HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Иосиф Сигалов

Ошибка Казановы

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за сентябрь 2022:
Номер журнала «Новая Литература» за сентябрь 2022 года

 

На чтение потребуется 25 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 10.09.2022
Иллюстрация. Автор: не указан. Название: «Калиостро». Источник: https://vk.com/salonkaliostro

 

 

 

Обычно писатели, отображая действительность, склонны приукрашивать её. Серые будни расцвечиваются яркими событиями. Однообразные городские пейзажи подменяются красочными бутафорскими декорациями. Грубоватая горькая реальность заменяется сладкозвучной сказкой. Подлинная правда жизни – самозабвенной ложью вымысла. И хотя жизнь гораздо богаче, многообразнее любого вымысла, а сценарии, написанные Всевышним сценаристом, гораздо изощрённее, – нам по сердцу легенды и самообман. Нас каждый раз, как в первый, завораживают волшебные превращения Золушки (например, в фильме «Красотка»). Нам постоянно нужны новые кумиры, обворожительные принцы и неотразимые герои!

Знаменитый сердцеед и покоритель женщин, герой альковных приключений Джакомо Казанова не был поэтом. Его жизнеописание «История моей жизни» словно написана статистом, историком, сухо и скупо перечисляющим события и факты. «Он рассказывает самому себе свою жизнь, и в этом все его литературные достижения», – писал Стефан Цвейг.

Помимо любовных авантюр, изложенных в изобилии, помимо упоминания различных августейших особ и знаменитых современников, с которыми он встречался (Вольтер, Моцарт, Гёте, Екатерина Вторая) – его книга не содержит никаких художественных достоинств. Его описания чересчур поверхностны, количество приключений слишком велико, его победы слишком молниеносны. Всё это слишком хорошо укладывается в формулу Цезаря: «Пришёл, увидел, победил!». Всё это дало повод писателю Эдуарду Брагинскому усомниться в подлинности изложенного.

Так что же, сеньор Казанова, истинное ли это лицо описано в вашей «Истории» или это выдуманный образ, маска героя-любовника, которой вы нас мистифицируете уже более двухсот лет? Маска короля любовных похождений, рекордсмена по числу покорённых дамских сердец, непревзойдённого мастера любовных сражений и утех.

Ах, сеньор Казанова! Разве такими должны быть мемуары бессмертного героя любовных похождений?

Позвольте лучше мне описать здесь один из самых драматичных эпизодов вашей жизни – историю вашего ареста Венецианской инквизицией. Хотя эта версия не соответствует действительности (Казанову арестовали по доносу оправщика камней Мануцци), хотя это вымысел, зато чувства, эмоции, клятвы, мольбы, признания и объятия – всё то, что составляет суть и прелесть любовной игры – всё это есть в изобилии!

Итак, вначале прелюдия встречи перед оперой «Любовь в Венеции».

 

Он: «О, эти женские глаза! Этот кокетливый, прихотливый, изящный танец век и ресниц: подрагивание и взмахи век, порхание ресниц – словно крылышек бабочек. То пытливый, внимательный взгляд, то медленное опускание век – этих маленьких живых занавесей, скрывающих чудную картину…»

Она: «О, этот любопытный, жадный взгляд его! Он глянул, обжёг меня и тут же отвёл глаза с деланным равнодушием. Сейчас, наверное, решает, к какой тактике лучше прибегнуть: начать ли долгую осаду или сразу ринуться в атаку…»

Он: «Она опять опускает глаза, делает вид, что ищет что-то, но она знает, чувствует, ощущает на себе мой страстный взгляд, проникающий даже сквозь прикрытые веки её! Вот они снова приподнимаются, открывая два дивных тёмных ока. Она медленно и как бы рассеяно взглядывает на меня, тут же отводит взгляд и смотрит куда-то вбок. Снова быстрый взгляд, затем кокетливый отвод глаз в сторону и снова крылья бабочек-ресниц взлетают и опускаются…»

Она: «Вот он обжёг меня своим взглядом один раз, потом второй и, наконец, впился в меня глазами. О, этот неистовый, призывный огонь любви в его глазах! Он разжигает меня, притягивает, манит…»

Он: «Да, похоже, я зажёг её, и она всё чаще и чаще поворачивается ко мне и жадно ищет мой взгляд…»

Она: «Он смотрит на меня алчно, как на добычу свою. Какой обнимающий, оглаживающий и словно раздевающий взгляд…»

