением! Какое же это непередаваемое ощущение! Моя экспериментальная установка была уже упрощена и доведена до совершенства! Две электрические машины, газовый двигатель и… Не знаю, как это называется по-русски… Coherent radiation generator… Всё было готово! Пуск! И кусок старого шерстяного шарфа, помещенный под излучение, растаял у меня на глазах! Стал невидим! Я чувствовал его рукой, но мои глаза не могли рассмотреть в этом месте даже намёка на какой-то предмет!

Помнится, я бегал по комнате как сумасшедший, повторяя, как попугай: «I am no less a genius than Archimedes, Da Vinci, or Newton! My discovery surpasses theirs!»

Потом мне пришло в голову, что я должен сделать невидимым что-то ещё! Как припадочный я носился по комнате в поисках подходящего образца. Из зеркала, у которого я на мгновение остановился, меня разглядывал настоящий безумец с всклокоченными волосами, трясущимися руками и глазами, в которых пылало адское пламя. Губы мои то растягивались в улыбке, а то принимались плясать, как будто жили собственной жизнью.

Позже выяснилось, что до настоящего открытия ещё далеко… Попытка сделать невидимой соседскую кошку, например, провалилась… Но начало, безусловно, было положено!

Напряжение, в котором мне приходилось работать, бессонные ночи, проблемы с соседями, которых пугал запах газа, постоянное жужжание и прочие вещи, связанные с моими экспериментами – всё это превратило меня в психопата…

Однажды утром, когда в мою дверь постучали… Отвлекли от записей, в которых я вёл подробный отчёт о моей научной работе… Я вскочил как укушенный. Схватил кочергу и бросился к двери, намереваясь выставить вон непрошенного визитёра, кем бы он ни был!

К моему искреннему удивлению, на пороге стоял мой бывший начальник… Профессор Кемпбелл. Понятное дело, что этому человеку я не мог отказать в гостеприимстве и тут же поспешно спрятал книгу, на страницах которой, естественно, между строк, я вёл свои научные дневники, используя, выдуманный мною шифр. Попытка поспешно убрать с глаз долой мои записи была замечена бывшим шефом, который попросил меня не тревожиться… Он прекрасно понимал, чем я здесь занимаюсь, и пришел, чтобы предложить мне сотрудничество.

Вид у этого человека был весьма измождённый, мне показалось, что он был чем-то сильно напуган.

«Мы в страшной опасности, Гриффин!»

Это было первое, что он сказал, отхлебнув виски, стаканчик которого я всучил ему, усадив в кресло.

Потом мы закурили сигары, выпили ещё, и я спросил его, о какой опасности он говорит.

«К великому сожалению, речь идёт не только о нас с вами, Джек… Всё человечество под угрозой! Вот в чём вся штука…»

– Как вы отнеслись к этому? Звучит весьма странно! Лично я бы подумал, что он тронулся рассудком, – сказал Мармеладов.

– Надо понимать, кто такой Кемпебелл, – мрачно усмехнувшись, заметил на это Гриффин. – Это прагматичный, практический ум, не верящий ни в какую мистику, во всём опирающийся на факты… Не человек, а ходячая формула! Услышать от него подобные слова и впрямь необычное дело. Разумеется, я стал выспрашивать у него, о чём идёт речь…

«Как продвигаются ваши эксперименты, старина? Я готов вам во всём оказать поддержку…Только бы не услышать сейчас от вас, что вы отчаялись и отказались от своей работы!»

Именно это услышал я вместо ответа… Возможно, когда-нибудь я передам вам суть этого разговора подробно. Сейчас же ограничусь кратким изложением… Как оказалось, профессор знал о том, какую именно цель я преследую, но изначально относился к этому со скепсисом и даже раздражением… Честно признался мне, что когда я уволился, он испытал определённое облегчение… Вскоре забыл о моём существовании… Так было до того момента, пока к нему за консультацией не обратились сыщики из Скотленд-Ярда...

– А что там произошло такого, что потребовалась консультация учёного-физика? – быстро спросил Мармеладов.

– По вашему лицу, дружище, вижу, что вы боитесь услышать ответ!

– Серия чудовищных по жестокости убийств, всколыхнувших весь город? – удручённо спросил Мармеладов.

– Именно так, старина!

– Полиция сбилась с ног, но всё тщетно?

– Да… Да, мой друг…

– Газеты пишут о некомпетентности, коррумпированности и неспособности полицейских…

– Вы будто мои мысли читаете!

– Неужели «дело вампиров», о котором ты рассказывал, было настолько похоже? – спросил Староверов.

