Преступление и...

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за январь 2025:

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– Итак, джентльмены, после того как я принял предложение Кемпбелла, работа над моей гениальной идеей вновь забурлила с утроенной энергией! Моя установка, которая когда-то позволила сделать невидимым кусок шерстяного шарфа, теперь снова всё усложнялась, становясь похожей на небольшую электростанцию с копошащимися проводами и искрящимися разрядами!

«Я, кажется, понял, в чём главная наша проблема, Джек, – сказал мне однажды профессор, после того как мы погубили очередную лягушку, добившись лишь того, что она на мгновение стала прозрачной. – Живые организмы не просто состоят из атомов, но и обладают сложными биохимическими процессами, которые невозможно просто «выключить» или «переключить» с помощью электромагнитного излучения. Чтобы сделать объект невидимым, необходимо «отразить» или «поглотить» все световые волны, чего невозможно добиться даже при помощи линейных, однополярных электромагнитных воздействий, как мы думали раньше… Невозможно, не учитывая многообразие биохимических процессов!»

Я собирался спросить его, что же тогда нам делать, когда вдруг понял: за дверью кто-то стоит, пытаясь прислушиваться к тому, что происходит в нашей лаборатории… Схватив кочергу, я устремился к двери, собираясь решительно распахнуть её… Однако, Кемпбелл тут же выхватил револьвер из кармана и начал отчаянно жестикулировать мне, умоляя не трогать дверной замок.

«Вы недооцениваете, с кем мы имеем дело, Джек, – сказал он, когда неизвестный, что стоял на лестничной клетке, тихонечко удалился. – Нам надо что-то срочно предпринять… Иначе мы рискуем с вами быть уничтоженными раньше, чем добьёмся успеха!»

Именно тогда я понял, насколько мой бывший начальник боится. Он искренне верил в свою гипотезу о «вампирах». До смерти опасался их всемогущей силы… Чувствовал, что они следят за нами, выжидая момент для смертельного удара.

– И он правильно опасался! – воскликнул Мармеладов.

– Я предлагал Кемпбеллу не покидать снимаемой мною квартиры, пока наши опыты не приведут к ожидаемому результату… Но профессор отказывался, тем более что он должен был общаться со своими учёными знакомыми, мнение коих считал важным для нашего успеха. Всё случилось в одночасье… Кемпбелл исчез… А хозяин квартиры притащил мне «Notice to Vacate»…

– Что это? – спросил Староверов.

– Проклятая бумажка, согласно которой я нарушаю договор аренды и должен выметаться со всем свои барахлом. У меня оставалось, впрочем, какое-то время… По закону, если бы я не покинул арендуемую квартиру в указанный строк, домохозяин добился бы моего выселения, обратившись в суд…

Я немедленно побежал в полицию, думая, что обязан это сделать, ведь с Кемпбеллом мы достаточно сильно сдружились за время совместных мытарств… Полиция не приняла от меня заявления… Сослались они на отсутствие серьёзных причин утверждать, что профессор пропал в результате чьей-либо криминальной деятельности… К сожалению, тратить силы и время на преодоление бюрократических барьеров у меня уже не было возможности…

– Таким образом, что на самом деле случилось с вашим товарищем, вы до сих пор не знаете?

– Надеюсь, господа, вы не станете осуждать меня за это… Буквально той же ночью я – в который уж раз! – решился экспериментировать на себе, использовав последнюю идею, высказанную профессором перед его исчезновением… Это был шаг отчаяния… Ведь использовать то обстоятельство, что я альбинос, было нарушением важного научного принципа!

– Вы говорите о принципе объективности, конечно, – кивнул Староверов.

– Скорее даже, принцип повторяемости… Ведь ни один другой исследователь, который не был альбиносом, не смог бы повторить это. А в основе научного метода существует железное правило: эксперимент должен быть воспроизводим любым компетентным специалистом.

