Адамгерчиликтуу болойлу

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

А вечером, уже затемно, они пришли к ней все. И Хама, и красавица Малика, и Руслан, безусый юноша с глазами, как у сестры. Пришёл и Ахмат, он стоял в дверях.

– Вот и всё, давай прощаться, с Ахматом поедешь, – сказала пожилая Хама.

Татьяна обняла и поцеловала Малику, потом Руслана, поклонилась Хаме.

– Спасибо вам за всё.

– Нам – не за что, на всё воля Аллаха, это Он помог. До свидания, Таня.

– До свидания.

Татьяна пошла к двери и встретилась глазами с Ахматом. И это были совсем другие глаза. Не того свирепого мужлана, что хотел два дня назад вышвырнуть её из дома, это были глаза высокого, красивого мужчины, который заинтересованно смотрит на женщину.

– Иди за мной, – сказал Ахмат, и Татьяна послушно стала следовать за ним. Они вышли из комнаты, прошли по небольшому коридорчику и оказались во дворе. Маленький, чистый дворик, с сараем, аккуратно сложенной горкой кизяка под навесом и «Нивой», стоящей посередине площадки. Сели в машину, Ахмат завёл, Руслан, шедший следом, открыл ворота, что-то крикнул отцу, тот ответил, и они выехали.

Оказывается, этот гостеприимный дом стоял на самом краю аула, и почти сразу машина покинула селение. Темень полная, ни звёзд, ни луны, видимо, облака укрыли всё небо. Лишь угадываются крутые холмы, между которых проложена просёлочная дорога, по которой они ехали. Спустя полчаса Татьяна осмелилась спросить:

– Мы в Гудермес едем?

– Ты хочешь, чтобы меня убили? Мы едем к твоему Соломину, дальше сама.

 

Все оставшиеся часы пути они молчали. Сначала ехали по довольно прямой и ровной дороге, затем стали вилять по какой-то почти тропинке. Потом заехали в лес, потом опять по безлесным холмам, пересекли несколько ручьев. Как тут Ахмат ориентировался в темноте, непонятно, иногда машина шла совсем без дороги, постепенно, наискось взбираясь на очередную возвышенность. «Нива» скрипела, рычала, тужилась, но упрямо двигалась по любому бездорожью.

Так прошло несколько часов, Татьяна уже давно потерялась, где они едут, явно кружа и объезжая очаги цивилизации. Дорога казалась бесконечной, Ахмат невозмутимо рулил, вглядываясь в освещённый фарами клочок пространства впереди. Вдруг они остановились, Ахмат вышел из машины, к нему подошли вооруженные бородатые мужчины, о чём-то недолго побеседовали с ним, и он вернулся. Путь продолжился, правда, вскоре и закончился. Покружив ещё с полчаса по лесу, они встали. Ахмат выключил фары и двигатель.

– Дождёмся рассвета, и пойдёшь, километра три сумеешь пройти?

– Должна, а куда?

– Покажу. Там, за склоном, дорога, блокпост и федералы, там и капитан Соломин твой.

– Он не мой, просто сказали, что он может помочь. А как вы его нашли?

– Разведка донесла.

– Вы тут так хорошо ориентируетесь, всё знаете.

– Это моя земля.

– Да, да, конечно, вы у себя дома.

– Жаль, что вам всем дома не сидится.

– Ахмат, вы же знаете, я к сыну, хочу его спасти.

– А что, отца у него нет, спасать?

– Нет, он погиб в Чернобыле, девять лет назад.

– Извини, не знал.

– Ничего, это уже давно было. А до рассвета ещё долго?

– Не терпится? Жди, с часик ещё.

 

Татьяна устала, левый бок болит, растрясло. Ничего, потерпит, зато она почти добралась до Соломина, он поможет, сегодня начнётся спасение её сына, сегодня… И вдруг Татьяна поняла, почувствовала, что та непрестанно давящая боль тревоги за Сашку отступила. Её нет. Что произошло, он же жив? Да, конечно, просто стало спокойно за него. Странно, так рвалась и стремилась, спешила, вымаливала эту встречу в Гудермесе, а теперь вдруг полная уверенность, что уже ничего этого не нужно. Но почему, Сашка сбежал, его отпустили, освободили? Полный сумбур, надо просто дождаться утра и прийти к этому Соломину, что он скажет, а там видно будет.