– Разве что пресса у нас не могла позволить себе открыто выражать подобные взгляды, но разговоров было много…

– А чем ваш профессор мог посодействовать лондонским сыщикам? – спросил Староверов у Гриффина.

– Кемпбелл, кстати, ведь не был профессиональным физиком. Имел медицинское образование и такую же учёную степень. В многопрофильную лабораторию, где я работал под его началом, он попал по приглашению, для изучения паранормальных явлений и экстрасенсорных способностей человека. Поэтому, когда в Лондоне стали происходить необъяснимые исчезновения людей, тела которых потом находили обескровленными и с отсутствующим сердцем, полиция обратилась к нему за помощью. Случай, который непосредственно вынудил сыщиков призвать на помощь учёных, там вышел и правда весьма загадочный. Полиции удалось задержать одного из предполагаемых участников шайки, совершавшей эти неслыханные по жестокости преступления. Однако на допросах этот тип вёл себя весьма странно. Например, вопросы, касающиеся мотивов, побудивших его к подобным ужасным поступкам, вызывали у него смех… Иногда он пытался отшучиваться, а иногда впадал в ступор. Всё это время схваченный на месте преступления изверг содержался в особо охраняемой тюрьме Милбэнк. Эта мрачная крепость из красного кирпича считается самым надёжным местом для изоляции от общества наиболее опасных злодеев. Побег оттуда практически невозможен, а контакты с внешним миром, для тех, кто туда угодил, сведены к возможному минимуму. Тем не менее, как объяснили Кмпбеллу, задержанный по делу «о вампирах» – а именно так называли это газеты – однажды ночью бесследно исчез из камеры! При этом, как вы уже догадались, каких-либо следов, указывающих на способ побега, обнаружено не было…

– Знакомая ситуация, – мрачно кивнул Мармеладов.

– У вас произошло нечто схожее? – оживился Староверов, слушавший всё с нескрываемым любопытством.

– В нашем случае один из злоумышленников, проявивший просто нечеловеческую прыть, попытался бежать с места преступления, но был застрелен. Тело его, показавшееся врачу не совсем обычным, было доставлено для изучения в Медико-хирургическую академию. Все необходимое делалось в строжайшей тайне и под самым тщательным надзором полиции. О подозрительном злодее, убитым в перестрелке, доложили императору! Как и в вашей истории, Гриффин, тело исчезло из тщательно охраняемого здания. И тоже ночью…

– Теперь я понимаю, о чём мне рассказывал доктор Вернер, при этом осторожно обходя стороной моменты, по-видимому, составлявшие государственную тайну! – сказал Староверов.

– Вернер?! – переспросил Мармеладов.

– Давайте сначала дослушаем мистера Гриффина…

– После побега подозреваемого из тюрьмы Милбэнк череда чудовищных преступлений прекратилась, также внезапно, как началась когда-то…

– Так же было и у нас, после исчезновения тела мерзавца, застигнутого на месте злодеяния, – быстро сказал Мармеладов.

– …невзирая на данное обстоятельство, Кемпбелл продолжал искать ответы на поставленные полицией вопросы. Нет, господа, моего бывшего шефа волновало не то, что свора опасных убийц остаётся на свободе! Это было не его заботой… Исследуя протоколы допросов, занимаясь, предоставленными ему материалами дела, копаясь в архивах и библиотеках, Кемпбелл всё больше приходил к выводу, что речь здесь идёт о чём-то гораздо более масштабном и зловещем, нежели представлялось сыщикам Скотленд-Ярда…

«К вашему разочарованию, ничего необычного в этом деле нет! – уверяли Кемпбелла специалисты из штаб-квартиры полицейского управления. – Нам известны случаи, когда преступления, характерные для маньяков, совершались группой лиц. Это бывает связано с разными факторами. В некоторых случаях преступления имеют ритуальный характер, и участники группы могут быть объединены общими идеологическими или религиозными убеждениями. Или же в группе может быть один лидер, который является маньяком, а другие выполняют его приказы или участвуют в преступлениях под его влиянием. Участники группы могут взаимно поощрять и поддерживать друг друга в совершении преступлений, что усиливает их беспощадность и уменьшает ощущение вины. При этом сообщники могут иметь психологические расстройства, которые делают их склонными к жестокости и насилию…»

– Одним словом, никто из профессиональных сыщиков не усматривал в «деле вампиров» ничего сверхординарного, – невесело усмехнулся Мармеладов.

– Да уж… Мой бывший шеф очень скоро стал раздражать полицейских своими идеями о необычном характере данного дела. Главный же аргумент – бесследное исчезновение подозреваемого из тщательно охраняемой тюрьмы – не казался лондонским сыщикам поводом для излишней мистификации.