– Но вы всё же пошли на это…

– Я достал принесённые Кемпбеллом порошки, которые, по мнению профессора, должны были помочь нам в обесцвечивании крови. Долго возился над рецептурой… Руки мои дрожали… Не хочется вспоминать, какие страдания ожидали меня той ночью… Под утро я был уверен, что идея Кемпбелла была безумием, которое меня убьёт… Так плохо мне не было ещё никогда в жизни…

Впрочем, когда утром в мои двери кто-то начал ломиться, я оказался в состоянии встать с кровати. Проходя мимо зеркала, я понял, что показываться на глаза кому бы то ни было мне уже не стоит… Был ли за дверью курьер с повесткой, полиция или вся банда «вампиров» в полном составе, я рисковал перепугать их, при этом выдав себя…

Из зеркала на меня взирало нечто неузнаваемое для обычного человека с его жизненным опытом. Едва заметные контуры тела, точки зрачков… Остальное – давно желаемая пустота!

В двери продолжали стучать, при этом оглашая лестничную площадку злобными криками… Они уже вовсе не заботились о каких-либо приличиях…

– Но вы в тот момент не достигли ещё полной невидимости? – спросил Мармеладов.

– Полной я не достиг ещё до сих пор… Однако в то утро я первый раз ощутил то необычайное чувство превосходства невидимки над обыкновенными людьми. Какое торжество я испытывал! Какие фантазии приходили в мой воспалённый мозг!

Укрывшись в шкафу, я наблюдал, как в лабораторию ворвался домохозяин с какими-то своими родственниками. Настроены они были решительно и, если судить по репликам, готовы были меня растерзать…

«Моя репутация! Мой дом! Мои квартиранты! – вопил, причитая, домохозяин, с крайней ненавистью рассматривая оборудование, аппараты, книги. – Этот чёртов сумасшедший лишил меня таких доходов!»

«Как только он вернётся, дядюшка, мы вздуем его хорошенько, а после потащим в полицию!» – утешал его один из родственников, закатав рукава и показывая пудовые кулаки.

Я решил, что нужно как-то прогнать их отсюда… Крадучись выйдя из шкафа, прикрыв ладонью глаза, чтоб они не заметили меня, я взял стоявшую у стены кочергу и запустил ею в жирного рыжебородого борова, угрожавшего меня вздуть. Полёт кочерги через всю комнату вызвал у этой компании настоящую панику… С воплями и проклятиями они выбежали вон.

Посмотревшись в зеркало, я понял, что процесс, запущенный мною вечером, до сих пор продолжается… Меня практически не было видно… Даже контуры тела исчезли, и только зрачки ещё оставались заметны.

Через некоторое время всё было готово к бегству…

– Но почему вы стали вести себя, как какой-то преступник? – спросил Мармеладов. – Зачем было нужно швыряться в людей кочергой, пугать их, потом куда-то бежать?

Гриффин явно смутился. Какое-то время молчал…

– Полиция подозревала меня в том, что случилось с Кемпбеллом. Это я узнал немного позже. Когда хозяин квартиры вернулся и привёл с собой констебля и двух сыщиков в штатском. Кроме того, я уже верил в теорию профессора о «вампирах» и не исключал, что от этой компании я должен теперь ожидать всё самое худшее… Вдобавок, я не собирался делать своё открытие достоянием гласности… Мысль о том, что меня арестуют и отправят в тюрьму за убийство Кемпбелла, или я стану жертвой свирепой шайки хладнокровных чудовищ, а моё гениальное изобретение попадёт в чужие руки, была для меня невыносима.

Полиция и домохозяин явились в тот самый момент, когда всё было готово к поджогу…

– Вы решились поджечь лабораторию?! – воскликнул Староверов.

– Использовав газ, спалил всё к чертям! Все свои аппараты, записи, все электрические машины и излучатели!

Оказавшись на лондонских улицах, хоть и невидимым, но абсолютно голым, я вскорости понял, насколько опасно моё положение! Пришлось ограбить парочку магазинов, чтобы принять тот вид, в котором я предстал перед вами впервые, господин Староверов.

– Но почему вам пришла идея бегства в Россию? – спросил Мармеладов. – Как бывший полицейский, я настораживаюсь, когда в поступках кого-то не вижу логики… Но, если логика ощутима, но непонятна, меня это настораживает в сто раз больше! Подозреваю, что вы сейчас скажете, что в Петербург вы отправились, чтобы спастись от преследований Скотленд-Ярда и от угрозы страшной смерти от рук «вампиров»… Было бы логично, если бы здесь вы не начали самым активным образом наживать себе те же проблемы!