Как всё странно и закручено случилось, что бы она без них делала, без этой чеченской семьи? Так и погибла б в тех бандитских кустах. Ведь не бросили, лечили, выхаживали, кормили. Даже до места назначения вот доставили. Какой он большой этот Ахмат, сила и уверенность так и идут от него. Рядом с ним как-то надёжно и спокойно, и было вовсе не страшно, когда их остановили в лесу. Вдруг Татьяна поймала себя на мысли, что ей совсем не хочется покидать эту машину, охота посидеть рядом с этим, ведь незнакомым, мужчиной, просто побыть рядом. Почему-то вблизи Ахмата, вот он, в полуметре сидит, охота быть не умной и целеустремлённой женщиной-руководителем, а послушной и заботливой бабой. Что за морок ночной? Скоро она уйдёт, и всё, ей надо! Всё-таки странно, что он сначала хотел её за шкирку выкинуть из дома, а теперь вот, явно рискуя и прячась, помогает добраться до цели.

– Ахмат, вы сильно устали, можно я спрошу?

– Уже спрашиваешь, что?

– Вы ругали детей, что они меня привезли в ваш дом?

– Когда только приехал, то да, потом извинился. На нервах я тогда был, в тот день брата моего ваши убили, сорвался и на детей, и на тебя.

– Понимаю.

– Что ты можешь понять в нашей жизни, приехала, уехала.

– В любом случае, спасибо за всё.

– Спасибо? Если я встречусь в бою с этим вот Соломиным или с твоим сыном, то буду стрелять, с целью убить их.

– Тогда зачем же вы мне помогаете, а не убиваете?

– Потому что я мужчина, чеченец и мусульманин. Я не воюю с женщинами, не стреляю в спину и не убиваю безоружных.

– Ахмат, зачем вы вообще воюете?

– А что, у меня есть выбор? Ваш Кремль так решил, опять назначил нас врагами, вот я и воюю.

– Как это назначил, ведь…

– Странные вы, русские, всем всё понятно, кроме вас.

– Что понятно?

– Что вы на чеченцах свою злость срываете. В таком положении, как у вас сейчас, мало только Чубайса и Ельцина, на которых вы все свои беды валите. Надо ещё врага найти и на нём отыграться за текущие горести, так вам легче. Вы же все учились в школе, знаете, что было при переходе от капитализма к социализму. Гражданская война, интервенция, разруха, беженцы. Кто сказал, что обратный переход от социализма к капитализму будет менее болезненным? Всё так же, только теперь эти ужасы Ельцин в Чечню направил. Здесь вся ваша злоба и кровожадность выходят. Гений он, ваш Ельцин, вам на него молиться надо, он спасает вас от братоубийства. Что для России Чечня, ноготь от мизинца? Заболит, полечим, завяжем, всё остальное тело вполне может жить и работать. Всё ваше дерьмо здесь выйдет, и вполне сможете жить дальше. И длиться эта война будет ровно столько, сколько Кремлю надо будет.

 

– Когда победят?

– Победят? Неужели кто-то всерьёз думает, что Россия, поставляющая половине мира оружие и военспецов, не может справиться с Чечнёй? Да если бы только захотели, то давно бы уже всех чеченцев подавили как тараканов.

– Неужели это всё искусственно?

– Неужели не видно?

– Неужели всё так цинично?

– Неужели это не благо для вас? Спасти всю страну за счёт чеченцев. Вы вообще хоть немного знаете нашу историю?

– Ну-у, так. Кавказ присоединился в девятнадцатом веке.

– Присоединился? Присоединилась только половина Грузии, и то временно, как и Украина когда-то. Но вам, ненасытным, этого было мало, и вы стали громить всех кавказцев.