Он: «Да, она уже ранена, она жадно ищет моего внимания, призыва. Она тоже хочет и ищет любви. Как прекрасна она вся – и этот небольшой овал полудетского лица с небольшим округлым подбородком, и крупные губы цвета спелой вишни. Когда они растягиваются в улыбке, то приоткрывают ряд белоснежных, как крохотные ракушки, мелких зубков. Но главное – эти глаза, глаза! Какие удлинённые вырезы, а в них, словно две чёрные блестящие маслины, сияют дивные глаза таким восторгом молодости и полноты жизни, что поневоле испытываешь смешанное чувство зависти, восхищения и любви! Как хочется быть причастным к этому её восторгу и к этой несказанной красоте!»

Она: «Сколько неистовой страсти в глазах его! Как хищный клюв – длинный нос его с небольшой горбинкой. Губы его, такие красные и мясистые – как ненасытен и сладок, должно быть, поцелуй его. Всё лицо его, как голова хищной птицы, устремлённой вперёд, на добычу!»

Он: «Мне кажется, я видел её год назад здесь, в театре ла Фениче, где она играла Коломбину, служанку. А может, не там? Нет, я видел её на площади, где она с другими красотками и парнями плясала тарантеллу! Как прекрасен был бело-красный наряд её и короткие белые панталончики на ногах! Как быстро и ловко скакала она на своих лёгких ножках! Как чудно оживлено было лицо её, как радостно сверкали глаза! Сколько в ней было веселья и природного изящества! Эту прелесть молодости, которой так не достаёт жеманным светским дамам, не купишь ни за какие деньги!»

 

Венеция. Жаркий июльский вечер. Они сидят на площади Сан Марко под портиками Прокурации у входа в кафе «Флориан». Она сидит у стены здания, лицом к палаццо, любуется панорамой. Он между наружными квадратными колоннами портика, спиной к палаццо, лицом к ней, пьёт свой любимый горячий шоколад. На ней чёрное кринолиновое платье с широким вырезом на груди, отделанное по краю серым кружевом. На голове высокий парик – взбитые пепельно-серебристые локоны. Он одет в костюм Бригелло, слуги из театра Комедии дель Арте: длинный светло-серый камзол, такие же светлые, длинные, суживающиеся книзу панталоны; красный берет слегка сдвинут вбок и на глаза.

Он: «Она это или не она? Как жаль, что я запоминаю только тех женщин, с которыми побывал в постели. Но, сдаётся мне, что это – она, та самая молоденькая южанка, танцовщица, которая так восхитила меня. А сейчас она в платье аристократки, может быть, маркизы. Похоже, мы с ней поменялись ролями. Ну что же – попробуем доиграть…»

Она: «Актёр он, однако, плохой, всё время выдаёт себя. Тянет руку назад, будто хочет поправить несуществующую напудренную косу… ну что ж – поиграем дальше…»

Он: «Вот она вынимает маленький батистовый платок, вытирает уголки губ и кладёт его на край стола. Сейчас… ага! Она «нечаянно» скинула его локтем. Пора!»

 

Он быстро подходит к столику, нагибается, поднимает маленький батистовый надушенный платок и подаёт ей.

– Синьора, вы уронили это. Какая прелестная штучка – этот ваш платок!

– Спасибо!

– Вы не позволите мне присесть рядом?

– Послушай, малый! Ты слишком дерзок! Если тебе нужна подружка – поищи её среди своих актрисок.

– О, нет, вы ошибаетесь! Открою вам свою тайну, сеньора – я вовсе не актёр. Я граф К.

– Вот как? К чему тогда этот маскарад?

– Я путешествую инкогнито, сеньора. Мне так надоел высший свет – пустой, болтливый, лживый и равнодушный со всеми его интригами, завистью, лестью и обманами. Поэтому здесь, в моей любимой Венеции, где меня слишком хорошо знают, я всегда облачаюсь в костюм актёра. А вы, вы давно здесь, сеньора?

– Можете звать меня просто: сеньора Лючия.

– А меня зовите сеньор Джакомо. Так вы давно здесь, сеньора Лючия? Какое прекрасное имя – вы, должно быть, из Неаполя?

– О нет, я из Турина, живу возле палаццо Кариньяно. У нас на севере, в Пьемонте, совсем другой климат. Часто идут дожди, зимы холодные. Конечно, у нас прекрасные горы, река, но таких красот как на юге – в Сорренто, в Неаполе – там нет. А здесь, в Венеции, я впервые. Какой чудесный город! Вы любите Венецию?