– Мне требовалось время, чтоб завершить мои опыты, не опасаясь разоблачения. В Англии полиции было прекрасно известно, как именно я маскируюсь… Меня повсюду искали…

– Так рьяно искали из-за поджога?

– К сожалению, не только…

– Господи… Теперь я отчетливо вижу причины, по которым моя статья послужила вам неким нравственным оправданием…

Староверов сказал это еле слышно.

– Да, господа… По понятным причинам я не мог добраться теперь до собственных денег… Я был полностью отстранён от самых элементарных вещей, предоставляемых человеку цивилизованным обществом… Полиция подозревала меня уже не только в убийстве профессора Кембелла, но и пыталась связать со мной все кошмарные преступления, что натворила шайка «вампиров»… The Daily Telegraph, например, сообщала читателям версию об учёном-маньяке, который ради безнравственных экспериментов с невидимостью совершал жестокие нападения на людей! А The Timse опубликовала статью под названием: «Ужасы научного прогресса: Человек-невидимка в Лондоне!»

Всё это вызвало настоящую охоту на меня не только со стороны полиции, но и простых обывателей! Я всюду подвергался опасности…

– Вы говорили, что не могли добраться до собственных денег, – сказал Мармеладов, – правильно ли я понял, что вам пришлось добывать себе средства преступным путём?

– А что мне оставалось делать? Я попытался, добравшись до Кембриджа, отыскать своего старого университетского приятеля, честно ему признаться во всём и заручиться его поддержкой. Но я не учёл тот уровень паники и недоверия, который был вызван уже моими рискованными приключениями…

Человек, на которого я так надеялся, тут же предал меня! Попытался сдать меня местному шерифу и его своре полицейских ищеек! Я был застигнут врасплох и вынужден был, поспешно раздевшись, снова бежать без оглядки! Именно тогда меня посетило одно весьма неприятное открытие, господа… Я понял, что съеденная мною пища какое-то время остаётся видимой внутри меня и может меня выдать. Кроме того, мои преследователи могли видеть кровь, сочащуюся из раны, если таковая у меня имелась…

– Могу предположить, что при этом бегстве вы успели ограбить своего старого знакомого, а возможно, и причинить ему физический вред, – сказал Мармеладов, покачав головой.

– Так и было, вы правы, – абсолютно спокойно согласился Гриффин. – Он пытался обмануть меня и получил по заслугам. Впрочем, по сравнению с тем, что он совершил в отношении меня, его собственные потери были весьма скромными…

– Судя по тем средствам, которые вы тратите на продолжение своей научной работы, вам удалось раздобыть немалую сумму, – заметил Староверов.

– Эти деньги я смог раздобыть довольно ловко, – посмеялся вдруг Гриффин. – И мой знакомый из Кембриджа тут ни при чём. В газетах это событие было описано как «история о летающих банкнотах». Достоверность этой удивительной сенсации подтверждалась многими людьми… Это было триумфом, господа! Не так часто гениальному изобретателю удаётся так быстро и так умело монетизировать своё открытие!

– Да ведь эта ваша «монетизация», сэр, довольно здорово напоминает банальный грабёж! – воскликнул возмущённый Мармеладов.

– А вы, значит, предпочли бы на моём месте сдаться властям… Или, быть может, умереть от голода и холода? Или дожидаться, пока меня настигнут те, кто расправился с Кемпбеллом? – продолжая посмеиваться, почти дружелюбно спросил в ответ Гриффин. – Ну нет уж, чёрта с два, мистер «бывший полицейский»! Не для того я потратил столько сил, ограбил собственного старика и претерпел столько страданий! У моего открытия великое будущее, и сдаваться я не намерен!

– Ты не вправе осуждать гения, – поддержал англичанина Староверов.

– Поражает та беззаботная лёгкость, с которой вы хвастаетесь своими сомнительными подвигами! – продолжал Мармеладов, не скрывая разочарования.

– Позаботившись о необходимых мне средствах, я купил билет на корабль и отправился в Россию, господа! Понятное дело, что это было связано с огромным риском… Полицейские ищейки вынюхивали меня повсюду… Понимали, что я вынужден буду использовать грим и одежду, не допускавшую открытых частей тела! Всё же специалисты Скотленд-Ярда предполагали, что для бегства я выберу Южную Америку… Во всяком случае, так я узнал из газет… Видимо, данное обстоятельство помогло мне спастись…

Здесь я купил этот дом, создал новую лабораторию и продолжил свои опыты. Попутно я отслеживал новости, стараясь найти в них какие-то признаки, указывающие, что теория Кемпбелла верна и распространение нового вида человека происходит повсюду… В том числе и в России…

– Но кроме статьи Староверова вам ничего подозрительного не встретилось?