– Так уж и громить?

– Вы знаете, как генерал Ермолов «усмирял» Чечню? За одного ушедшего в сопротивление, к Шамилю, ваш бравый вояка уничтожал всё селение, вместе с жителями, и старыми, и малыми. Потом то же самое делали фашисты с вашими партизанами и деревнями, и вы возмущались их бесчеловечностью. Шамиль сдался и навлёк на себя позор современников, но он приказал прекратить сопротивление и тем спас свой народ от полного истребления. Ваш геноцид не знал границ, вы просто уничтожали нас. Это вы называете присоединением? Вам никогда не понять нашей боли. Каждый чеченец растёт с ненавистью к именам Ермолова и Сталина, видимо, к ним добавится ещё и Ельцин. Вам так удобно, если бы не было кавказцев, то вы бы их выдумали, чтобы было на кого сваливать свои недостатки.

– Но ведь когда-то это закончится?

– Вопрос – когда? Если вы ещё несколько столетий будете продолжать срывать на нас зло, то мы, как евреи, будем на две головы умнее вас. Почему евреи такие умные? Потому что за две тысячи лет гонений все посредственности вымерли, они просто погибли, не оставив потомства. Их гоняли и истребляли все и всегда, но ещё ни одна страна, избавившись от «проклятых жидов», не зажила лучше. Знаешь, как сами евреи объясняют антисемитизм?

– Как?

– Это, говорят, биологическая борьба потомков обезьян с нами, потомками Адама и Евы. Вот и мы когда-нибудь при подобной селекции достигнем уровня интеллекта и образованности евреев и обзаведёмся подобным фольклором. Пока всё к тому идёт, иначе не выжить.

 

– Чеченцы и впрямь хотят независимости?

– Думаешь, кто-то из кавказцев этого не хочет? Мы все завидуем грузинам и азербайджанцам, оторвавшимся от вас.

– Ну, они были союзными республиками, имеющими право…

– А кто определил это право? Сталин, который Кавказ поделил, как его левый ус захотел? Почему армянам можно жить самостоятельно, а чеченцам или дагестанцам нельзя?

– Но разве вам совсем плохо в России?

– Знаешь, какой сосед самый плохой? Не злой, не хитрый, хуже всего с непредсказуемым соседом, не угадаешь, что ему завтра в башку стрельнёт и чего от него ждать. Вы же не можете спокойно жить, вам всегда что-то надо сотворить. Сибирь покорить, окно в Европу проковырять, Кавказ завоевать, социализм построить, американцам «Кузькину мать показать». Сейчас вот у вас новая забава, капитализм восстановить. Вы не можете просто жить, вам постоянно нужны подвиги и свершенья. Правда, в том и сила ваша, в постоянном хаосе и брожении. У вас просто нет того единого стержня, за который можно схватить. Вы народ контрастов и противоречий, тем и сильны.

– Противоречий?

– А разве нет? Ваше свободолюбие уживается с рабской покорностью, вашими гениями руководят идиоты, ваша доброта, как и кровожадность, не знает границ, ваша верность идёт в обнимку с продажностью и предательством, беспримерный героизм соседствует с поголовной трусостью, вы отчаянно деятельные и беспробудно сонные одновременно. Умом Россию не понять, пока не выпьешь рюмок пять. Вот вы и пьёте в массе своей. Соседей вы то тираните, то ласкаете. Но только ничего этого чеченцам не нужно, мы хотим покоя от вас, своей жизни.

– Вы так говорите, и получается, что русские самые плохие и гадкие.

– Нет, конечно, вы великий народ, но не предсказуемый. И нам тяжело с вами вместе.

– Вас не поймёшь, то плохие, то великие.

– Одно другому не мешает. Великие, конечно, все ваши соседи вынуждены считаться с вами, и не только потому, что вас также много, как бразильцев или бенгальцев. Просто вы имперский народ, вам обязательно нужна империя, масштабы. Так исторически сложилось, такова ваша судьба. А нам приходится приноравливаться под вас и учить русский язык. Мы с соседними народами разговариваем на русском, а за рубежом нас тоже называют русскими.