– Люблю ли я Венецию? О да, сеньора – ведь это моя родина, мой город, моя любовь! Куда бы я ни ездил – а я поездил по Европе – я всегда возвращаюсь сюда, в этот волшебный город. Это самый прекрасный город на свете, воплощённая мечта, каменная сказка, плывущая по воде.

– Говорят, здесь очень здорово во время карнавала.

– О, здесь всегда прекрасно, и я люблю этот город всегда, в любое время года! И в ранний летний вечер, такой, как сейчас, когда небо наливается густой итальянской синью – ультрамарином, и всё так ярко и выпукло. Ещё ярки и светлы красные и белые фасады домов, словно выстроившихся на парад вдоль маленьких каналов. Вода в большом канале таинственно темнеет, и в ней то растворяются, колеблясь, то возникают вновь отражения домов и церквей. Позвольте мне присесть рядом с вами, сеньора?

– Ну что же, садитесь. Вы так интересно рассказываете. Это, пожалуй, немного развлечёт меня. Ну, продолжайте же, сеньор.

– Я люблю в любое время гулять по площади Сан Марко, любоваться собором и Дворцом Дожей. Как величественно тяжёл этот собор Сан Марко, вобравший в себя половину венецианского золота, с тёмно-сумрачными углублениями пяти его портиков, с полукружиями разноцветно-золотистых мозаик над ними, с узорчатым орнаментом поверху. Там, на крыше толпятся фигурки маленьких золотокрылых ангелов, островерхие шатры миниатюрных колоколен, тяжело восседают пять огромных куполов.

А рядом с ним, справа, похожий на песочный торт, светло-коричневый, лёгкий Дворец Дожей, опирающийся на невесомую светлую двухъярусную колоннаду. А в глубине угадывается тёмное и прохладное чрево дворца, гулкая пустота его залов, потолки которых расписаны Тинторетто. Я не утомил вас, сеньора Лючия?

– Нет, нет! Слушая вас, я гляжу на собор и дворец, но как будто вижу их в первый раз. Продолжайте!

– И даже в конце зимы, когда приходят с моря туманы – и тогда прекрасен этот город. Туман обволакивает всю площадь, и сквозь него смутно белеет фасад Дворца, и просвечивают тусклым золотом мозаики над портиками собора Сан Марко. Слышно только воркование жирных кипрских голубей, напоминающее иногда страстное мычание.

– Вы говорите, как поэт. Вы пишите стихи?

– О нет, сеньора Лючия. Я называю себя скромно – литератор. Я описываю обычно свои впечатления в пути, пишу заметки об увиденном. Но когда я вновь попадаю сюда – да, тогда я становлюсь поэтом!

Я люблю смотреть с причала на пёстрый ряд домов и церквей на острове Джудекка по ту сторону канала. Смотреть, как покачиваются привязанные к высоко торчащим из воды шестам гондолы. Любуюсь этими чёрными лакированными лодками с их прихотливо изогнутыми вверх и вбок краями – они похожи на восточные остроносые туфли.

А когда наступает поздний вечер и солнце заходит за собор Сан Марко, я ухожу в город и долго брожу по освещённым светом масляных фонарей улицам, любуюсь витринами. В них, в этих витринах из разноцветного венецианского стекла, выставлены все заманчивые соблазны Венеции: драгоценности, одежда, украшения, вина, фрукты и, конечно, маски, маски. Каких здесь только нет: плоские и выпуклые; белые, синие и красно-коричневые; с небольшими и с клювообразными носами. Эти последние носили во время чумы, нюхали какую-то соль, висевшую в мешочке на груди, чтобы не заболеть. А ещё там, в витринах – костяные с перьями или шёлковой лентой веера, ажурные накидки, всевозможные костюмы, затейливые парики. И снова маски – большие на длинных палочках для лица или короткие – на глаза; розовые, сиреневые, бардовые – все оттенки всех цветов; обрамлённые сверху перьями, цветами, белым кружевом; с одним или несколькими матерчатыми колпачками поверху с непременными колокольчиками.

Маска – это символ Венеции, сеньора Лючия. Да и сам этот город – это миф, маска, прекрасная загадочная маска!

– Как странно вы говорите! Сначала вы назвали этот город сказкой, теперь говорите, что это – маска. Так где же правда?

– А правда в том, что жизнь – это маскарад! Он не кончается перед пасхой, он длится весь год, всю жизнь – этот вечный Венецианский карнавал, эта странная замысловатая игра лиц-масок. Но именно здесь, под одной из этих масок вдруг находишь живое прекрасное лицо, подлинную красоту и испытываешь истинное очарование. Это – красота вашего лица, это очарование вашего облика, сеньора Лючия!

 

Она: «Как он говорит. Как прекрасна и сладостна речь его. Он словно обволакивает меня потоком слов, лишая возможности сопротивляться, противостоять ему. И так хочется слушать его ещё и ещё…»

Он: «Какой у неё глубокий, несколько глуховатый голос. Она словно пропевает слова низким контральто. Она старается казаться сдержанной и спокойной, но я вижу, как она страстна! Эти посверкивающие глаза, подрагивающие крылья носа, эти чуть влажные губы – нет, меня не проведёшь! В любви она страстна и горяча как львица и будет рычать, и терзать своего соперника! О, как хорошо нам будет вместе!»

Она: «Какой крепкий мужской запах – пота и мускуса. Какое в нём удивительное сочетание силы и нежности! Как мне освободиться от этих его чар? Или лучше отдаться этому напору, уступить его магии, а там – а там посмотрим…»

Он: «Актриса она или маркиза – не всё ли равно. Главное – что она прекрасна, она создана для любви и умеет любить! Вероятно, ей приходилось играть в театре аристократок. Играет она неплохо, хотя её выдаёт – и простонародный говор, и руки, не такие холёные, как у маркиз, да и колец, и украшений на них слишком мало. И этот её напудренный парик, пепельные волосы смотрятся вычурно на её прелестной детской головке. И веер она держит совсем не так. Но что это за роль и кто подослал её ко мне? Неважно! Она уже увлечена, она горит и хочет любить. Я дам ей ночь любви! А наутро разговорю её и всё выведаю…»

 

– Так вы говорите, что Венеция это маска, а жизнь – карнавал?

– Да, сеньора Лючия. А люди – это актёры, и никогда не знаешь – подлинное ли это лицо или же маска. Никогда не знаешь точно, что скрывается под этой маской.

– Вот как? А попробуйте отгадать, что скрывается под моей?

– О, я знаю это! Под ней, под деланным спокойствием скрывается буря чувств, гроза страстей, океан любовных ласк. Потому, что вы – прекрасны, Лючия. Вы прекраснее всех на свете и вы созданы для любви!

– Прекраснее всех других итальянок, которых вы любили?

– Признаюсь вам – да! В путевой котомке моих странствий – много любовей, сеньора Лючия. Я знал и любил многих женщин, но не встречал ещё столько красоты, природного изящества и прелести, как у вас!

– И даже у француженок? Кстати, вы бывали во Франции? Как вам эта страна?

– Если бы не было Венеции – я жил бы в Париже! Я очень люблю Францию и французов.

– Особенно француженок, а? – Она вдруг игриво ударила его сложенным веером по руке и расхохоталась так задорно-весело, что и он поневоле рассмеялся сам.

– О нет, сеньора! Француженки очень хороши, у них отменный вкус во всём, они умеют себя подать. Но вы прекраснее всех, вы прекрасны, как роза!

Она вдруг стала серьёзной.

– Однако уже вечер. Становится прохладно. Вы не боитесь, что ваша роза может увянуть?

– Что я должен сделать, что мне совершить для вас?

– Ну, раз уж вы в костюме Бригелло, готовы ли вы побыть моим слугой? Хотя бы на сегодняшний вечер?

– О, я готов прислуживать вам всю жизнь – и днём и ночью! – Он выразительно посмотрел на неё.

Она скромно отвела глаза и ответила, подражая капризным дамам:

– Похоже, я немного устала. Столько впечатлений сразу. И эта площадь, каналы, гондолы и… так много людей. Я устала от всего и хочу отдохнуть. Итак, слуга мой, Джакомо, возьмите эту сумочку и эту коробку с пирожными и проводите меня в гостиницу.

Сердце его подпрыгнуло и забилось гулко и сильно, как колокол на колокольне церкви Санта-Мария Формоса. Они встали, расплатились с приторно-учтивым официантом и пошли по вечерней улице. Праздная толпа людей неспешно плыла им навстречу. Проплывали освещённые тусклым светом фонарей витрины, в которых были выставлены драгоценные дары Венеции, её маски, её наряды, её снедь. А он всё говорил и говорил, словно опасаясь, что если он замолчит – то разом исчезнет весь этот сказочный город со всеми его витринами, проёмами улиц-каналов, в которых маслянисто поблёскивает тёмная вода; исчезнет тёплый свет этого милого детского лица, плывущего рядом с ним.

Они всё шли и шли – казалось, время замедлилось, и они словно плыли по этому причудливому городу, который, изогнувшись подобно улитке, сам плывёт по тихой зелёной воде.

Теперь слово вам, монсеньор Казанова, пропойте свою любовную арию так, чтобы она прозвучала на века!

 

«Наконец мы вошли в закрытый дворик – корта. В глубине его и была её гостиница, маленький белый дворец с большим аркообразным входом и высокими аркообразными окнами с чёрными ажурными балкончиками на всех трёх этажах. Она уверенно прошла через холл, поднялась по лестнице на второй этаж, открыла своим ключом номер, и мы вошли внутрь. Она сразу прошла через раскрытую двухстворчатую дверь в большую залу, тускло освещённую светом, пробивающимся сквозь закрытые ставни двух окон, выходящих на канал. «Поставьте сумку сюда», – сказала она, показав на круглый деревянный стол, инкрустированный перламутровыми вставками. А сама прошла в угол залы, открыла там ещё одну дверь и прошла куда-то – я слышал лишь приглушённые коврами шаги её. Через некоторое время меня позвали: «Граф, помогите мне».

Я пошёл по её следам, попав вначале в небольшую спальню с большой тёмной кроватью из резного палисандра, и увидел справа приоткрытую дверь в ванную. Я вошёл туда с колотящимся сердцем. Тусклый свет от прикрытого ставнями окна спальни слабо освещал ванную. Я различил лишь большую светлую ванну на тёмных чугунных ножках. А прямо напротив двери, спиной ко мне стояла моя Лючия перед умывальником в виде морской белой раковины. Я увидел в огромном венецианском зеркале над умывальником её лицо; оно было затемнено, я различал лишь белки её чудных глаз.

«Помогите мне, граф, снять цепочку», – попросила она глухим, напряжённым голосом. – «Сердце моё дрогнуло! О, это прекрасная, полутёмная, романтическая прелюдия любви!» – И я склонился к её смутно белеющей шейке и, расстёгивая цепочку, стал нежно, еле касаясь губами, целовать её и шептать: «О, эта нежная шейка, созданная для ласковых и нежных поцелуев. О, эти маленькие розовые ушки с розовыми, как дольки мандарина, мочками. Они созданы для того, чтобы внимать, жадно впитывать, вбирать в себя мой любовный шёпот!»

И я шепчу в это волшебное ушко, шепчу и воркую. Моя тихая вкрадчивая речь звучит, как сладостный ручей: «О, красавица, богиня, Венера моя. Ты – самая прекрасная из всех, ты создана для любви, ты – сама любовь! И я люблю, люблю тебя. Я люблю всё твоё и всё, что есть в тебе. Маленькие тёмные завитки волос твоих, пахнущих, как сено. И эту изящную, как у лани, шейку, созданную для поцелуев. Твои маленькие ушки – как волшебные живые раковины, твои губы – как спелые сочные вишни. Как нежен персиковый румянец на щеках твоих. Царица моя – ты прекраснее всех на свете, я так люблю тебя!» – «О, эти его ласки, этот сладостный шёпот, проникающий в душу – он завораживает, кружит голову. О, этот запах мускуса, дурманящий и манящий». – И продолжая шептать и целовать её, я обнимаю её за талию и прижимаю к себе. Она почти не сопротивляется. А поцелуи мои становятся всё жарче, ласки всё настойчивей… У неё начинает кружиться голова от моих слов и ласк. Она с трудом высвобождается из моих объятий. «Нет, нет, погодите!» – говорит она. А сама, как пьяная, уходит в спальню.

Наконец я слышу тихий голос её: «Граф, идите сюда ко мне!». – Я стремительно вхожу в спальню. Она лежит на огромной кровати, прикрытая простынёй, и эта простыня с еле обозначенными холмиками на груди вздымается и опускается в такт её взволнованному дыханию. Тогда я бросаюсь к креслу, быстро расстёгиваю, сбрасываю с себя одежду, сажусь на край кровати и тут... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за сентябрь 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Сноуборд доски Купить доски pilimdosky.ru. . Актуальные букмекерские конторы для профессионалов для ставок на спорт
Поддержите «Новую Литературу»!