– Ну нет! А разве дело «вампиров», освещённое в таких солидных газетах, как «Санкт-Петербургские ведомости», «Сыскной вестник», «Северная пчела» и, естественно, «Петербургский листок», не должно было навести меня на мысль, что след, который я взял, подобно опытному полицейскому доберману, рано или поздно приведёт меня к цели?

– Логично, впрочем, «дело вампиров» теперь почти позабыто, – горько усмехнулся Мармеладов.

– Это обычная ситуация… Новости, какими бы сенсационными, ужасающими или радостными они не были, потом затмевают другие, не менее волнующие человеческие умы… После «дела вампиров» газеты писали о «Великой Реформе», «Польском восстании» и о чудовищном преступлении, совершённом членами революционного кружка «Народная расправа»! Всё это поражало воображение обывателей не менее сильно, чем интересовавшая меня история о загадочных убийствах мистического толка. Так же произошло у меня на родине… Там на смену известиям о «вампирах» и «учёном-маньяке» пришли новости об эпидемии холеры, строительстве нового грандиозного моста через Темзу, о разных политических скандалах и судебных тяжбах…

– И насколько далеко вам удалось продвинуться в ваших опытах? – спросил Староверов.

– Прежде чем говорить о моих планах на будущее, продолжении опытов и объясниться по поводу моего визита к вам, который закончился нашим нынешним разговором, я хотел бы выслушать вашу историю, господин Староверов.

– Мне это тоже интересно услышать, – сказал Мармеладов.

– Только старайтесь говорить максимально открыто, ведь я и ваш друг ничего не скрывали.

– Что именно вам интересно? – спросил Староверов, и было заметно, что в нём происходит внутренняя борьба между желанием излить душу и послать обоих приятелей ко всем чертям, если ещё не дальше.

– Ну, например, о вашей совместной работе с доктором Вернером, теория которого, как я подозреваю, сочетается с тем, что я слышал от Кемпбелла.

– О загадочной древней книге и дневнике твоего учителя!

– О вашей научной статье…

– О том, для чего ты её написал и какой цели хотел достичь.

Староверов некоторое время молчал, слушая размеренное, убаюкивающее тиканье больших напольных часов.

– Я могу рассказать вам это… Но только с одной лишь целью… Чтоб постараться уберечь вас обоих от каких-либо дальнейших попыток связываться со всем этим делом. Лично я убеждён, что всем нам скоро потребуется думать о спасении собственной жизни, а не о том, как вывести на чистую воду какую-то шайку… Времени у нас очень мало…

– Что нам делать в дальнейшем, мы вскоре обсудим, но для начала надо добиться видения полной картины событий.

– Что ж, мистер Гриффин и друг Мармеладов… Начну, пожалуй, с самого необычного для вас факта… Не знаю, уж на чём основывалась теория Кемпбелла, но Вернер не делал сам никаких открытий касательно нового вида человека… Все сведения об этом он почерпнул из одной весьма странной книги…

– Трактат какого-то древнего алхимика или оккультиста, который профессор нашёл в университетской библиотеке, – кивнул Мармеладов. – Эти… Из литературного кружка… Они уверены, что перевести книгу практически невозможно. Язык, на котором она написана – протороманский – использовался в средние века и сильно отличался от современных романских языков. Страницы содержат алхимическую символику, есть много загадочных иллюстраций, а ещё в ней есть элементы этрусского и древнегреческого письма! Многие слова не имеют аналогов, а грамматика отличается от современных языков. Якобы эпиграфом к этой книге была латинская фраза, которая переводилась так: «Когда чёрная звезда падёт, опустится тьма, и наступит царство ночи. Кровь – это жизнь! Жизнь – это власть над тьмой!»

– Сказки, – отмахнулся Староверов. – Не древняя это книга была… Скорее наоборот…

– Good heavens! This book is not what it seems! It’s from the future! – со смехом воскликнул Гриффин.

– Твоя острота, как ни парадоксально, весьма близка к истине, если можно себе такое вообще представить…

– А в чём была шутка? – наморщил лоб Мармеладов – Я понял всего два слова… О боже! Вы сказали, книга из будущего? Так, что ли, Гриффин?

– Я просто предположил…

– Расскажу обо всём по порядку, – сказал Староверов. – И начну я с того, что на почвенный факультет Петербуржского университета я поступил совершеннейшим образом случайно… Я сначала и знать не знал, что есть такой факультет… В моих планах было поступать либо на физико-математический, либо на естественно-исторический… Ещё и на юриста подумывал выучиться, но этого больше ma vénérable maman хотела… Тут я и познакомился с Разумихиным… Он-то меня и взялся тогда убеждать… «Родька! Какая это ж перспектива нам открывается! Почвенный факультет, он в связи с современными веяниями такие масштабы немыслимые распахнёт! Великая реформа, братец, она ведь не только крепостных освободила, но и почву освободила! Земля теперь в свободном обращении! А кто же будет управлять этой землей, кто будет её удобрять, кто будет создавать урожаи, кто будет жить на земле, как в раю? Почвенники, мой друг! Они, как волшебники, будут превращать землю в золото! Дело всё, Староверов, не в волшебстве, а в науке! Мы будем изучать почву, её состав, её свойства, и будем создавать такие условия, понимаешь, что фантастическими урожаями обеспечим народ! А что это значит, знаешь?! Это значит, что ты будешь в авангарде прогресса! Будешь героем, который избавит общество от нужды и голода…» Я, конечно, сперва сомневался… Но тут Разумихин посмотрел на меня как-то странно и сделал такой вот жест… – Бывший студент вытянул вперёед руку. – «Это великая миссия, Староверов!» – так он тогда и сказал. Ну, посмотрел я, что мне изучать придется… Всё вроде интересно… Ботаника, агрономия, геология, химия, физика, зоология… Но, что меня тогда особенно привлекло, так это довольно новые современные дисциплины, которые преподавал доктор Вернер… Об этой личности говорили всякое, но чаще всего утверждали, что он настоящий гений!

– А что за лекции для вас доктор Вернер читал? – спросил Мармеладов.

– Физиологию нервной системы, психофизиологию и экспериментальную психологию!

– Довольно солидно звучит, – кивнул Гриффин.

– Реалии оказались гораздо менее радужными, чем проповедовал Разумихин… Если честно сказать, то кроме того, что читал нам Вернер, всё остальное быстро мне надоело до смерти! Особенно эти ботаники, коих нам выдавали немыслимое количество… Геоботаника, флористика, палинология, дендрология, микология! А все эти принципы селекции выращивания культурных растений, защита растений от болезней и вредителей! А управление почвенными ресурсами! Всякие фитоценозы и биогеоценозы…

– А Венер, значит, с его психологией, был вам весьма интересен? – поторопился прервать откровения Староверова Гриффин.

– Вот вы за минуту устали от этого, а я был вынужден изучать всё с искренним прилежанием и усердием!

Лицо Староверова вдруг изменилось. Неясная тень по нему пробежала.

– О том, что Карл Иоганнович дополнительные занятия ведёт, я от того же Разумихина и узнал… Пошёл как-то любопытства ради… И сразу же понял – это не просто какой-то там кружок любителей психологии, не клуб мозговедов, нечто странное там происходило, друзья! На тайную вечерю были занятия эти похожи, прости меня, Господи, за такое сравнение! Но посудите сами! Заседания кружка обычно проводились в небольшом, тайном месте, чтобы избежать постороннего внимания. Это мог быть чердак, подвал или даже комната в скромной квартире одного из участников! Во время встреч студенты собирались за столом при тусклом свете свечей и обсуждали темы, которые меня порой удивляли, а иногда и пугали! Часто говорили там о таких вещах, как смысл человеческого существования, природа человека, о загадках, связанных с мышлением, и всегда почти о теории эволюции и о техническом прогрессе… В кружке царила атмосфера свободного обмена идеями, нередко возникали горячие дебаты, в которых студенты отстаивали свои мнения. Это уж потом я понял, что Вернер выбирал себе одного ученика, прислушиваясь к речам и внимательно наблюдая за лицами говорящих…

– Вы в самом деле собирались на чердаках и в подвалах? – вдруг спросил Мармеладов.

– Весьма странно, – согласился с бывшим сыщиком Гриффин.

– Не часто, но Вернер и в самом деле пытался придать этим встречам атмосферу интриги и тайны. Вносил этим в действие пьесы, которую ставил сам каждый раз по-новому, элемент необычной игры.

Староверов сказал это с грустной усмешкой.

– Карл Иоганнович был экстраординарной личностью в полном смысле этого слова. Однажды он собрал нас в развалинах старинной помещичьей усадьбы. Тема занятия была такая… Как мозг человека выбирает то или иное решение? Вернер предложил всем высказаться дважды. Дать свой вариант ответа для человека нашего вида, к коему мы все относимся… А потом дать вариант ответа для человека будущего! Для более совершенной человеческой формы… Для сверхчеловека, эволюционно превосходящего вид Homo sapiens.

– Это было ещё до того, как Вернер был вовлечён полицией в расследование, касавшееся «дела вампиров»? – быстро поинтересовался Гриффин.

– Думаю, да, – кивнул англичанину Староверов. – Как я уже говорил, Вернер тогда ещё выбирал единственного ученика и последователя. История с «вампирами» началась немного позже, когда он выбрал…

– Тебя?! – в один голос воскликнули Мармеладов и Гриффин.

– Ну а кого ещё? – изобразив недоуменно-восторженное лицо, подражая Разумихину, сказал Староверов, и все посмеялись.

– А что ты сказал по предложенной Вернером теме? Ну… Касаясь принятия мозгом решения?

– Точно уж и не помню… Да так ли уж важно, чего я сказал? Науке ведь до сих пор неизвестно, как именно мозг человека делает выбор, хотя теорий существует огромное множество… Вернеру другое в моём ответе понравилось… Он сказал: «Ты единственный, кто не забыл, что мозг – это не просто орган, а целый мир. Мир, где каждое решение рождается из переплетения чувств, опыта, инстинктов и логических рассуждений. Ты понял, что даже самый «разумный» выбор может быть зарождён в глубине нашего бессознательного и управляться не только рациональными факторами, но и миллионами лет эволюционного багажа»

– А что вам пришло в голову сказать о том, как выбирает решение сверхчеловек эволюционно продвинутый?

– Предположил, что такое фантастическое разумное существо обладает расширенным сознанием. Не просто мыслит логически, но и способно интуитивно «видеть» связи и последствия, воспринимать информацию на более глубоких, бессознательных уровнях. Быть может, даже использует некий «вселенский разум»! Не просто полагается на собственный мозг, но и может подключаться к чему-то незримому и воистину грандиозному, получая доступ к огромным объёмам знаний и опыта.

– Это что же такое? – скептически усмехнулся Мармеладов. – Что за «вселенский разум»? Понятно, что Бог присутствует во всём, ты хочешь сказать, что для этого сверхчеловека доступно прямое взаимодействие с божественной силой?

– Нет, – сказал Староверов, – я другое хотел сказать… В определённом смысле ты прав, конечно, и выбор сверхчеловека – это не просто акт воли, а процесс, который схож с «творческим актом» создания нового мира… Но использует он нечто иное… Не знаю, как это назвать… «Вселенский телеграф»… «Эфирный мозг»… «Глобальная библиотека»… – Староверов поморщился, махнул ладонью, словно отгоняя назойливую муху. – Это не божественная сила, Мармеладов, а некая система, созданная самим человечеством грядущей эпохи, но настолько мощная и сложная, что – в своих масштабах – переступает порог обычного, привычного нам мира. Именно с этой системой сверхлюди взаимодействуют, оттуда черпают знания, на неё опираются…

– You say «system»! A system without a Maker! You're talking about a grand design without a Grand Designer! That's like building a castle without a King! – вскликнул Гриффин.

– Какой ещё замок без короля, вы это о чёем? – спросил Мармеладов.

– Возмущается тем, что я атеист, безбожник и еретик! – посмеялся Староверов. – Предлагает тащить меня на костёр инквизиции…

– Oh, Mister Staroverov, you dream of the fame of Galileo and Bruno! You'll be lucky to escape the fate of a heretic.