 

– М-да, но ведь как-то жили все вместе и не было войн.

– Знаешь, у меня был знакомый армянин, Альберт. Ему довелось служить в Эстонии, как он дразнился, в Та-а-а-л-л-л-и-ине. Вот на девятое мая он стоял в почётном карауле у Вечного огня. Стоял, как положено, смирно. К нему подошла очень пожилая женщина и разразилась на него гневной речью на эстонском. Он не понял ничего, кроме слов «русский оккупант». Под конец она плюнула ему под ноги. Альберт не сдержался, забыл про Устав и отчитал эту эстонскую старуху на армянском. Он сказал ей всё, что думал об эстонском климате, об умственных возможностях пожилых эстонок и о лично её поведении. Под конец также плюнул ей под ноги и встал смирно. Эстонка разинула рот, сказала чисто по-русски: «Прости, сынок, я думала, ты русский», потом достала из сумочки три рубля и сунула их Альберту в карман. Гордый армянин вытащил трёшку, швырнул её в Вечный огонь и опять встал смирно. Вот такая у нас была «дружба народов». Ладно, хватит политики, светает уже, пошли.

– Да, да, конечно. Ахмат, а какое у вас образование?

– Сорок восемь лет жизни и преобразований, пошли.

 

Они вышли из машины, прошли между кустов немного вперёд, и им открылся холмистый пейзаж.

– Вот за той горкой ваши, поднимешься наверх и увидишь, иди.

Татьяна обернулась к Ахмату, какой он красивый, статный, совсем не хочется уходить от него. Надо!

– Спасибо вам Ахмат, вам и вашей семье. Храни вас всех Бог!

– Аллах акбар! Иди, женщина.

Татьяна пошла, а Ахмат ещё долго стоял, вглядываясь в её медленно идущую, то и дело спотыкающуюся фигурку. Он больше никогда не увидит Таню, он отправил её к своим. Хотя и не было у него сейчас желания больше, чем обнять эту женщину. Но законов войны и обычаев предков ещё никто не отменял, она русская, значит, враг. Почему же они так притягательны, эти русские женщины? Что в ней? Совсем не молодая, бледная, больная, еле двигается, но… но ведь и он не мальчик, ему ведь уже… нет, всего сорок восемь и очень, очень хочется жить. Зачем, Аллах, Ты поселил чеченцев рядом с таким тяжёлым соседом, у которого такие прекрасные женщины? Ахмат – мужчина, чеченец, мусульманин, значит, он воин, защитник своего народа, своей земли, своей веры. Но ещё прежде, чем он мужчина, чеченец и мусульманин, прежде всего, он – человек, и ему совсем не хочется убивать людей, убивать, если придётся, сына этой притягательной женщины.

За последние сорок лет никогда и никто не видел Ахмата плачущим. Никто, кроме Него. Повернувшись к восходящему из-за дальних гор солнцу, встав на колени, мужчина, чеченец, мусульманин, полуседой уже человек, по имени Ахмат, плакал как дитя перед Ним.

Зачем, Всевеликий, Ты сделал мир таким сложным? Почему, Единственный, ты не успокоишь этих непрестанно мятущихся русских? Почему, Всемогущий, чеченцы должны воевать? Зачем, Всетворящий, Ты присылаешь им, якобы в помощь, этих иностранных мясников, которые делают Твое зелёное, изумрудно сверкающее жизнелюбием знамя грязно-кровавым и смертоносным? Как, Всезнающий, жить дальше человеку по имени Ахмат? Как мужчине, чеченцу, мусульманину? Такова Твоя воля, Аллах?

После войны, ведь она закончится, когда-нибудь, Ахмат, он сейчас это понял, совершит хадж. Пусть через десять границ, пусть пешком и совсем без денег, но он обязательно достигнет Мекки. Может, там, в центре мира, на родине Пророка, обойдя Каабу, человек поймёт, наконец, в чём же смысл Бытия?