Роди меня Господи свыше!

Оружие

Мое оружие ручка – 
шариковая простая.
Я вижу: на небе тучка
плывет в никуда, не тАя.
Я вижу. Беру бумагу,
Пишу, что "на небе тучка".
И если я в землю лягу,
то будет со мною ручка –
шариковая простая.
И поплывет, не таЯ отвагу
тучек простая стая-
тАя...

Вопросня

Я ухожу. Запутавшись в расчетах,
не зная ни вины, ни правоты...
На всех широтах и на всех частотах
столкнул две правды, Господи – не ты.
Кто виноват? Что делать? – Ах, увольте!
Я так устал от этой "вопросни".
Из года в год мы в нашей Верхней Вольте
привыкли размышлять, когда одни.
Но был бы толк! А так – одна морока
судить-рядить, не зная, что к чему.
Спроси о том знакомого пророка –
нам эти мысли, нет, не по уму.
Россия до сих пор непостижима.
"У ней – опять – особенная стать."
Я жду тоталитарного режима,
чтоб снова что-то важное узнать!
Когда тиран поставит всех на место,
когда мороз ударит тут и там,
история подобьем палимпсеста
очередной урок подарит нам,
который никого и не научит –
как это было миллионы раз.
А вас еще от Путина не пучит?
Вот подождите – будет госзаказ!
Нас вгонят в рабство новою метлою
и мы покорно станем горевать
над вольницей недавней, но былою...
А будет ли все это? Ах, как знать!
Нет, я не склонен к садо-мазохизму,
я не хочу обратно в свой вольер –
скорее, здесь тоска по коммунизму
и ностальгия по СССР.
По тем годам застоя и упадка,
когда я малышом в очередях
стоял с мамашей – даже шоколадка
и та была в новинку... А как пах
жасмин в то время – вы бы только знали!
А как звучал большой магнитофон!
Крутилась лента – лабухи играли
и музыка лилась со всех сторон.
По музыке утраченной тоскую!
Теперь я понял, что меня влечет
ту жизнь воспеть – не эту, не другую!..
И был бы бесконечен мой отчет,
когда б не рамки жанра или жара –
как некогда сострил один поэт.
Теперь его на свете тоже нет:
Век кончился – настала Божья кара.

Эскиз

Меня вдохновляет собака,
которая лает вдали.
Но что напишу я, однако?
"Далеко от нашей земли
живет одинокая псина
и лает в жестокой тоске..."
Какая, однако, картина
рисуется мне вдалеке!
Собака. И – лает. Далеко.
Меня вдохновляет она.
Какая, однако, морока!
Поскольку собака – одна.
Придумаю пару, пожалуй.
И случку устрою вдали
одной одинокой и шалой
собаке... А вы бы смогли?

* * *

Без футбола – голо.
Без футбола пусто.
Массы жаждут гола –
им плевать на Пруста.
Развлекаться надо –
думать неохота.
"Главное – эстрада", –
как промолвил кто-то.
Чувства показные,
все насквозь фальшиво.
Пятачки свиные –
публике на диво.
Тяжкая работа.
Жалкая зарплата.
Думать неохота.
Напряженье – снято.

* * *

Найду ли я слова,
чтоб описать себя?
На шее – голова.
Мозги свои губя,
задумалась она
на тему "кто есть Я".
А между тем весна,
как праздник бытия,
за окнами шумит,
зовет сливаться с нею...
О нет, свой глупый вид
я описать не смею!

* * *

Всеми нами прошлое управляет –
наши предки следят за нами.
Ветер носит, собака лает,
явь перемешивается со снами...

Кризис

Кризис текстопроизводства –
стало некуда девать
их. И победило скотство:
"падай, телка, на кровать"...
Всяк открыл в себе поэта,
всяк издал свое дерьмо:
"Здравствуй, осень!", "Здравствуй, лето!" –
получается само.
"Гений, гений я – поверьте!
А не верите и пусть:
Я люблю тебя, о грусть!
Я поэт до самой смерти..."

* * *

Все не то и все не так,
ну а как – не знаю.
Был дурак и есть дурак:
моя хата с краю.
То ли жив, а то ли нет:
в состоянье шока
я гляжу на белый свет –
Леха Салов – Лека.

Красная заря

Когда-то давным давно
я часто смотрел в окно
и видел пейзаж, людишек,
и зелени был излишек.
Сейчас я тоже смотрю,
но вижу одну зарю –
краснеет перед глазами,
нависнув над всеми нами...
Народ мой! Ты как Сусанин,
казнимый с восходом солнца!
Ты сам по себе иностранен,
В Европу рубя оконце.
Несчастные люди! Бросьте!
Другими мы вряд ли станем.
Мы дома-то, словно гости
на холоде раннем-раннем.

Миражи

Солнце пылает над нами,
словно вершит самосуд.
Люди с плохими зубами
мира уже не спасут"Мир спасут люди с плохими зубами" (Д. Оруэлл) .

– Скоро ли новую землю
мы обнаружим – скажите? 
– Все, что случится приемлю.
Но и оно – миражи...

* * *

Меня влечет язык другой –
я выучить хочу,
как по-иному речь течет,
но мне не по плечу
сидеть, корпеть,
слова уча
и повторять опять:
"Стоит кровать. Горит свеча.
Я скоро лягу спать."

Тогда и теперь

Тогда я думал так.
Теперь совсем иначе.
Тогда я был дурак,
терпевший неудачи.
Теперь совсем не так!
Теперь совсем иначе!
Я умный – не дурак.
И у меня – удачи.

* * *

Линии судьбы –
если бы, кабы –
улочки, проулки –
холодны и гулки...
Ходим, как слепые,
без поводыря –
крест висит на вые,
честно говоря.

* * *

В стране восторженного гвалта
по поводу всего и вся –
блестели лысины асфальта,
автомобилей груз неся.
Мы тоже ехали куда-то
в ряду бесчисленных авто.
А за рулем сидел Никто
и улыбался виновато...

Неудавшийся эпос

"В небе, таящем далекие звезды...
В небе, несущем огромные тучи..." –
так начинаешь эпичное нечто,
но прекращаешь и сам объясняешь:
"за недостатком словесных виньеток" –
формулировка одна лишь, одна лишь. 

Но никогда не кончается эпос –
он бесконечен, как новое небо.