– Мне обязательно повезёт, тут ты прав, англичанин, – кивнул Родион Гриффину. – Но, слушайте, что было дальше… Вернер и в самом деле предложил мне стать своим продолжателем. Был он человеком, который, как и многие его современники, искал ответы на вечные вопросы бытия. Его философские взгляды были сложными и противоречивыми, отражая влияние различных течений нашего времени. Он верил в существование высшей силы, но сомневался в её доступности для человеческого разума. Для него религия была скорее системой этических принципов, чем догмой. Вернер не был атеистом, скорее агностиком. Он был убеждён, что только наука способна дать истинное знание о мире. Вернер считал, что психологию нужно изучать с помощью экспериментов и наблюдений. Он был вдохновлён работами Вильгельма Вундта, основателя экспериментальной психологии, и проводил собственные исследования в области сенсорного восприятия и памяти. Был глубоко увлечён идеями Дарвина, особенно теорией естественного отбора. Он видел в эволюции не только биологический процесс, но и социальный феномен. Он считал, что человек развивается не только физически, но и морально, а стремление к совершенствованию заложено в самой природе человека.

Староверов некоторое время молчал…

– Впрочем, насколько я понял, Карл Иоганнович был ещё под влиянием немецкого идеализма, в частности, работ Иммануила Канта. Вернер считал, что мир не только объективен, но и субъективен, и что наше восприятие мира определяется нашими собственными умственными категориями.

– Я почему-то думал, что он был сторонником русского космизма, – заметил Мармеладов. – Я ведь тоже пытался узнать о нём как можно больше, когда ты нанял меня для расследования…

– Про это он как-то высказался на одном из наших заседаний… Русский космизм, с его стремлением к познанию космоса и верой в бессмертие души, не был ему близок. Вернер считал, что наша задача – изучать мир здесь и сейчас, а не мечтать о каких-то небесных сферах. Он полагал, что наша моральная ответственность лежит перед людьми вокруг нас, а не перед какими-то неизвестными силами. В целом, Вернер был философом-прагматиком. Он считал, что важно не только понимать мир, но и изменять его к лучшему. Он верил в силу науки и образования, а также в важность нравственного развития человека. Его взгляды отражали сложный дух текущего века – времени великих открытий и переворотов в науке и обществе.

Многое из того, чем он со мной украдкой делился, было мне совсем непонятно… Теперь, услышав ваши истории, начал лишь понимать… В борьбу с кровожадной стаей, прозванной в народе «вампирами», Вернер включился со страстью фанатика… Он любил Петербург, любил населявший его народ и видел в том, что происходило, не только попрание человеческой природы, нарушение гармонии, проявление безнравственности и полное отсутствие сострадания… Профессор относился к происходящему как к осквернению святыни, к покушению на саму душу города, на его светлые надежды и добрые помыслы!

Когда в руках у полиции оказалось тело одного из членов жестокой банды, Вернер, воспринял это сначала с воодушевлением… Решил, что теперь в руках сыщиков есть тонкая, но вполне ощутимая нить, которая способна провести их через лабиринт зла, подобно нити Ариадны, которая помогла Тесею найти выход из лабиринта Минотавра.

– А, что он говорил по поводу тела застреленного злодея, заметил ли Вернер признаки чего-то необычного? – поинтересовался Гриффин.

– В этом я абсолютно уверен, – сказал Староверов. – Однако мне он сказал об этом весьма туманно… Ограничившись лишь намёками… Расследование, в которое он был вовлечён, носило секретный статус, а Вернер являл собой образец человека слова и долга! Потом с профессором приключилась нечто необычайное… Он стал нелюдимым, неразговорчивым, отрешённым…

– Может быть, беспощадная преступная группа его запугала? – предположил Джек Гриффин.

– Такое вполне возможно, – живо кивнул англичанину Мармеладов.

– Нет, – покачал головой Староверов. – Случилось нечто другое… Довольно странное, невероятное событие… Сидел он дома, в своём кабинете… Готовился к лекциям, погружённый в собственные мысли… В этой вот кабинетной тиши, в этом таинственном полумраке, в свете лампады, вдруг возникло движение воздуха… Почти незаметное…

– Святые апостолы! Неужто явился к нему посланник какой-то?! – воскликнул Мармеладов, всплеснув руками.

– Я тоже это так четко увидел, как будто сам там присутствовал! – добавил от себя Гриффин.