– «Профессор, по-моему, вы просто хотите привлечь к себе внимание. Вам не хватает славы, да? Может быть, вам стоит написать книгу о вампирах?» Так над вашим товарищем насмехались в полиции?

– Да, примерно такие насмешки слышал в свой адрес Кемпбелл, когда пытался убедить оппонентов, что они столкнулись с принципиально новой угрозой, таящей в себе невиданную доселе опасность.

– Знали бы вы, как мне это знакомо, – сказал Мармеладов с удручённым видом.

– Кемпбелл был ужасно расстроен, когда рассказывал мне всё это!

«Что мы знаем о происхождении и эволюции человека, Джек... Мы знаем, что человек не является чем-то постоянным и неизменным! Есть некий «processus», непрерывный и неизбежный! Из противоборства пещерных людей – «Homo neanderthalensis» и «Homo sapiens» – мы вышли победителями… С нашим разумом, с нашей культурой… Но эволюция не стоит на месте, Джек. Она идёт дальше, порождая всё новые формы. Мы видим это на протяжении всей истории нашей планеты! «Homo erectus» столкнулся с «Homo habilis», «Neanderthalensis» – с «Sapiens». Возможно, между разными видами не всегда были войны, но точно были конфликты. И всегда выживал более приспособленный вид…

И теперь, в наше время, перед нами стоит новая эволюционная проблема… Nova res, так сказать… Новый «Homo», превосходящий нас в физической силе, в интеллекте, и бог его знает в чём ещё, Гриффин! Назовём его «Homo Vampirus». Он выживает, он распространяется, он...

Джек, насмехавшиеся надо мной тупицы даже не понимают, с чем мы можем столкнуться! Этот новый вид человека не подчиняется нашим правилам, он попирает их, видя в нас только источник пищи! Если Шекспир был прав и мир наш – это театр, то новый вид человека это – «deus ex machina», спустившийся на нас с неба, с силой, неподвластной нашему пониманию. Кто знает, как скоро это может привести нас к ужасающей катастрофе!»

Кемпбелл говорил мне всё это, находясь в таком нервном возбуждении, что я плеснул ему ещё виски…

«Что же вы от меня хотите, профессор?» – спросил я тогда, не испытывая большого энтузиазма вникать в описываемую им проблему.

«В вашем открытии мне видится наше спасение, Джек! Невидимость – вот то оружие, что мы способны противопоставить зловещей угрозе, которая исходит от Homo Vampirus!»

«Моё открытие? – сказал я ему тогда с печальной усмешкой. – Знали бы вы, как я далёк от успеха в своей работе! Да, кое-что мне действительно удалось… Но сделать невидимым живое существо… Пусть даже самое примитивное, оказалось намного труднее, чем некоторые неодушевлённые предметы…»

«Новый вид человека, вероятно, обладает какими-то преимуществами, о которых обычные люди не знают, а мы с вами можем только догадываться, но невидимость позволит людям тайно изучать этих существ, узнавать их слабости и разрабатывать стратегию защиты!» – не обратив внимания на мои слова, продолжал твердить Кемпбелл, попросив еще виски.

Мы снова выпили. Какое-то время молча сидели, каждый думая о своём.

«Невидимость – это тайное оружие человека! Оно значительно поднимет наши шансы в борьбе за выживание…» – сказал тогда Кемпбелл, уже порядочно захмелев.

«Похоже, профессор, вы меня не услышали. Никакого тайного оружия в наших руках на данный момент не существует. Невидимость – это сложное явление, которое зависит от многих факторов, включая показатель преломления, поглощение и отражение света. Думаю, профессор, я столкнулся с фундаментальной проблемой…»

«Я советовался со своими друзьями из лондонского Физического общества. Узнав об экспериментах с невидимостью, они подняли меня на смех! Говорили, что, может быть, в будущем будут созданы некие «метаматериалы» с искусственно созданной структурой, способной преломлять свет под определённым углом, делая предмет невидимым, однако в девятнадцатом веке это фантастика! А ведь вам удалось, Джек, добиться невидимости некоторых образцов уже в наше время! Вы гений… А у меня огромные связи и возможности! Авторитет в научных кругах! Доступ к самым совершенным научным приборам! Вместе мы завершим вашу работу…»

– Я хотел ему возразить, – сказал Гриффин, глядя на слушавших его с увлечением Мармеладова и Староверова, – но вдруг мне пришла в голову одна мысль…

«К чёрту всех этих вампиров, сверхчеловеков или кого там ещё! Всё это может оказаться просто фантазиями свихнувшегося старика! А вот если он, в самом деле, поможет мне осуществить мои планы, будет очень неплохо!»

– И вы согласились?! – воскликнул Мармеладов.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» январе 2025 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: