Домик над водой

У воды было свежо. Ветер бормотал в осоке, перебирая натянутые струны травы, играл что-то тихое и тревожное в унисон с пасмурным неспокойным днем и звучавшими в нем с утра странными нотами ожидания. Птицы перекликались приглушенно и настороженно, словно спрашивая друг друга: «Что случилось? Что случилось?» – хотя поводов для волнения еще не было, лишь трава шелестела, да кроны шумели в предчувствии близкого дождя…

Парк казался волшебным. Арсений удивлялся своим ощущениям: реальность выглядела сказкой, галлюцинацией, особенно с наступлением сумерек, когда зажигались светильники. Разбросанные по всей территории, они были так причудливы, прятались в таких неожиданных местах, что он специально ходил вечерами на прогулки, чтобы разыскивать и фотографировать их, по-детски радуясь каждой новой находке. Светильники таились у водоемов и альпийских горок, в колючих ветвях рододендронов и зарослях хосты, под мостиками, среди стройных, нежных кохий и росистых охапок аквилегии, под ступенями беседок… Парк был обширным. Арсений жил здесь уже месяц, но до сих пор не обошел его целиком, всякий раз обнаруживалось, что есть еще незнакомые уголки, тайные, неисследованные закоулки – и он пускался в новые и новые экспедиции, словно кто-то толкал его, побуждая разыскивать в этих кущах то, что было потеряно в суете прошлой жизни.

Он приехал сюда, чтобы не умереть. Выздороветь и как-нибудь выкарабкаться, если богу, все же, не вздумается забрать его к себе в собеседники. Друг Андрюша, замечательный кардиолог, буквально вытолкал его из города и определил сюда, в этот реабилитационный центр, списавшись со знакомыми знакомых. В результате Арсений оказался в квартире уехавшего на стажировку врача, имея на руках жесткие врачебные предписания, график процедур и уколов, а главное, погружаясь в целительное одиночество, которое, наряду со сказочным парком, и оказалось, наверное, основным лекарством.

Утром полагалось лечиться, в «тихий час» он упоенно работал, вечером шел гулять. Арсений был поэтом и прозаиком в одном лице, одним словом, писателем. Конечно, а кем же еще? – с таким проницательным взглядом и пугающе тонкой интуицией странно было бы не писать. Там, дома, осталась привычная суета, многочисленные попытки найти родственную душу, которые в большинстве своем оканчивались неудачей, разрыв с нелюбимой женщиной и потеря любимой, бестолковые метания, зарабатывание денег и ночная писанина «в стол». Жизнь, как водится, не удалась…

Все это оказалось неважным тут, в темных, пахнущих дождем аллеях. Больше всего его поражала неважность прежней любви. То, что ушла суета, было естественным, Арсений всегда смотрел на поверхностные слои жизни отстраненно, но любовь… Его несчастная, давняя, не имеющая никаких шансов, но много лет лелеемая – она сейчас, как будто уплыла в прошлое вместе с болезнью, осталась где-то там, за порогом, в то время как настоящее было пусто и легко, как в ранней юности.

Сейчас он шел наугад, наслаждаясь природой и этим состоянием паузы, в котором неожиданно оказался. Жизнь выбросила его в какое-то золотое безвременье, существующее, оказывается, на свете. «Для исцеления, – понял он, – исцеления вот таких бестолковых.» Сумерки уже сгустились, и светильники замерцали в своих тайных убежищах. Сегодня он забрел далеко и увидел незнакомый маленький водоем, заросший осокой и кувшинками. Особая аура разливалась в воздухе, Арсений не мог бы сходу определить, в чем заключалось ее своеобразие, но неожиданно ему стало удивительно хорошо и спокойно, так, словно он очутился наконец дома, у того самого очага, который ищут все и не находит никто. Никто – в потоке времени, лишь в состояниях безвременья, в паузах, открывающих дверь в иную реальность, где можно остаться, откуда можно уйти, но нельзя забыть. Иная реальность умеет исцелять от нашей, но никогда не бывает наоборот…

Над водой висел легкий, белесый туман, в котором слабо мерцал огонек. «Отличный кадр», – решил Арсений и стал подбираться поближе, чтобы рассмотреть очередное чудо ландшафтного дизайна. Это был белый домик на длинном шесте, уходившем в воду. Размером чуть больше скворечника, с голубой крышей и синими балкончиками. На берегу рос куст, разметавший косматые плети с синими сказочными цветами, тянул их в разные стороны, частично скрывая домик от любопытных взглядов. Внутри горел свет, и его отражение заливало воду мерцающим серебром.

Арсений залюбовался и стал настраивать фотоаппарат, как вдруг заметил одну деталь, показавшуюся странной. В домике были узкие арочные оконца, причем, свет горел не во всех, что создавало иллюзию обитаемости. Присев на большой камень, Арсений разглядывал светильник, завороженный его красотой и необычностью. На память пришли все когда-то прочитанные сказки о гномах, эльфах и лесных феях.

«Что случилось? Что случилось?» – беспокойно прокричал кто-то в кивающих кронах, и тут Арсений замер: в одном из окошек свет неожиданно погас, а через пару минут вспыхнул в другом.