– Ну… Так и было, – нехотя согласился Староверов. – Возник он, как рассказывал Вернер, прямо-таки напротив письменного стола, заваленного книгами, тетрадями и прочим творческим хламом, который всегда присутствует в кабинете у гения!

– Кто же он был, как представился?! – спросил Мармеладов. – Книгу держал в руках или позже вынул её из-за пазухи?

– Как ты о книге догадался?

– Не забывай, что имеешь дело с талантливым сыщиком!

– Про книгу я тоже догадался, – улыбнулся Гриффин. – As the brilliant Conan Doyle wrote: «Elementary, my dear Watson!».

– Вы оба очень умны и дьявольски проницательны! Только книги у него с собой никакой не было… Книгу Вернер получил по почте и несколькими днями позже… Незнакомец же этот был одет очень просто, внешность его была самой обычной, однако свет, который струился из его глаз, казалось, мог просочиться в самую душу профессора. Голос его был подобен шелесту ветра, но силу имел при этом необычайную! Слова его также были необычны… «Внемли и услышь, что скажу тебе, и будь скромен, ибо ярость господня к врагам его неумолима, а любовь его к тем, кто верен, бесконечна! Великое знание будет тебе доверено, распорядись им бережно и безропотно исполни то, что доверено!»

– Довольно туманно, – заметил Мармеладов.

– За точность не ручаюсь, но смысл был таким… Далее последовало вот что: «Волею того, кто направил меня к тебе, стал ты участником событий, которые кажутся ужасными, но на самом деле знаменуют начало новой эры. Новой эры, в которой будет властвовать новый вид человека! Это будет ужасная эра для тех, кто не готов принять перемены! Но для избранных это будут прекрасные времена! Грядёт эпоха величия, эпоха пробуждения! Землю вскоре населят исполины! Не рост и не сила в этом понятии, а нечто большее! Не просто «человек», но новая форма существования. Они – воплощение будущего, в них свет, который пронзит тьму и откроет новые небывалые горизонты!»

Вернер, испытавший глубокое потрясение, пробовал что-то возразить… Но незнакомец прервал его, сказав следующее: «Они молоды, – ответил гость, – и, как и все молодые, совершают ошибки. Первые люди на Земле тоже грешили каннибализмом и жестокими, кровавыми ритуалами. Но они учились, развивались, шли к свету. И этот новый вид человека тоже будет учиться, совершая ошибки, но с каждым шагом он будет приближаться к истинному познанию себя и окружающего его мира!»

– Если я правильно понял, Вернер поверил в то, что ему явился ангел с небесным посланием? Но что он хотел от профессора?

– Этого Карл Иоганнович мне так и не решился поведать, сказал лишь, что если я точно пойму, что он совершил роковую ошибку, мне следует продолжать его дело, но поступая правильным образом… Тогда же он и вручил мне книгу и свой дневник… Настрого запретив открывать их, пока я сам не пойму, что настало время…

– Опять же весьма расплывчато и туманно! – сказал в свою очередь Гриффин.

– После этого Вернер бесследно исчез…

– А перед этим исчезло тело убитого при совершении преступления негодяя! – вскричал Мармеладов. – Так вот, значит, в чём заключалась миссия, доверенная профессору этим самым посланником!

– Похоже на то, – кивнул Гриффин.

– Ангелы, как сказано в Писании, – снова заговорил Мармеладов, – служат Богу верой и правдой! Они исполняют Его волю! Защищают людей от зла! Но как же может Творец, всемогущий и справедливый, позволить, чтобы люди были заменены новым видом?! Ведь Он создал человека по Своему образу и подобию! И разве не сказано, что земля будет вечно принадлежать потомкам Адама?! Как Вернер мог поддаться на столь нелепый обман? Как мог поверить, что перед ним посланник Творца? Как мог пойти он на преступление? Не понимаю!

– Всё это пока лишь наши догадки, – попытался успокоить бывшего сыщика Гриффин.

– Если бы Творец захотел создать новый вид, – продолжал Мармеладов, – он бы сделал это прямо, открыто, как Он сделал это с Адамом и Евой. Ну нет! Не ангел был это, и то, что он говорил, не являлось божественной волей! Я уж скорее поверю, что это воля врага всего человечества!

– В любом случае картина теперь ясна, – прервал выступление Мармеладова Гриффин.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» январе 2025 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: